Попавшую в лабиринт рыбу можно аккуратно прижать к дну пучком травы или тонких веток, после чего без труда взять голыми руками. Все эти правила касаются строительства лабиринта на реках. На море, вполне возможно, есть свои особенности, но мне они неизвестны – не имел я дел с морями. Возможно, из-за приливов и отливов проходы во внешних стенках делать не нужно. На всякий случай я сделал стенки лабиринта повыше, на том и успокоился – в остальном всё должно сработать.
Скудный завтрак, состоящий из запаренных в кипятке листьев крапивы, располагал к агрессивным действиям, направленным на поиски пропитания, и я решил побродить ещё с копьём по мелководью – может, удастся найти рыбу достаточно крупную, чтоб её можно было заколоть копьём.
Двигаясь очень медленно и аккуратно, я брёл по колено в воде вдоль берега. Рыба тут и правда была, что давало надежду на то, что моя ловушка не останется пустой. При плавных и медленных движениях рыба меня практически не пугалась – самые наглые мальки даже подплывали и тыкались мордами мне в ноги. Ну, пусть тыкаются – главное, чтоб кусаться не начали. Но вот для охоты с помощью копья достойных экземпляров не находилось. Все мелковаты – небольшую рыбку, если даже и попадёшь по ней копьём, просто отбросит ударом.
Наконец мне удалось найти достаточно крупную рыбину. К ней я подкрадывался с особым старанием. Вот до неё осталось два метра… Полтора… Резкий удар. Попал! Но… то ль попал вскользь, то ли копье не смогло пронзить рыбу – она ведь стоит в толще воды, а не лежит на дне. В общем, мой несостоявшийся трофей резво умчался прочь. Нет, тут нужна острога…
Моё копьё не отличалось бритвенной остротой и явно не подходило для рыбалки. Добыча рыбы с использованием остроги ведь тоже называется рыбалкой, если я не ошибаюсь… При должном умении любую палку можно заточить так, что она без особого труда пробьет кожу – каждый, кто работал с деревом, знает, что такое занозы, а ведь заноза - это просто очень маленькая палка. Тут вся хитрость в том, как соблюсти баланс между прочностью и остротой: сделаешь угол заточки острия слишком крутым – получишь низкую пробивную способность; напротив, слишком пологим – острие будет тонким и, хоть и острым, но хрупким, при ударе может просто сломаться.
Я, на мой взгляд, выбрал золотую середину. Да и не было моё оружие ещё полностью готовым – я делал копьё из живого деревца, то есть древесина его ещё сырая и более мягкая, а вот когда дерево просохнет, она станет твёрже, и острие можно будет подточить.
Идеальным было бы вырезать оружие из сухого дерева, но где найдёшь подходящее? Лиственные деревья богаты соком и в коре просто сгнивают, особенно это касается берёзы с её плотной, не пропускающей воду берестой; хвойные смолисты, но древесина у них мягкая, да и все руки будут в смоле. Впрочем, я об этом уже упоминал.
Обжигают же копья в кострах пусть те, кто слышали звон, да не знают где он. Древние люди обжигали наконечники (острия, если быть точным – заточенная палка не имеет наконечника, а наконечник копья - это насадка, сделанная из камня, кости или металла) деревянных копий в костре, чтоб придать им нужную фору. Не имея под рукой никаких инструментов кроме камня. То есть, имея под рукой стальной нож - это бессмысленное занятие. Всё, чего можно добиться, засовывая кусок сырой древесины в костёр - это того, что он потрескается или обуглится или вовсе сгорит.
Вылез из воды я не только с разочарованием от неудачной рыбалки, но и с изрядной долей облегчения – вода на отмели хоть и не была такой же холодной, как в море у Спускового ручья, где я первый раз проверял её на солёность и температуру, но всё же и парное молоко не напоминала – суставы ломило от холода.
Ну да не очень-то я и рассчитывал поймать рыбу с помощью заточенной палки – тут и с острогой-то надо обладать немалой сноровкой, но ведь стоило попробовать. Потому с чуть большим воодушевлением я пошёл проверять ловушки на рябчиков, объедая по дороге кустики костяники и земляники. Наесться ягодой, конечно, нельзя – это витаминов в ней много, а калорийность такой пищи стремиться к нулю, но ведь вкусно же. А заодно можно и насобирать приманки для перезарядки ловушек.
Вопрос: зачем птица полезет в мои ловушки, если ягода повсюду растёт, она что совсем тупая? Ответ: во-первых, да – большинство птиц и зверей умом и сообразительностью отнюдь не блещут, они ведь не разумны и руководствуются инстинктами и наработанными навыками. Верхом гениальности зверей можно считать загонную охоту и охоту из засад. А во-вторых, ягода ведь не растёт сразу горстями, потому в ловушке она выглядит привлекательней, и там она не на земле, а птицы, которые умеют нормально летать (то есть не пингвины, не страусы и не куропатки), предпочитают лишний раз на землю не садиться, ведь именно там они наиболее уязвимы.
Что говорите? Пингвины и страусы вообще не умеют летать? А это уже смотря как сильно пинать пингвина и с какой высоты скидывать страуса…
Тут мне улыбнулась удача: в двух из четырёх установленных мной ловушек обнаружилась добыча, что не могло не радовать. Смастерив ещё две ловушки и подсыпав свежих ягод на уже готовые, я поспешил за крапивой, а потом обратно в лагерь. Нужно сделать верёвку, это процесс хоть и не сложный, но времени требует немало - пока отделишь волокна от стеблей, пока их скрутишь. А ещё - обработать птицу, дров заготовить и корней лопуха надёргать – дел на сегодня ещё полно.
