До сих пор он все никак не мог найти ответа на вопрос Жюли.
Зачем их пытался убить профессиональный киллер? Была ли обнаруженная им в Кумране находка настолько шокирующей, что потребовалось ее полное уничтожение? Бессмыслица какая-то. Конечно, настенный рисунок крайне неординарен, а уникальные камеры будили в умах всевозможные фантазии. А иероглиф? Что ж, знак Гелиополиса мог что-нибудь да значить.
Теперь к вопросу о тактике. Нападавший явился с оружием в руках именно тогда, когда они с Жюли находились внутри, на первый взгляд в западне. Стычка, следовательно, не была случайным совпадением. Интересно, размышлял Амит, как долго этот парень выжидал? Ведь прошлым вечером на парковке не было ни одной машины. Каков был его план?
«Сосуд».
Слава богу, сосуд был далеко отсюда, заперт в безопасном месте в Музее Рокфеллера. Сосуд и свитки.
«Свитки?»
Мозг Амита напряженно работал. Может, его дорогой друг Йозеф Даян в состоянии хотя бы частично прояснить ситуацию. Он наверняка уже закончил перевод. Это человек-машина. ИУД никогда не отпустит его с занимаемой должности. С годами венгр делался только мудрее. И годы же укрепляли доверие между Амитом и стариком.
— Доброе утро.
Жюли. Он даже не заметил, когда спутница перестала храпеть. Она заложила руки за голову и выгнулась дугой, потягиваясь.
— Привет!
Уголком глаза Амит, не удержавшись, подметил, как чуть задравшаяся рубашка обнажила ее плоский аппетитный живот с утопленным в складочках пупком. Прелесть.
— Как спалось?
— Неплохо, — с зевком ответила она. — Какие планы?
— Трудно сказать. — Амит пожал плечами. — Надо сделать несколько звонков. Есть у меня друг, который, наверное, сможет нам помочь.
— Друг? А как насчет полиции?
Он покачал головой.
— Не вариант.
— Что? Вы же сказали, что dement[54] остался жив. Почему ж тогда полиция — не вариант?
— Потому, — ответил Амит, подняв в руке пистолет. — Табельное оружие АОИ. Также находится на вооружении у местных агентов израильской разведки.
Он положил пистолет обратно себе на колени.
Его слова вызвали у нее улыбку.
— И что? — улыбнулась Жюли и вернула спинку сиденья в вертикальное положение. — Вы решили: он работает на них?
— Об этом пока рано судить. Но я вам кое-что покажу.
Он достал мобильный телефон-раскладушку из нагрудного кармана и распахнул его.
— Вот он.
Жюли вгляделась в зернистый снимок на дисплее. Амит с удовлетворением отметил: в поведении спутницы не осталось и следа паники, а ведь многие теряют самообладание только оттого, что кто-то просто пытался укокошить их.
— Как я уже говорил, у меня есть друг, свой человек в аппарате разведки Израиля. Я хочу переправить снимок ему. Может, удастся установить личность этого парня или на кого он работает. Попытка не пытка — вдруг нам повезет.
— Какое уж тут везение? Кто-то явно задался целью убить вас.
— Если б он собирался меня убить, он бы пристрелил меня на месте.
— Ну, это вызвало бы массу подозрений, — возразила Жюли. — А вот если б вас насмерть придавило при обвале в кумранской пещере, их бы не возникло.
Амит взглянул на нее и усмехнулся.
— Неплохо.
Может пистолет парень прихватил на всякий случай, для страховки? Реальный же план был куда более примитивным — таким, как предположила Жюли. Умница.
— Вас послушать, вы словно уже разок-другой сами устраивали подобное.
— Пройдя через мерзкую процедуру развода, можно научиться стряпать какие угодно криминальные делишки.
Она была права. Его второй разрыв, с Сарой, был не таким уж болезненным — расстались, можно даже сказать, по-дружески. Зато первый… Яростная битва за право опекунства над двумя его дочерьми лишила Жасмину профессорства и вынудила сидеть дома и заниматься их воспитанием. Жестоко. Такое могло заставить любого удариться в мечты о самых отвратительных средствах защиты.
— Простите, — сказал он, — я не знал…
Она ласково пожала его измазанную в пыли руку.
— Это был настоящий триллер. Обожаю приключения. И не стоит извиняться.
Слова ее прозвучали искренне. Но Жюли как-то говорила ему, что цвет ее глаз меняется в зависимости от настроения. И сейчас серебро в радужной оболочке казалось более отчетливым.
— Рад, что и мне удалось развлечь вас, — проговорил он, чуть заметно улыбнувшись. — Спасибо, Жюли.
Машина ползла вверх по Ханук-Альбек к деловому центру Иерусалима. Город еще только просыпался, и тротуары были пусты.
Амит притормозил у кафе, чтобы Жюли смогла воспользоваться туалетом и взять кофе и булочек. Когда она вышла из машины, он напомнил ей, чтобы расплачивалась только наличными.
Амит не стал глушить двигатель, настороженным взглядом высматривая на улице подозрительных.
