вецкого монастыря, оказав помощь и содействие при создании обители. Он дал прп. Зосиме особую благословленную грамоту, которой вместе со светскими правителями Новгорода передал Соловецкий остров во владение новой обители. Тридцать лет в мире и тишине управлял святитель новгородской Церковью и тихо скончался, причастившись Святых Тайн. К лику святых он был причислен Московским Собором 1549.
Память свт. Ионе отмечается 5/18 ноября.
ИОНА ЯШЕЗЕРСКИЙ, преподобный (ск. ок.1589-1592), родом из Шокши, основал монастырь во имя Благовещения Пресвятой Богородицы в уединенной каменистой пустыни Ящера, в Олонецком крае. Начало иноческой жизни он полагал в монастыре прп. Александра Свирского. Высокая подвижническая жизнь прп. Ионы привлекла к нему почитание многих лиц: царской семьи Иоанна IV, прп. Иринарха, игумена Соловецкого, и других. Все они помогали бедной обители, в особенности с присылкой книг. Св. Иона много занимался ручным трудом: до сих пор сохранились прокопанный его руками канал, соединяющий два озера - Яшозеро и Сенное, сделанные им берестовый ковш для совершения Божественной литургии и два кожаных мешка, с которыми он ездил верхом в поездки по делам монастырским.
Память прп. Ионе отмечается 22 сентября/5 октября.
ИОРДАНЬ, так в России называлась прорубь, обычно в виде креста, вырубленная для освящения воды на праздник Крещения Господня.
ИОСИФ (в миру Иван Ефимович Литовкин), преподобный оптинский старец (2.11.1837 - 9.05.1911). Родился в семье сельского головы. Юноша стремился к духовной жизни. Сестра Александра советовала ему идти в Оптину пустынь, к старцам. Прп. старца Макария к тому времени уже не было в живых, но уже воссиял в Оптиной пустыни новый светильник - прп. старец Амвросий.
По оптинскому обычаю, каждый новоначальный должен был потрудиться в трапезной. На этом нелегком послушании обнаружились и окрепли добрые качества души будущего старца: беспрекословное послушание, трудолюбие, молчаливость и беззлобие. Навидавшись и натерпевшись всего в миру, он понимал, какой бесценный дар Божий - покой и тишина святой обители. И вскоре посетил его Господь великим утешением. Брат Иван был определен в келейники к прп. Амвросию.
В 1872 он был пострижен в мантию с именем Иосиф, в 1877 - рукоположен в иеродиакона, а 1 октября 1884 за литургией в честь торжественного открытия Шамординской женской обители прп. Иосиф был рукоположен в иеромонаха. К этому времени он уже был старшим келейником старца Амвросия. Тихий и серьезный, выходил он к посетителям, внимательно выслушивал, в точности передавал ответ старца, ничего не добавляя от себя. Но все чаще старец отсылал посетителей спросить совета у келейника, и всех поражало, что его слова буквально совпадали с тем, что говорил сам прп. Амвросий.
В 1890 старец Амвросий, уезжая в Шамордино, впервые не взял с собой верного помощника. "Тебе нужно здесь оставаться, ты здесь нужен", - сказал ему старец. 1891 год был последним в жизни старца Амвросия. Теперь прп. Иосиф остался один. На него легли обязанности скитоначальника, духовника оптинской братии и шамординских сестер. Несмотря на слабое здоровье и непосильные труды, он не позволял себе никаких послаблений: был строгим постником, очень мало спал, носил старую и бедную одежду.
Он стяжал от Господа полноту духовных даров, и многие испытали на себе его дар прозорливости и исцелений. Он ни с кем не вел длинных бесед, умея в нескольких словах выразить самое главное, наставить и утешить. Сила его благодатной молитвы была выше и драгоценнее любых слов. Известен такой случай. Одна женщина, живя в Оптиной, сильно заболела; она попросила отвести ее в "хибарку" к преподобному. Он ее принял и, дав ей в руки свои четки, пошел в спальню, сказав: "Подожди". А когда он вышел, она совершенно забыла про свою болезнь. Когда прп. отец наш Иосиф тихо отошел ко Господу, во время погребения его рука была мягкой и теплой, как у живого. Уже на девятый день после кончины на могиле произошло первое чудо - исцеление бесноватой.
ИОСИФ ВОЛОЦКИЙ, преподобный (1439-9/22.09. 1515), духовный вождь русских людей в борьбе с ересью жидовствующих.
Мирское имя прп. Иосифа было Иван Санин. Род Саниных вышел из Литвы и осел в Волоколамском княжестве в деревне Спировской, ставшей их родовой вотчиной. Будучи двадцати лет от роду, Иван поступил в Рождества Богородицы Боровский монастырь в послушание св. старцу Пафнутию. Вскоре в этом же монастыре был пострижен и его отец, которого разбил паралич. С благословения старца юный инок Иосиф принял на свое попечение родителя, за которым неотступно ухаживал до самой его кончины в течение пятнадцати лет.