По дороге мне в голову пришло ещё одно «нужно»: нужно снова переносить лагерь! Здесь, с возвышенности, открывался хороший обзор на море, но я уже решил, что кораблей мне ждать, чтоб подать сигнал о помощи, нет смысла. Здесь есть ручей Спусковой, но и там есть ручей – я назвал его Кабаний. Это в долинке он превращается в болотце, а выше он вполне чистый и звонкий. И вода в нем качеством ничуть не уступает Спусковому ручью. Ловушки на рябчиков у меня стоят ближе к Кабаньему ручью; заросли крапивы – тоже там; ловушка на рыбу (если, конечно, она сработает) опять же недалеко оттуда; лопухи там тоже растут, у болотца, и там они даже вроде крупнее. Правда, там можно нарваться на кабанов, но из легко заметить и просто обойти стороной – охотится ведь они на меня не будут. Да и лес там смешенный, а древесина мне может понадобиться разная. Так зачем мне постоянно ходить сюда?
Решено! Переезду точно быть. Но это уже завтра.
Глава 5
Глава 5. Ловись, свинка, большая и маленькая
Жизнь моя, как ни странно, и вправду немного наладилась. По крайней мере, голодным я больше не ходил. Рябчиков в лесу было много, и мои ловушки регулярно позволяли лакомиться их мясом. Рыбные ловушки тоже неплохо себя показали – после того, как первая порадовала меня несколькими некрупными рыбками, я построил на мелководье ещё две. Ну и, конечно, корни лопуха и листья крапивы никуда от меня не делись. И грибы, будь они неладны… вот надо ж мне было тогда за ними попереться…
Я перестроил своё жилище: на смену шалашу из лапника пришла хижина с односкатной дерновой крышей. Стенки в ней, правда, тоже было только две, но зато в самой высокой её части можно ходить, не пригибаясь! Недалеко ходить, правда, буквально два шага, но всё же.
Основой и одной из стен моего убежища послужил огромный выворотень – могучее дерево, поваленное ветром. При падении корни его вместе с дёрном и кусками глины вывернуло из почвы; те корни, что шли вглубь, оторвались, а те, что разрастались вширь, поднялись перпендикулярно поверхности. Получилась небольшая яма и рядом стенка из корней и глины чуть выше моего роста. На эту стенку я и уложил несколько стволов небольших деревьев (благо недостатка бурелома в лесу нет), поперёк них - веток, закрепил всю эту конструкцию верёвками, которые сделал из крапивы. Сверху настелил лапника, а поверх него уложил куски дёрна. Получился односкатный навес с очень широким входом.
У этого входа я построил стенку, оставив только дверной проём в самом высоком месте. Стенка несложная: четыре попарно вбитых в землю кола и горизонтально уложенные между ними всё те же стволы небольших деревьев. Стенку я сделал чуть наклонной, чтоб уложить на неё дёрн для утепления. Дверь, правда, у меня здесь такая же, как была в шалаше, только размером побольше – плетёный из веток и лапника щит, который просто приваливается к дверному проёму. Но ничего лучшего я придумать не смог – у меня ведь из инструментов только нож да теперь ещё верёвка.
На строительство хижины ушло четыре дня – мне ведь приходилось ещё заботиться о пропитании. Но строение моё мне очень нравилось – я был просто горд собой. Его даже можно улучшить: прорезать в кровле дымоход и сделать очаг из камней. Но пока это не требовалось, потому как постель моя тоже претерпела изменения.
Свой шалаш, помнится, я укреплял срезанной травой. А когда задумал переносить лагерь, обнаружил, что трава превратилась в сено. Тогда мне и пришла в голову мысль, что спать в сене всяко приятнее, чем на голых ветках. Теперь в самой низкой части хижины на подложке из лапника у меня небольшой стожок сена, в котором я и сплю. Это гораздо теплее и удобнее. Правда, по утрам приходится вытряхивать сено из волос и одежды.
Ещё одну стенку, такую же как в хижине, я соорудил недалеко от костра, с той стороны, откуда чаще всего дул ветер. Её я укрепил подпорками и дерном утеплять, конечно же, не стал. Рядом вбил кол – с ним было удобнее плести верёвки. И вообще сидеть у костра, привалившись спиной к этой стенке, было удобно и уютно. В общем, я обживался и обустраивался.
И каков же был мой гнев, когда однажды, вернувшись с обхода своих ловушек, я обнаружил, что в моём лагере кто-то основательно похозяйничал! Котелок валяется на боку. Запаса корней лопуха нет. А моя хижина – моя гордость! - разрушена! Не то чтоб до основания, но в потолке над постелью зияет огромная дыра, наборная стенка перекошена и дёрн с неё свалился, дверь хижины также валяется в стороне.
Кто?! Зачем? Да и какого хрена вообще?! Нет, главное - кто это сделал? Я же тут один в этом лесу, кому могло понадобиться мне пакостить? Я ведь столько труда в это вложил… Злости и негодованию моему не было предела. Однако, обследовав, как следует, место происшествия, я чуть успокоился - картина начала проясняться, и мои эмоции чуть улеглись.