— Да, были. Из золота и эмали. Хотя я сам не видел их. Эти ножны, Хани, нас очень интересуют. Он исчезли, пропали, валяются где-то. Мы хотим предпринять их поиски.
— И когда вы их найдете, уверены ли вы, что будете знать больше, чем сейчас?
— Это может подтвердить мои подозрения.
— Ножны спрятать не трудно, — заметил Хани.
— Я не думаю, чтобы в данном случае их было трудно найти. — Вэнс встал и поглядел на Хани. — Можете вы дать нам указания, с чего всего лучше начать розыски.
— Нет, господин, — сказал Хани. — В данную минуту — нет. Я должен подумать.
— Отлично. Пойдите в свою комнату и предайтесь созерцанию. От вас большого прока нет. И будьте так добры постучать к м-ру Сальветеру и сказать ему, что мы хотели бы его немедленно видеть.
Хани вернул Вэнсу кинжал, поклонился и вышел.
— Не нравится мне эта птица, — проворчал Хис. — Он слишком скользкий и он знает многое, чего не говорит. Хотел бы я напустить на него моих молодцов с куском резины. Они живо бы его оборудовали. Не удивлюсь, м-р Вэнс, если это он сам бросил кинжал.
— О, конечно, он мог мечтать о горле д-ра Блисса, — согласился Вэнс. — Но эпизод с кинжалом не так меня беспокоит, как то, чего не случилось сегодня ночью.
— Ну, мне кажется, случилось достаточно, — ответил Хис.
— Что у вас на уме? — спросил Маркхэм.
— Картина, которая была мне сегодня представлена, она, видите, не закончена. И вернисаж не состоялся. Нужно придать полотну другую форму.
В это время мы услышали шаги на лестнице, и появился Сальветер в китайском халате поверх пижамы. Он сильно мигал при свете ламп.
— Что это? — спросил он. — Что случилось? — он казался и растерянным и встревоженным.
— Д-р Блисс телефонировал мне, что кто-то пытался его убить, — объяснил Вэнс. — Вот мы и привалили сюда. Знаете что-нибудь об этом?
— Боже мой! Нет! — Сальветер тяжело опустился на стул. — Кто-то пытался убить доктора? Когда? Как?
— Скоро после полуночи, — ответил Вэнс. — Но покушение совершенно не удалось. — Он бросил кинжал на колени Сальветеру.
— Известен вам этот предмет?
Тот с интересом и растущим удивлением начал рассматривать кинжал.
— В жизни его не видел, — сказал он. — Это очень ценный археологический образчик. Раритет для музея. Но, во имя неба, где вы его откопали? Он, конечно, не принадлежит к коллекции Блисса.
— Принадлежит, — заверил его Вэнс, — хотя и не внесен в каталог. Он всегда держал его скрытым от глаз посторонних.
— Я поражен. Наверное, египетское правительство ничего об этом не знало. Какое же отношение к кинжалу имеет покушение на жизнь доктора?
— Величайшее отношение. Мы нашли его вонзенным в спинку кровати доктора у того места, где должна была находиться его голова.
Сальветер нахмурил брови и стиснул зубы.
— Слушайте, мистер Вэнс, — сказал он. — У нас в этом доме нет малайских метателей кинжалов. Разве только Хани знаком с этим искусством? У этих восточных людей бывают самые неожиданные способности.
— Сегодняшнее представление нельзя однако назвать артистическим. Оно носило скорее любительский характер. Любой малаец со своим крисом распорядился бы лучше. Во-первых, д-р Блисс ясно расслышал шаги убийцы и звук открывающейся двери, во-вторых, между тем, как блеснул луч фонаря, и метанием кинжала прошло достаточно времени, чтобы доктор мог отстраниться.
В эту минуту вошел Хави, держа в руках небольшой предмет.
— Вот, господин, — сказал он. — Это ножны царского кинжала. Я нашел их на площадке второго этажа около лестницы.
— Премного благодарен, — протянул Вэнс. — Я так и думал, что вы их найдете. Но, конечно, они были не на площадке.
— Я уверяю вас…
— Ну, конечно. — Вэнс прямо поглядел на Хани и на его губах появилась слабая улыбка. — Ведь не правда ли, Хани? — сказал он. — Вы нашли ножны именно там, где вы и я думали, что они спрятаны.
Египтянин ответил:
— Я рассказал, как их нашел, господин. Можете из этого делать выводы.
Вэнс казался удовлетворенным и помахал рукой в сторону двери.
— Идите, Хани, и ложитесь. Сегодня ночью вы нам больше не понадобитесь.
Египтянин поклонился и вышел. Вэнс подобрал ножны и, вложив в них кинжал, стал разглядывать золотые украшения.
— Кстати, — сказал он. — Тут есть узоры, которые могут вас заинтересовать, мистер Сальветер. Эти завитки кончаются головой шакала.
— Анупу? А! Это имя Хани. Знаете, мистер Вэнс, — заговорил Сальветер, — эти египетские копты крайне суеверны. Они верят в злые силы. Хани в глубине души суеверный египтянин, который не любит работу д-ра Блисса, мог бы решить, что смерть доктора от кинжала, некогда принадлежавшего фараонам, является своего рода мистическим отмщением за осквернение гробниц. А Хани мог увидать в голове шакала на ножнах знак того, что он, названный по имени Анубиса, избран свыше орудием этой мести.
— Очаровательная теория, — равнодушно заметил Вэнс. — Но мне кажется, знаете, что Хани далеко не так глуп и суеверен, как он это хочет нам внушить. Он принадлежит к числу тех, кто считает мудрым притворяться слабоумным.