Прошло десять минут, прежде чем Жюли торопливо выскользнула из дверей, держа в левой руке поднос с двумя пластиковыми стаканчиками. В правой она победоносно зажала белый бумажный пакет, сделав драматичное лицо, будто ей предстояло разорвать финишную ленточку марафонской дистанции. Рассмеявшись, Амит потянулся через салон открыть пассажирскую дверь. Она передала ему один из стаканов и забралась в машину.
Отпив чуть горьковатого кофе, Амит взглянул на свои часы. Почти семь утра.
— Немного погодя я сделаю пару звонков. И заправиться не мешало бы, — сказал он, глянув на датчик топлива. — Не волнуйтесь, кое-какие ответы мы сегодня получим.
— Я? Волнуюсь? — хмыкнула она, показав глазами на «иерихон». — С таким пистолетом у вас между ног? Безопаснее ситуации для девушки не придумаешь.
24
Залив полный бак, Амит отъехал от колонки и притормозил у телефона-автомата заправочной. Он выскочил из машины, чтобы сделать звонок по анонимной наземной линии. Через два гудка трубку сняли.
— Boker tov! — бодро поздоровался Амит.
— И вам доброго утра, командир, — ответил из трубки Енох Блюм. — Чем обязан такой радости… в девять утра? На раскопках требуется еще один человек с лопатой? — хмыкнул он.
— Боюсь, на этот раз мой звонок не личного характера.
На том конце линии хлопнула дверь машины, чирикнула сигнализация.
— Подозреваю, что-то очень серьезное, — решил Енох.
— Очень.
Амит услышал, как звякнула цепочка ключей Еноха, и раздались звуки тяжелых шагов по бетону.
— Ты еще не в «танке»?
Амита дважды вызывали в Тель-Авивскую штаб-квартиру израильской разведки, чтобы проконсультироваться по вопросу освобождения заложника в Газе. И именно такое впечатление сочетания бетона и стали оставил у него бункер, словно он находился в чреве танка «Меркава».
— В данный момент захожу, — сказал Енох, перекрывая свист ветра, гуляющего по подземной парковке.
— Ну, тогда, может, чуть притормозишь?
Звуки шагов прекратились.
— Твой мобильный не прослушивается?
— Нет, парочку вольностей они мне пока дозволяют.
«Они» — это Mossad Merkazi Le-modiin U-letafkidim Meyuhadim, или Центральный институт разведки и специальных операций, известный также под названием «Моссад». «Они» оказывали помощь подразделению Амита во многих операциях. Например, в двух отдельных миссиях по освобождению заложников. В обоих случаях все выглядело, как будто израильских пограничников похитили боевики «Бригады мучеников Аль-Аксы» и удерживали их на конспиративных квартирах в городе Газа. Ребята из «Моссада» отлично подготовлены.
Несмотря на то, что директор «Моссада» подчинялся кабинету премьер-министра Израиля, его полторы тысячи сотрудников были гражданскими лицами. Среди них — специалисты по связи, вооружению, психологи, местные агенты разведки, зарубежные агенты и «вольные стрелки», или киллеры. Структура этой организации была пирамидой отрицания — снизу до самого верха. И когда в планы операций входило освобождение заложников, внедрение в террористическую группу, организация саботажа и убийства, именно такая структура работала лучше всего, полагал Амит.
Как и Енох, многие чины в «Моссаде» имели за плечами годы службы в вооруженных силах Израиля. Сам Енох отбыл трехлетнюю воинскую повинность под началом Амита — тогда Блюм был совсем юнцом, не знавшим бритвы, и весил меньше своей штурмовой винтовки «галил».
— Ты в порядке? — спросил Енох с искренним участием.
— А-а, бывало и получше. Уделишь пару минут?
— В десять у меня инструктаж, так что давай лучше сейчас.
Амит постарался втиснуть все, что хотел поведать о вечернем нападении, в двухминутное резюме. Упомянул он и тактику нападавшего: его снабженный глушителем пистолет израильского производства, умелое обращение со взрывчаткой. Решив не рисковать, он в своем рассказе ни словом не упомянул о Жюли.
— Очень похожее мы наблюдали в Газе, если ты в курсе, о чем я, — сказал Амит Еноху.
Короткая пауза, наполненная свистом ветра в динамике телефона. Наконец Енох отозвался.
— Дьявол, даже не знаю, что сказать. Похоже, это как-то связано с твоими раскопками.
— Определенно. Весь участок буквально сметен.
Тревожная пауза.
Амит чувствовал нежелание Еноха вмешиваться и не винил его: Блюм был семейным человеком, по правде сказать, более семейным, чем он. А это дело могло иметь серьезные последствия. И все же он задал вопрос, который Амит надеялся услышать.
— Чем я могу помочь?
— Понимаю, что прошу слишком многого: это может поставить тебя в очень трудное положение. Но если кто-то в вашей конторе хочет моей смерти, я должен это знать.
— Если они хотят твоей смерти, то не будет иметь значения, что ты об этом знаешь.
Верно. Как только попадешь на прицел «конторы», «Моссад» не отступится, пока на деле не будет поставлен красный штамп.
«Надо было пристрелить его, — нашептывал внутренний голос Амиту. — Пристрелить. А тело спрятать».
Тогда бы у него оставался хотя бы шанс, что наниматель того парня посчитал бы задание выполненным, решив, будто Амит и Жюли погребены под обломками.