А вот двоюродная сестра Зинаиды Ждановой Ольга, которая тоже хотела уехать в Себино со своими тремя детьми, послушалась совета Матроны и осталась в Москве. И после не уставала за это благодарить блаженную матушку, ведь были очевидцы, которые рассказали, как в Себино ворвался карательный отряд фашистов, которые под дулами пистолетов всех детей загнали в подвал. Никого в итоге не тронули и умчались на своих мотоциклах также быстро, как приехали – и все же страху натерпелись и дети, и матери.
«Ни в Москве, ни в Туле враг не будет», – говорила Матрона в начале войны, тогда, когда фашистские войска шли, казалось, безостановочно напрямую и к Туле, и к Москве. И она оказалась права. Тула была окружена вражескими войсками, на территории Тульской области шли жестокие кровопролитные бои, но советской армии удалось остановить врага, нанеся ему колоссальные потери, и не пустить его в Тулу. Кто-то из очевидцев сказал: «Во время этого наступления немцы были как мертвые, и наши их погнали». Оборона Тулы в октябре – декабре 1941 года стала одной из самых ярких героических страниц в истории Великой Отечественной войны. Именно благодаря тому, что удалось отстоять Тулу, были перекрыты для врага и подступы к Москве.
В начале войны, как и в предыдущие свои московские годы, Матрона скиталась, переезжая из одного дома в другой, останавливаясь по-прежнему у разных принимавших ее хозяев. Какой-то благодетель пускал ее на лето в маленькую фанерную времянку в Сокольниках. Там, видимо, и встретила она войну. Там жила и летом 1942 года. И той осенью возможности перебраться в другое, нормальное, теплое жилье ей так и не представилось.
В этой времянке холодной ненастной осенью и нашла ее Зинаида Жданова. Войдя туда, она увидела Матрону лежащей на кровати лицом к стене. Топилась печка-буржуйка, но фанерное строение, конечно же, не держало тепла. От печки помещение лишь заполнялось сырым промозглым паром. И Матронушка почти замерзала: ее волосы уже заледенели и примерзли к стене, отчего матушка даже не смогла повернуться к Зинаиде, когда та пришла.
Зинаида была в ужасе от увиденного. Только и могла сказать: «Матушка, как же это? Вы же знаете, что у нас с мамой две комнаты в теплом доме. Почему же вы не попросились к нам?» На что Матронушка ответила: «Бог не велел…»
Зинаида с матерью действительно в то время занимали две комнаты, общей площадью 48 квадратных метров, с отдельным входом, в большом деревянном особняке на Арбате, который когда-то целиком принадлежал семье Ждановых. Это был тот самый дом, куда когда-то Евдокия, мать Зинаиды, устроилась кухаркой, по совету Матроны приехав из Себино, а после стала женой «красавца-барина» – единственного сына хозяев Владимира Жданова.
Но после революции семью Ждановых «уплотнили», как это тогда было принято: в принадлежащий им дом заселили чужих людей, оставив им всего две комнаты. Тогда они рады были хотя бы тому, что остались живы, потому что семья эта считалась приближенной к императорскому двору, а таких большевики не щадили, расстреливали без суда и следствия. Именно жена-простолюдинка спасла «барина» Владимира. Но, конечно, он все равно оставался для советской власти «враждебным элементом». И машина репрессий, дав на время поблажку, все же добралась до него. В 1941 году Владимира, отца Зинаиды, арестовали. Где он, в каких лагерях или тюрьмах – ничего не было известно родным о его судьбе. Может быть, именно поэтому Матрона и сказала, что ей «Бог не велел» идти жить к Ждановым – наверняка ее присутствие в доме лишь еще больше бы отяготило участь отца Зинаиды.
Был у Зинаиды еще брат, который в то время воевал с врагом на фронтах Великой Отечественной. Вот так и остались Зинаида с матерью вдвоем в своих двух комнатах, где хватило места и для Матронушки. У Ждановых она и жила всю войну и несколько лет после.
После ареста отца Зинаида Жданова оказалась в очень бедственном положении. В опустевшей Москве стало негде работать. Дочь и мать Ждановы остались вообще без средств к существованию. Зинаида была близка к отчаянию, но Матрона ее утешила: «Не ищи работу – она сама тебя найдет». И действительно, вскоре по рекомендации знакомых ее пригласили работать секретарем в какую-то контору. Про отца Зинаиды, от которого не было никаких вестей, Матрона все время говорила: «Жив, жив, вернется. А сначала письмо от него получите». Прошло долгих шесть лет полной безвестности – а потом именно так все и произошло: от отца пришло письмо. В письме этом была приписка от врача, что Владимир Жданов очень истощен голодом. Хотели отправить ему посылку с продуктами – да почта не приняла, сославшись на запрет от властей. Тогда Матрона сказала Зинаиде: «Подожди, найдется человек, который сам будет отправлять посылки». И вдруг к матери Зинаиды в церкви подходит женщина и говорит: «Я знаю ваше горе, помогу вам». Оказалось, эта женщина работала на вокзале и ведала отправкой правительственной корреспонденции. Она не только отправляла посылки Владимиру Жданову, но и помогала с продуктами. Благодаря этому отец Зинаиды выжил и вернулся.
