Джейкоб кивнул и торопливо зашагал прочь, пока она не передумала.
— Здравствуйте, сеньор, — по-испански приветствовал его Диего, блеснув белыми зубами.
Его приятели, верно истолковав жесткий взгляд и оценив внушительную фигуру гринго, поспешили отойти подальше.
— Что ты затеял, парень? — без обиняков начал Джейкоб. — Разве ты вчера ничего не понял? Я не люблю, когда приходится повторять дважды.
— В чем дело, друг? — искренне недоумевал мексиканец.
— Я тебе не друг, — прорычал Джейкоб, — а дело в том, что ты уже несколько дней преследуешь мою женщину. Я хочу знать, кто заплатил тебе за это.
Диего покосился на стоящую в отдалении Кору. Она было шагнула вперед, но Джейкоб предостерегающе вскинул руку. К немалому его удивлению, Кора подчинилась и осталась на месте.
— Преследую? — изумился Диего. — Ничего не понимаю.
Джейкоб приблизился к нему вплотную, нависая над мексиканцем точно гора.
— Думаю, ты меня очень даже хорошо понял. Я хочу знать, кто нанял тебя следить за этой женщиной.
Диего вновь беспокойно взглянул на Кору и боязливо пробормотал:
— Вы ошиблись, сеньор.
— Нет, не ошибся. Еще в «Эскарпадуре» я заметил, как ты следишь за ней, точно стервятник. Когда она велела тебе убираться, ты не подчинился. Если помнишь, мне пришлось вмешаться.
— О да, сеньор! — Диего картинным жестом умоляюще сложил руки. — Ваша подруга очень красивая. Очень!
Джейкоб грубо схватил его за шкирку и прорычал:
— Не виляй, не то будешь полоскать свою ухмылку в каталажке. Понял?
Мгновение Диего внимательно смотрел на него, затем медленно кивнул.
— Да, сеньор. Я понял, но вы ошибаетесь. Я ни на кого не работаю.
— Что ж ты таскался за ней по пятам?
Мексиканец пожал плечами.
— Она красивая. Она одна. Я думал, ей скучно. Я не знал, что она ваша. Теперь знаю.
— И никто не поручал тебе следить за ней?
— Никто, сеньор. А в чем дело? — Диего явно обретал былую самоуверенность.
— Кто-то обыскал комнату моей подруги, рылся в ее вещах. Что тебе известно об этом?
Диего развел руками.
— Ничего, сеньор. Совсем ничего. Клянусь вам! Ходить за красивой женщиной, докучать ей — одно дело. Забираться в ее комнату — совсем другое. Я не стану рисковать своей репутацией.
Этому Джейкоб верил. Диего — смазливая гнусь, но отнюдь не дурак. Один лишь намек на противоправное действие — и прости-прощай выгодная работа.
— Я готов поверить твоему слову, — нехотя буркнул Джейкоб. — Но если ты еще хотя бы посмотришь на мою подругу… Я тебя уничтожу.
— Не беспокойтесь, сеньор. Я не стану ей докучать.
— Надеюсь, — процедил Джейкоб и, развернувшись, зашагал к терпеливо поджидающей его Коре.
Но если не Диего забрался нынче утром в ее номер, кто же тогда?
3
Гиена Джо подождал, пока джип исчезнет за поворотом, и лишь тогда подъехал к отелю. Автомобиль, взятый им напрокат, выглядел куда шикарнее машины Маккейна. Джо распахнул дверцу и вылез, не снимая куртки, — за пояс был заткнут пистолет. Не самое удобное место для оружия, но Гиена так долго упражнялся, выхватывая пистолет из-за пояса, что теперь сумел бы обставить многих знаменитых стрелков Дикого Запада.
Он направился к троим мексиканцам и уже издалека услышал, как один из них говорит приятелям:
— Этот гринго пристал ко мне как репей. Я ему ничего не сказал, но и на неприятности нарываться не стану. Не хочу, чтобы какой-то чокнутый гринго подмочил мне репутацию.
Приятели согласно кивали. Троица не замечала Джо до тех пор, пока он не подошел совсем близко.
— Повезешь меня на экскурсию прямо сейчас, — бросил он ревнителю репутации и сунул в его руку стодолларовую купюру, сложенную так, чтобы хорошо видна была цифра.
Мексиканец опешил, затем расплылся в такой улыбке, словно хотел заглотнуть щедрого клиента целиком.
— К вашим услугам, сеньор!
— Вот и отлично. — Гиена Джо не сомневался в удаче — сотня американских баков здесь, в Мексике, способна творить чудеса.
— Куда прикажете вас везти? — осведомился экскурсовод, услужливо распахнув заднюю дверцу своей машины.
— Прокатимся по городу и поболтаем. Как тебя зовут, кстати?
— Диего Аданес, сеньор. Ваш человек в Акапулько.
— Отлично, — ощерился Гиена Джо. — Это имя мне нравится.
Кора казалась себе чайкой, одной из множества чаек, что кружили над заливом Акапулько. Каждый сильный порыв ветра сносил их то влево, то вправо, словно осенние листья, и чаячья мудрость состояла в том, чтобы целиком отдаться на волю ветра и наслаждаться жизнью. Жаль, что Кора не могла применить к себе эту мудрость. Вокруг рай земной, рядом красивый желанный мужчина — так отдайся судьбе и наслаждайся жизнью, чего же более? Будь у нее хоть капля здравого смысла, она бы так и поступила, но…
Она приехала в Мексику, чтобы внести ясность в свою жизнь, а теперь некая сила непостижимо и неодолимо влечет ее неизвестно куда. Коре это совсем не нравилось.