— Да, мне это тоже иногда казалось, — заметил Сальветер. — Но кто другой…
— Да, кто другой, — вздохнул Вэнс. — Скажите, м-р Сальветер, а в котором часу вы легли спать?
— В десять тридцать. Я проснулся, только когда Хани меня сейчас позвал.
— Вы легли, значит, сейчас же после того, как принесли д-ру Блиссу записную книгу из его кабинета?
— А, он вам об этом говорил? Да, я передал ему книгу и прошел к себе.
— Книга эта была в его столе, не правда ли?
— Да, но к чему эти расспросы о книге.
— Этот кинжал, — объяснил Вэнс, — также лежал в одном из ящиков стола.
Сальветер вскочил на ноги.
— Понимаю! — воскликнул он. Лицо его стало мертвенно бледным.
— Думаю, что нет, — кротко ответил ему Вэнс. — Очень ценю, что вы стараетесь оставаться спокойным. Скажите, заперли вы этой ночью вашу спальню?
— Я всегда запираюсь на ночь.
— А днем?
— Я оставляю ее открытой, чтобы освежить комнату.
— И вы не слышали ничего после того, как легли?
— Ничего. Я очень быстро заснул.
— Еще одно, — спросил Вэнс. — Где сегодня все вы обедали?
— В малой столовой. Едва ли это можно назвать обедом. Никто не был голоден. Это был только легкий ужин.
— А что делали отдельные жители дома после обеда?
— Хани прошел к себе, доктор, миссис Блисс и я сидели в гостиной около часу, после чего доктор пошел в свою комнату. Немного позже ушла Мерит-Амен, а я сидел до половины одиннадцатого и старался читать.
— Благодарю вас, мистер Сальветер. Больше ничего не надо. Будьте добры сказать миссис Блисс и доктору, что мы их больше не будем беспокоить этой ночью. Мы снесемся с ним завтра утром. Идемте, Маркхэм.
— Я бы мог сделать еще многое, — проворчал Хис. — Но в этом деле работают с прохладцей. Кто-то бросил кинжал в Блисса, и, если бы мне предоставили свободу, я бы докопался до истины.
Мы уже стояли у наружной двери, когда Вэнс поглядел на стальную дверь, ведущую в музей, и вдруг выпрямился.
— Минутку, мистер Сальветер, — крикнул он, — тот уже начал подниматься по лестнице и вернулся. — Почему в музее горит свет?
Я поглядел на низ стальной двери и в первый раз заметил тонкую полоску света. Сальветер также поглядел на дверь и нахмурился.
— Право не знаю, — сказал он. — Последний, кто остается в музее, всегда тушит за собой огни. Но, по моему, сегодня там вообще никого не было. Я погляжу, — он направился к двери, но Вэнс остановил его.
— Не беспокойтесь, — сказал он. — Я этим займусь. Доброй ночи.
Сальветер неохотно удалился, но не протестовал. Когда он скрылся за перилами второго этажа, Вэнс повернул ручку и отворил дверь в музей. Перед нами, на противоположном конце комнаты, за столом около обелиска, обложившись ящичками для карточек, фотографиями и папками, сидел Скарлетт. Его пиджак и жилет висели на спинке его стула. Зеленый целлулоидовый абажур прикрывал его глаза. В руке он держал перо.
— А! — воскликнул он, весело поглядев на нас. — Я думал, что вы на сегодня покончили с домом Блисса.
— Но теперь уже завтра! — ответил Вэнс.
— Как? — воскликнул Скарлетт. вынимая часы. — У меня не было никакого представления о времени. Я работаю здесь с восьми часов.
— Удивительно, — сказал Вэнс. — Крайне интересно. Кто вас впустил?
— Конечно, Браш. Он сказал, что все семейство обедает в малой столовой. Я просил не беспокоить их, т. к. должен кончить одну работу.
— Он не упомянул о вашем приходе, — заметил Вэнс, разглядывая фотографию четырех древних браслетов.
— Зачем бы он стал это делать, Вэнс? Это очень обычная вещь. Я часто прихожу работать по вечерам. Уходя, я всегда сам тушу свет и закрываю наружную дверь.
— Но сегодня ночью случилось нечто необычное, — Вэнс положил перед Скарлеттом кинжал в ножнах. — Видели вы этот курьезный предмет?
— О, конечно, — Скарлетт усмехнулся. — Как вы его разыскали? Это одна из темных тайн доктора!
— Вот как! Вы были в нее посвящены?
— Да. Я видел, как старый бандит засунул себе его в карман куртки, когда нашел его. Я ни гугу. Не мое дело. Позже, когда мы были в Нью-Йорке, он сказал мне, что вывез кинжал контрабандой из Египта и держит его у себя в кабинете. Он все время боялся, что Хани найдет его. Я ему обещал молчать. Почему нет? Одним кинжалом больше или меньше, что это значит для Каирского музея, который получает все сливки с раскопок.
— Он держал его под бумагами, в своем письменном столе.
— Да, я знаю. Надежное место. Хани редко заходит в кабинет. Но любопытно знать…
— Нам всем любопытно знать! — перебил его Вэнс. А кто еще знает о существовали кинжала?
— Никто, я думаю. Доктор, конечно, не рассказал этого Хани, и я сильно сомневаюсь, чтобы он осведомил миссис Блисс. Она относится с большой лояльностью к своей родной стране, и неизвестно, как бы она отнеслась к похищению такого сокровища.