Мать Иосифа тоже постриглась и стала монахиней Мариной женского Волоколамского монастыря. Вслед за родителями ушли в монастырь и оставшиеся дети, кроме одного. Среди ближайшей родни Иосифа насчитывается четырнадцать мужских имен монашествующих (и лишь одно мирское) и четыре женских - все монашеские. Ростовский архиеп. Вассиан - родной брат Иосифа. Другой его брат стал епископом Тверским Акакием, а два племянника - Досифей и Вассиан (Топорковы) стали иконописцами и совместно со знаменитым Дионисием, учеником прп. Андрея Рублева, расписали церковь Валаамского монастыря. Воистину преизобильно излилась благодать Божия на род Саниных, явивший столько подвижников и просиявший столь блестящими дарованиями.
По смерти своего учителя, прп. Пафнутия, игуменом монастыря стал прп. Иосиф. Он хотел ввести более строгий устав, который для братии оказался непосильным. Тогда Иосиф оставил Боровскую обитель и решил основать новую, со строгим уставом, на безлюдном и нетронутом месте. Место такое вскоре нашлось недалеко от прежней родовой отчины подвижника в Волоколамском княжестве. Кн. Волоколамский Борис Васильевич, родной брат государя Иоанна III, благоволил к святому и стал покровителем нового монастыря. Вот как описывает устройство этой обители церковный историк М.В. Толстой:
"По правилу прп. Иосифа, у братии должно быть все общее: одежда, обувь, пища, питие; никто из братии без благословения настоятеля не мог взять в келью ни малейшей вещи; не должен был ничего ни есть, ни пить отдельно от других; хмельные напитки не только не позволялось держать в монастыре, но запрещалось привозить приезжающим и в гостиницу. К божественной службе должно было являться по первому благовесту и занимать в храме определенное для каждого место; переходить с места на место или разговаривать во время службы запрещалось. После литургии все должны были идти в трапезную, вкушать пищу безмолвно и внимать чтению. В свободное от службы время братия должны были участвовать в общих работах или, сидя по кельям, заниматься рукоделием. После повечерия не позволялось останавливаться в монастыре или сходиться, но каждый должен был идти в свою келью и с наступлением вечера исповедоваться отцу своему духовному - в чем кто согрешил в течение дня. Женщинам и детям запрещен был вход в монастырь, братии - всякая беседа с ними. Без благословения никто не мог выходить за ворота. Для управления монастырем был совет из старцев.
Под руководством прп. Иосифа братия усердно подвизалась на поприще иноческой жизни. Все время было посвящено или молитве, или трудам телесным. Пища была самая простая, все носили худые одежды, обувь из лыка, терпели зной и холод с благодушием; не было между ними смеха и празднословия, но видны были постоянные слезы сокрушения сердечного. В кельях своих братия ничего не имели, кроме икон, книг божественных и худых риз, а потому у дверей келий и не было запоров. Кроме обыкновенного правила монашеского, иной полагал еще по тысяче, другой и по две и по три тысячи поклонов в день. Для большего самоумерщвления иной носил железную броню, другой - тяжелые вериги, третий - острую власяницу. Большая часть ночи проходила в молитве. Сну предавались на короткое время, иной стоя, иной сидя. И все такие подвиги предпринимались не самовольно, но с благословения настоятеля. Таким образом, послушание освящало их, а любовь увенчивала. Каждый готов был помочь душевным и телесным нуждам своего брата. Знаменитость происхождения, мирская слава и богатство за вратами были забываемы. Приходил ли в монастырь нищий или богач, они равны были: на каждого возлагались одинаковые труды, и почесть отдаваема была только тем, которые более подвизались и преуспевали на поприще иноческих подвигов.
Сам Иосиф во всем был примером для братии. Прежде всех приходил он в храм Божий, пел и читал на клиросе, говорил поучения и после всех выходил из храма. Была ли общая работа для братии, он спешил и здесь предварить всех, трудился, как последний из братии; носил такую убогую одежду, что часто его не узнавали, изнурял себя постом и бдением, вкушая пищу большей частью через день и проводя ночи в молитве. Но не видали его никогда дряхлым или изнемогающим, всегда лицо его было светло, отражая душевную чистоту. С любовью помогал он братии во всех их нуждах; особенное внимание обращал на душевное состояние каждого, подавал мудрые советы и силу слова подкреплял усердной молитвой к Богу о спасении вверенных ему душ. Когда кто из братии боялся или стыдился открывать ему свои помыслы, опытный старец, провидя внутренние помышления, сам заводил беседу о них и подавал нужные советы. Ночью тайно обходил он кельи, чтобы видеть, кто чем занимается, и если слышал где разговор после повечерия, то ударял в окно, показывая свой надзор. Во время одного из таких обозрений заметил он, что кто-то крадет жито из монастырской житницы. Увидя Иосифа, вор хотел бежать, но Иосиф остановил его, сам насыпал ему мешок жита и отпустил с миром, обещая впредь снабжать его хлебом.
Особенно любил он помогать нуждающимся. Имел ли кто из поселян нужду в семенах для посева или лишался домашнего скота и земледельческих орудий, приходили к Иосифу, и он снабжал всем нужным. В один год в Волоколамской области был голод. В продолжение всего этого несчастного времени Иосиф питал около семисот человек, помимо детей".
Сказанного, казалось бы, достаточно, чтобы однозначно оценить светлый образ прп. Иосифа. И тем не менее миф о его "жестокости" весьма живуч. Связано это в первую очередь с той выдающейся ролью, которую сыграл святой в борьбе с "ересью жидовствующих", грозившей России страшными потрясениями.