– Мне было сказано, хоть я и не помню ничего, когда мой дух во мне, некоторое время назад, что это то самое место, где прольется много крови. И что? Кровь пролилась, и это кровь наших братьев! – И Гороко произнес имена двух мертвых зулусов, а также их предков много поколений назад.
– Кажется, отец, они умерли хорошо, как ты и хотел, чтобы они умерли, и, без сомнения, они хотели так умереть, оставляя за собой легенду, хотя они могли умереть лучше, убив больше людоедов, и они сделали бы это, если бы не были больны. Они закончили свой жизненный путь. Теперь они ждут нас в подземном мире среди привидений. История рассказана, и скоро дети будут шептать их имена после захода солнца. Они показали нам, как надо умирать! Как умирали их отцы.
Шаман Гороко замолчал на мгновение, затем добавил, размахивая руками:
– Мой дух снова приходит ко мне, и я знаю, что наши братья не уйдут неотмщенными. Вождь племени топора, великая слава ждет твой топор, и она будет полной. Я сказал.
– Хорошие слова! – проворчал Умслопогас.
Затем он отсалютовал погибшим топором и подошел ко мне, чтобы обсудить детали нашего будущего путешествия.
Глава VIIIПогоня
Получилось так, что раньше ночи мы не могли выйти в путь, потому что нужно было как следует подготовиться. Нам понадобилось много груза. Основной груз состоял из оружия. Для того чтобы нести хотя бы необходимый минимум, мы взяли с собой двух ослов и полдюжины волов. Отобрали закаленных животных, невосприимчивых к укусам мухи цеце и прочим «подаркам» этого уголка Африки. Наивно было бы предполагать, что они абсолютно защищены от всех болезней, но я надеялся, что какое-то время животные все-таки продержатся.
На случай если на нас нападут дикие звери, мы взяли с собой десять человек из Стратмура, которые сопровождали нас в охоте на гиппопотамов, чтобы, если потребуется, использовать их в качестве носильщиков. Нельзя сказать, что эти люди, по крайней мере большинство, поскольку в их жилах текла кровь белого человека, очень жаждали быть добровольцами в таком опасном деле. По правде говоря, если бы у них был выбор, они бы отказались от этого путешествия.
Но выбора не было. Хозяин, мистер Робертсон, приказал им идти, а свирепая внешность зулусов убедила их, что если они откажутся, то шансов остаться в живых у них просто не останется… Кроме того, некоторые из них потеряли жен и детей в случившейся резне, и это была реальная возможность отомстить. Наконец, все кое-как умели стрелять и у них были хорошие ружья. Более того, позволю себе предположить, что они верили в мое лидерство и удачный исход операции. Поэтому они заранее настроились на поход и подготовились к путешествию.
Затем были сделаны все необходимые приготовления по охране фермы и складов во время нашего отсутствия. Все это хозяйство вместе с моим фургоном и быками было оставлено на попечение Томазо. Да-да, побитому и сброшенному с пьедестала Томазо, поскольку никому другому доверять было нельзя. Когда он услышал об этом, то вздохнул с явным облегчением, мне казалось, что он ужасно боится, что ему тоже придется принимать участие в охоте на каннибалов. Кроме того, в его голове могла затаиться мысль о том, что мы не вернемся и он может стать хозяином бизнеса и ценной собственности. И он поклялся всеми святыми, поскольку номинально Томазо был католиком, что он будет смотреть за всем так, как будто это его собственность, что, по его мнению, все же могло случиться.
– Слушай меня, жирная свинья, – сказал Умслопогас, а Ханс старательно переводил, чтобы не было ошибок. – Если я вернусь, а я вернусь, потому что путешествую с человеком, имеющим Великий талисман, и найду хотя бы одно животное из стада белого хозяина Макумазана, Бодрствующего в ночи, пропавшим, или исчезнет хотя бы одна вещь из его фургона, или поля твоего хозяина не будут удобряться, а его вещи окажутся испорчены, я клянусь своим топором, что разрежу тебя на куски, даже если для этого мне придется искать тебя в тех местах, где садится и встает солнце. Ты все хорошо понял, предатель женщин и детей, который, чтобы спасти себя, бежал быстрее козла?
Томазо ответил, что понял хорошо и что Небеса помогут ему, все будет в целости и сохранности. Я уверен, что его храброе сердце обещало великие дары святым, если они устроят все так, чтобы Умслопогас и его чудесный топор не вернулись, а амахаггеры сделали свое дело. Однако, поскольку я не доверял Томазо, я оставил своего погонщика-вурлупера охранять то, что принадлежало мне лично.
В конце концов мы двинулись в путь, провожаемые горячими молитвами Томазо и тех, за чьих родственников мы должны были отомстить.
Мы представляли собой забавную и пеструю процессию. Первым шел Ханс, потому что его копье было самым неудобным для метания во всей Африке. С ним шел Умслопогас и три его зулуса, во избежание различных неожиданных сюрпризов. Далее следовали капитан Робертсон, который хотел идти один и которого лучше было меньше тревожить во время похода. Затем шел я, а за мной люди из Стратмура с животными. Нашу кавалькаду замыкали остальные зулусы под командованием Гороко. Эти шли последними на тот случай, если кто-нибудь из полукровок решит убежать, потому что такое было вполне возможно, так как они могли струсить.