Несмотря на все беды и невзгоды военных лет, Зинаида Жданова вспоминала эти годы как лучшие в своей жизни. Потому что с приходом Матронушки в доме словно поселился Дух Святой. Все было окутано благодатью, миром, покоем, тихой радостью. «Свет тех дней греет до сих пор. Шла война, а мы жили на небе», – много лет спустя написала Зинаида Жданова в своей книге о блаженной матушке Матроне Московской.
Туда, на Арбат, в особняк Ждановых, всю войну шли к Матроне сплошным потоком женщины, чьи мужья, братья, отцы, сыновья ушли на фронт. Вопросы у всех были одни и те же: жив ли? вернется ли? Всем Матрона говорила правду. Кого-то обнадеживала: жив, вернется! Кому-то говорила: поставь свечу за упокой. И обязательно молилась, слова находила такие, чтобы помочь пережить горе, утешить, насколько это можно.
Пришла однажды к Матроне женщина, получившая целых три похоронки на мужа. Но что-то, видно, мешало ей поверить в то, что муж погиб. Пришла она к Матроне за советом, а та говорит: «Жив, жив твой муж, придет домой на Казанскую!» Обнадеженная, ушла женщина домой, не знала, как и дождаться праздника иконы Казанской Божьей Матери. Но – не пришел муж на Казанскую. Может, на другую придет, не на осеннюю, так на летнюю (ведь праздник иконы Казанской Божьей Матери отмечается два раза в год, 4 ноября и 21 июля). Но не вернулся муж и на другую Казанскую. И на следующий год не пришел, и через год.
Вот и война кончилась, все, кто выжил, вернулись. А его все нет и нет. Отчаялась женщина, ждать перестала. И вдруг – через два года после войны, как раз на Казанскую, раздается стук в дверь. Муж вернулся!
Спустя время он, узнав эту историю, взял икону Казанской Божьей Матери и с ней пешком прошел из Москвы в Царицыно, где Матрона тогда гостила у знакомых.
Не знали женщины, приходившие с вопросами, со своими страданиями и надеждами к Матроне, что не только на вопросы о судьбе близких отвечает она, но и их души спасает. Некоторые из них замечали, как сами они становились другими, побывав у Матроны. Как уходило зло из души, как Божественный свет появлялся в глазах, и даже гневные, злые, ругательные слова больше не хотели срываться с языка.
Анна Выборнова рассказывала, как в войну она приехала к Матроне со своей двоюродной сестрой, у которой на фронте был муж и брат. Сестра первый раз была у Матроны, и у нее словно язык отнялся – не могла ни слова сказать. Матрона ей говорит: «Где же твой язык? Дома только и ругаешься матерными словами, а тут примолкла». Это было правдой. Сестра все же смогла выговорить: «Язык куда-то ушел, не могу говорить». И даже вопросы свои задать не смогла. Но Матрона все равно ей ответила: «Брат живой и муж твой тоже живой». Все на самом деле так и оказалось.
«Матушка была провидец, утешитель, наставник, – писала Зинаида Жданова. – Скажет словечко, и душа повернется. Лекарь, души целитель…» Анна Выборнова так говорила: «Какая она правильная, какая вера глубокая была! Богодарованная!»
Матрона и раньше спала мало, а в войну почти совсем перестала спать, только молилась за всех страждущих, за воинов на полях сражений, за отечество наше. И каждый день принимала на себя поток скорбей и печалей людских. Брала двумя руками голову плачущих, святостью своей помогала, слезы осушала, и вот уже люди как на крыльях от нее летели, словно родившиеся заживо. Одним прикосновением своим, даже одним присутствием спасала она и помогала, себя нисколько не щадя и не жалея. Не удивительно, что многие уже при жизни начали почитать ее святой.
Незримая, но действенная помощь
Из рассказа Зинаиды Ждановой мы узнаем, что в годы Великой Отечественной матушка часто бывала незримо на фронтах, помогала нашим воинам, отводила пули, лечила раны. Нам это может показаться странным, и даже неправдоподобным. Однако давайте не будем забывать, что Матрона душою своей все время пребывала не в нашем, материальном мире, а в мире Божественном. А Божественный мир, мир духовный устроен совсем по другим законам. Там, в том мире, святой может духом своим свободно перемещаться с места на место, путешествовать без ограничений, налагаемых пространством и временем.
Подобные примеры можно найти в жизнеописаниях многих святых. Из жития Сергия Радонежского мы узнаем, что во время Куликовской битвы он телом был в обители Живоначальной Троицы, где вместе со всей братией возносил молитвы за победу русского воинства, а духом при этом присутствовал на поле Куликовом, все видел, что совершалось там, и даже называл по именам павших воинов, чтобы сразу помянуть их в молитве.
Преподобный Серафим Саровский, телом пребывая в своей келье, духом посещал свое любимое детище – Дивеевский женский монастырь. Ему было видение Царицы Небесной, которая велела опахать сохой земли Дивеевской обители, сделав земляной вал и канавку. Сестры замешкались, не знали, как приступить к этой работе. Но однажды они вдруг увидели самого батюшку Серафима в белом балахончике, с лопатой и мотыжкой, копающего канавку. Сестры бросились к нему, упали ему в ноги, но, поднявшись, уже не увидели его. Так силен был его дух, что перенесся к ним из кельи даже зримым для всех образом. Сейчас Святая Канавка – одна из святынь Дивеевского монастыря. Батюшка Серафим говорил, что это тропа, по которой ежедневно проходит сама Божья Матерь, и Канавка эта – как стена, защищающая от антихриста.