Когда подъехали к «Эскарпадуре», Джейкоб помог ей сойти с высокой подножки джипа.
— Большое спасибо, что помогли мне разобраться с Диего, — признательно улыбнулась Кора. — Эта мелочь решительно не входила в круг ваших обязанностей.
— Всегда к вашим услугам, леди.
Он отвесил шутовской поклон, но в легкомысленном тоне мелькнула нотка отчуждения. Кора могла лишь надеяться, что ей почудилось.
— Пожалуйста, разрешите мне в благодарность угостить вас ланчем.
— Спасибо, но я бы лучше вздремнул. Прошлой ночью у меня как-то не вышло выспаться.
Кора вспыхнула при этом недвусмысленном намеке на недавние события. Джейкоб переступил с ноги на ногу, словно и сам испытывал неловкость. Ну конечно, поняла Кора, он и не думал ни на что намекать. Просто ляпнул первое, что пришло в голову.
— Для ланча еще рановато, — сказала она, торопясь поскорее загладить неловкость. — Успеете сначала вздремнуть.
— Я не могу принять ваше приглашение, — натянуто улыбнулся Джейкоб.
— Да, конечно, — пролепетала Кора. — У вас здесь свои дела… Не буду вам мешать…
Ей бы следовало еще раз поблагодарить Джейкоба, сказать, что они как-нибудь непременно увидятся, словом, ограничиться приятными банальностями. Беда только в том, что Кора не могла выдавить из себя ни звука. Она круто развернулась и торопливо пошла через вымощенный терракотовыми плитками дворик, отчетливо сознавая, что ее уход больше напоминает бегство.
К глазам ее подступали жгучие слезы. До двери номера оставалось уже несколько шагов, когда Кора поняла, что сейчас не выдержит и разрыдается в голос. Она уже шмыгала носом, лихорадочно звеня ключами, и вдруг ее обожгла странная мысль. Если Джейкоб после вчерашней ночи не желает иметь с ней ничего общего, почему же он появился сегодня утром?
В течение нескольких часов она добросовестно старалась изгнать из головы все мысли о человеке по имени Джейкоб. Неисправный кондиционер то гудел, как пчела, то замолкал, и лишь после обеда Коре удалось урывками задремать. Проснувшись от духоты, не выспавшаяся и злая, она вскочила на кровати и с силой дернула шнур кондиционера. Постояв немного в волнах живительной прохлады, Кора спрыгнула на пол и увидела, что у самой двери на полу белеет записка. Должно быть, листок подсунули, пока она пыталась уснуть.
Во всей Мексике писать Коре мог только один человек, Джейкоб. Она вынудила себя не броситься к двери опрометью, а подойти неспешным шагом. Записка была сложена вчетверо. Кора развернула ее, прочла, перечитала трижды — и лишь тогда осознала содержание. Мистер Лимонад, старый дедушкин друг, вернулся в Акапулько и узнал, что Кора искала его. Он будет ждать в пять на террасе ресторана отеля.
Кора понимала, что должна радоваться такой удаче. Она приехала в Мексику еще и затем, чтобы побольше узнать о дедушке. Потому-то для нее было так важно поговорить с мистером Лимонадом. Жаль, что он назначил встречу именно в «Эскарпадуре». Кора предпочла бы сейчас оказаться как можно дальше от этого места. Уехать куда угодно, лишь бы там нельзя было наткнуться на Джейкоба Маккейна.
А впрочем, что же это она? Джейкоб и так наверняка уже никогда больше не появится в ее жизни. И все же… Жаль, что эта записка не от него.
Джейкоб твердил себе, что следит за Корой исключительно из деловых соображений. Отчасти это было верно, но лишь отчасти. С той минуты, как утром Кора убежала от него, он все бродил как неприкаянный по вестибюлю отеля. Больше всего на свете ему хотелось броситься за ней следом, поцелуями залечить боль от своих холодных жестоких слов. Ничего подобного он, конечно, не сделал. С превеликими душевными муками ему удалось вынудить себя оборвать стремительно растущую между ними близость — и он от своего не отступит, как бы сильно ни хотелось ему сейчас обнимать Кору, а не праздно слоняться здесь.
Ничего удивительного, что Брейн послал в Акапулько своего человека проверить, как идут дела у Джейкоба. Нужно было еще вчера позвонить Брейну, доложить хоть о чем-то. Джейкоб практически провалил поручение, да и истинное его задание сейчас на полпути к провалу. Ему бы выследить деньги, которые украла Кора, чтобы потом прижать ее на этом и вытащить из нее всю грязную подноготную Брейна, а он… Черт подери, он совершил самую страшную ошибку, которую может совершить полицейский. Позволил личному возобладать над долгом.
Теперь предстоит решить, как исправить эту ошибку и — прежде всего — что делать с женщиной, которую Джейкоб не хотел выдавать никому — ни преступникам, ни служителям закона. Выяснить, кто обыскивал ее номер… если только этот обыск не плод ее воображения. Впрочем, Кора не похожа на истеричку с болезненной фантазией. Значит, в номере кто-то был… И изощренность, с которой проделали эту операцию, напомнила Джейкобу о Гиене Джо.
Он невольно поёжился. Если Брейн послал в Акапулько Гиену, то вряд ли только наблюдателем. Что, если именно Гиена Джо должен сделать самую грязную работу, то есть убрать Кору? Джейкоб содрогнулся. Так что придется и дальше торчать в неудобном кресле вестибюля, пряча лицо за газетой, и наблюдать, наблюдать… Чтобы не упустить ни саму Кору, ни того, кто придет убить ее.