Правду сказать, в нем было что-то от обоих этих животных. Массивный торс, крепкие ноги и крутой лоб напоминали быка, а золотистого оттенка борода и косматые волосы, ниспадавшие с плеч, смахивали на гриву. В глазах, озаряемых солнечным светом, прыгали золотые искорки, как водится у львов, что делало его похожим на царя зверей.
Пожалуй, никто не назвал бы этого парня красавцем, однако редко встретишь людей с такой яркой внешностью, как у него. Арклу было, судя по всему, около тридцати лет. Меня разбирало любопытство: интересно, как он оказался в этих диких краях? Ведь я, по словам Кенеки, был единственным белым человеком, ступившим на землю их племени.
Джин сделал свое дело, и вскоре Джон Таурус Аркл (престранное имя!) понемногу пришел в себя. Когда он был еще без сознания, Кенека подошел к нам с копьем убитого им воина и уставился на незнакомца, встревоженно и злобно.
– Ничего страшного, – заметил я, – обычный обморок. Он скоро оклемается.
– Правда, господин? – отозвался Кенека, глядя на Аркла с явным неодобрением и даже неприязнью. – А я-то надеялся, что он умер.
– И почему, скажи на милость?
– Этот человек навлечет на нас несчастья. Увы, опасения мои подтвердились.
– И чего же именно ты опасался?
– О, звезды поведали мне об этом человеке. Я знал, что мы найдем его труп.
«Как же ты мне надоел со своими звездами», – подумал я. А вслух произнес:
– Что ж, Кенека, видно, ты понял их не совсем правильно, ведь этот парень жив. И учти: я не дам его в обиду. А о каких несчастьях ты толковал?
– Да вот о каких, – ответил Кенека, обводя рукой с копьем бездыханные тела. – Разве беда уже не пришла? Так знай же: один из убитых перед смертью рассказал мне об этом белом человеке. Он пробирался через горный хребет в землю моего народа дабанда. Абанда прогнали его и преследовали, чтобы убить, как поступают со всеми чужаками. Но он оказался выносливым и быстроногим и сбежал от них. И вот представь, в самый последний момент, когда абанда его уже почти поймали – так дикие собаки загоняют выбившегося из сил зверя, – вдруг появляемся мы, и случается то, что предначертано свыше.
– Все это так, – кивнул я, – но меня больше волнует будущее. Похоже, ни дабанда, ни абанда не жалуют этого белого господина, который впредь станет нашим спутником.
– Так зачем ему оставаться с нами, Макумазан? Посмотри, этот человек сейчас без сознания. Всего один удар по голове, и он уже никогда не очнется. А если мы возьмем его с собой, отправившись к народу, который на него обижен, уж не знаю за что, тогда и нам тоже несдобровать.
С рассеянным видом я достал из-за пояса револьвер и стал возиться с ним, словно желая проверить, заряжено ли оружие.
– Вот что, Кенека, давай-ка проясним этот вопрос. Ты даешь мне понять, что в угоду тебе я должен убить – или позволить убить – моего соотечественника, сбежавшего от твоих соплеменников и прочих дикарей, которые напали на него по неведомой причине. Похоже, ты не понимаешь, как важен для меня этот белый человек. Так я тебе сейчас объясню. – Я резко вскинул револьвер и приблизил дуло к его глазам. – Скажи, друг мой, кого призывают в свидетели люди твоего народа, когда дают нерушимую клятву?
– Мы клянемся именем Энгои, господин, – ответил он дрожащим голосом. – Того, кто нарушит такую клятву, ждет смерть – и даже кое-что пострашнее смерти.
– Прекрасно. Тогда поклянись мне именем Энгои, что не причинишь никакого зла этому белому господину.
– А если я откажусь? – спросил он угрюмо.
– В этом случае, Кенека, я дам тебе время передумать, пока считаю до пятидесяти. Если ты и тогда откажешься или промолчишь, я пущу тебе пулю в лоб. Пришло время, друг мой, решить, кто тут главный.
– Если ты застрелишь меня, Макумазан, то мои люди убьют тебя.
– Как бы не так! Или ты позабыл, Кенека, что некая дама по имени Белая Мышь пообещала мне – а я склонен верить ее пророчеству, – что я вернусь из этого путешествия целым и невредимым. Не забивай себе понапрасну голову, после твоей смерти я сам позабочусь о собственной безопасности. Итак, начинаю отсчет.
И я стал считать, сделав паузы на «десяти» и «двадцати». На третьем десятке пальцы Кенеки судорожно сжали копье, которым он убивал абанда.
– Будь любезен, оставь в покое копье, или я выстрелю прямо сейчас.
Он разжал пальцы, и оружие упало на землю.
Досчитав до сорока, я снова помедлил и заметил, что время не ждет, хотя Кенека, возможно, прав, уповая на звезды, которым поклоняется, ибо вскоре вполне может оказаться на одной из них, покинув сей земной мир, преисполненный скорби. На счет «сорок пять» я поднял пистолет чуть повыше его носа.
– Сорок шесть, сорок семь, сорок восемь… – продолжил я и начал давить на спусковой крючок.
Тут Кенека сдался и упал на колени, целуя землю у моих ног, как обычно поступают на Востоке. От неожиданности я выстрелил, и пуля просвистела у него над головой.
– Боже мой! – воскликнул я. – Твое счастье, приятель, что ты решил образумиться! Этот пистолет срабатывает быстрее, чем я думал, а может, он просто на жаре стал скользким. Так, стало быть, ты клянешься?