Менее чем через час следы привели нас к зарослям кустарника, где, как я боялся, могли начаться неожиданности, поскольку, если каннибалы хоть что-то соображали, у них было преимущество – они могли спрятаться там со своими копьями. Однако этого не случилось, и любой ребенок мог прочитать их следы и последовать за ними их маршрутом. Еще до наступления ночи мы подошли к их первому привалу, где они разожгли костер и съели одну козу из стада, которое шло вместе с ними, при этом они не взяли другой скот. Возможно, они поступили так потому, что козы более послушны в дороге.
Ханс, изучив следы, показал нам, как все размещались на бивуаке, где находилось кресло, в котором сидела Инес, как его поставили на землю, где она и Дженни могли погулять, чтобы размять затекшие руки и ноги, и даже нашел остатки кофе, который, очевидно, приготовила Дженни в какой-то кастрюле, и так далее.
Он даже рассказал нам, сколько всего было амахаггеров – сорок один человек, включая того, кого ранила Инес. Его копье он отличил от другого по случайным каплям крови и по тому, что он шел, едва ступая на правую ногу, – без сомнения, он боялся потревожить рану.
Мы вынуждены были остаться на месте чужого привала до рассвета, потому что в темноте невозможно было различить следы. Это давало каннибалам огромное преимущество перед нами.
Следующие два дня были повторением первого, но на четвертый мы наконец вышли к болотистой местности, которая окаймляла широкую реку. Здесь наша задача выслеживания была еще проще, поскольку амахаггеры последовали по одной из тропинок, проделанной местными обитателями, жившими на холмах, хотя были ли они искусственные или природного происхождения, я не знаю. Иногда аборигены еще жили на плавучих островах.
На второй день мы увидели в тростнике печальный знак. Слева находились деревни, если можно было их так назвать, поскольку там стояло всего четыре-пять хижин, в которых жили от силы двадцать человек.
Мы зашли туда, чтобы получить информацию, и споткнулись о тело старого человека, которое лежало на тропинке. Через несколько ярдов мы нашли золу от большого костра, а в нем останки, такие же, какие мы видели в Стратмуре. То был очередной пир каннибалов. Все бедняцкие хижины были пусты, но, как и Стратмур, не сожжены.
Мы уже собирались было уходить, когда чуткие уши Ханса услышали стоны. Мы пошли на звук и в зарослях тростника у подножия холма нашли старую женщину с кровоточащей раной от копья над тощим бедром. Копье повредило некоторые органы, но рана не была смертельной. Один из людей Робертсона, который понимал язык болотных жителей, заговорил с ней. Она попросила воды. Воду принесли. Женщина жадно выпила ее и затем начала отвечать на наши вопросы.
Она рассказала, что амахаггеры атаковали деревню и убили всех, кто не смог убежать. Они съели молодую женщину и троих детей, поджарив их на костре. Старуха была ранена копьем и уползла в заросли, где мы ее и нашли. Никто из людоедов не последовал за ней, посчитав ее несъедобной.
По моему указанию мужчина спросил ее, знает ли она что-то об этих амахаггерах. Она отвечала, что ее прадеды знали, а она ничего не слышала с тех пор, как была ребенком, а было это семьдесят лет назад. Эти жестокие люди жили к северу от Великой реки, это были остатки племени, которое когда-то «управляло миром».
Ее предки говорили, что эти люди не всегда были каннибалами, а стали ими из-за недостатка пищи и постепенно вошли во вкус. Именно поэтому они совершают набеги на чужие селения, поскольку их правитель запрещает им есть друг друга. Они не разводят скот, хотя у них его достаточно, но иногда едят коз и свиней, потому что по вкусу они напоминают людей. По мнению этой женщины, амахаггеры – жестокие люди, обладающие способностями к магии.
Все это старуха проговорила очень быстро после того, как выпила воду, может быть, потому, что ее рана уже затянулась и она не чувствовала боли. Однако ее информация не была актуальной: женщина ничего не знала о сегодняшней истории амахаггеров и уж тем более о судьбе Инес. Все, что она смогла сказать, – это то, что каннибалы напали на ее деревню на рассвете и она убежала из дому, когда ее ранили копьем.
Пока мы с Робертсоном думали, что делать с бедной женщиной, поскольку слишком жестоко было оставить ее одну умирать, она сама разрешила вопрос, угаснув на наших глазах. Прошептав некое имя, известное ей со времен юности, три или четыре раза, она неожиданно села. А потом, казалось, уснула. Мы поняли, что она умерла. Мы оставили ее и отправились дальше.
На следующий день мы вышли к границе Великой реки. Через милю от нас лежало спокойное пространство воды – в это время года уровень воды был низкий. Увидев слева довольно большую деревню, мы подошли к ней и убедились, что в нее каннибалы не входили. Может быть, потому, что она была хорошо укреплена, но за три ночи до этого несколько каноэ ее жителей были украдены. На них каннибалы пересекли реку.