– Да, господин, – прохрипел он. – Я клянусь именем Энгои, что не причиню вреда этому белому человеку и не навлеку на него беды. Однако эта моя клятва, Макумазан, означает нечто гораздо большее. Отныне не ты, а я должен служить тебе как своему победителю.
– Что ж, это весьма неплохо, – бодро отозвался я. – А теперь услуга за услугу: я готов отказаться от права победителя, взять с собой этого белого незнакомца, если он захочет, и предоставить тебе идти своей дорогой, а я, Ханс и мои охотники пойдем своей. Только обещай не преследовать меня и не досаждать каким-либо способом. Ну что, по рукам?
– Нет, господин, сие невозможно: ты должен проводить меня к озеру Моун.
– Что ж, пусть будет по-твоему, Кенека. Тогда объясни мне дорогу, ибо отныне руководить нашей экспедицией буду я. Но учти: если ты ослушаешься, обманешь меня или попытаешься навредить белому господину, я доведу начатый счет до конца. Договорились?
– Да, господин, – ответил он смиренно. – Взгляни вон туда. – Он указал на скалы всего в какой-нибудь сотне ярдов впереди, где росли могучие деревья. Пейзаж сей буквально подавлял своим величием. – Там мы найдем источник воды, господин. Надо поскорее добраться туда, ведь наши запасы на исходе. Белый человек выпил все, что у нас осталось, а скоро совсем стемнеет и идти будет невозможно.
– Отлично! Отправляйся вперед со своими людьми, и разбейте там лагерь. Мы же с белым путешественником прибудем чуть позже, как только он сможет ходить. Потом все обсудим.
Кенека посмотрел на меня с сомнением. Наверняка он гадал, уж не хочу ли я от него избавиться. А потом, наверное, решил, что без воды и с хромым спутником на руках мне будет весьма затруднительно сбежать. Как бы там ни было, он пошел собирать своих людей, и я видел, как они бредут с грузом в сторону скал, поросших могучими деревьями. На всякий случай я послал Ханса проследить за ними, наказав готтентоту выяснить, есть ли там вода и готовят ли они ночлег, после чего немедленно вернуться и обо всем мне доложить. По правде сказать, я не был до конца уверен в Кенеке. Возможно, он намеревался улизнуть под покровом ночи, оставив нас на произвол судьбы посреди пустыни. Я не стал бы особо расстраиваться по этому поводу, не унеси он и его люди все боеприпасы и часть моих винтовок, а также продовольствие. Откровенно говоря, я не желал больше видеть Кенеку, который впутал меня в сие довольно сомнительное предприятие. Однако осознавал, что мне, похоже, вряд ли удастся отделаться от этого типа, а потому придется пойти на риск: ну что ж, это будет не первая и не последняя авантюра в моей жизни.
Расставшись с Хансом, я вернулся к своему новому знакомцу, лежащему на земле за камнями. К счастью, он уже оклемался и теперь сидел, удивленно оглядываясь по сторонам.
– Кто вы такой? И где это я очутился? Похоже, тут был бой? Можно мне воды?
– Одну минуту, мистер Аркл. Надеюсь, скоро вода у нас появится. – (Отправляя Ханса на разведку, я велел ему наполнить бутылку.) – Да, бой и впрямь был. По милости Божией нам удалось спасти вас. Позже вы поведаете мне о своих приключениях, хорошо?
Он кивнул и настороженно вгляделся в мое лицо, невольно напомнив мне охотничью собаку, сделавшую стойку. Видимо, Аркл еще не до конца пришел в себя, а потому, не замечая, что говорит вслух, произнес довольно грубовато:
– Что за странный малый? Лохматый, будто пудель, и кожа словно пергамент, но светлая. И волосы прямые, а не кудрявые. Никак европеец? На этот раз тебе повезло, Джон Аркл… Да и пора бы уж…
Решив не обращать внимания на его бред, я пошел переговорить с Томом и Джерри, которые стояли рядом и перешептывались. Меня интересовало, сколько патронов охотники истратили в бою. В свою очередь я как мог удовлетворил их любопытство. Когда начало смеркаться, вернулся Ханс.
– Все в порядке, баас. Там хороший источник, и Человек-сова уже разбил лагерь на его берегу. А вот и вода.
Я взял бутылку и передал Арклу. Он жадно схватил ее, но потом опомнился и протянул мне.
– Вы, безусловно, тоже хотите воды, сэр, – сказал он учтиво, приятным голосом. – Прошу вас, пейте первым.
Я сразу понял, что имею дело с джентльменом. У меня и впрямь пересохло во рту от жажды. Но, не желая уступать, я заставил его сделать первый глоток. Затем я напился сам и дал немного Тому и Джерри. Вода быстро закончилась, на каждого пришлось всего-то по одной пинте.
– Вы сможете идти? – спросил я Аркла.
– Пожалуй, смогу. Я чувствую себя посвежевшим, и, к счастью, эти мерзавцы не утащили мои ботинки. А куда мы направляемся?
– Для начала в лагерь, расположенный вон там. А после, если все сложится благополучно, к озеру Моун.
На его лице вспыхнул радостный румянец.
– Это мне подходит. – Затем Аркл сник и добавил: – Вы были очень добры ко мне, сэр, и мой долг предупредить вас, насколько опасно это путешествие. Если мы туда попадем, то знайте, что люди там – как бы это лучше выразиться – не слишком дружелюбны. В самом деле, лучше бы вам, сэр, вернуться домой. На озере Моун вы найдете свою смерть.