Нужда в священстве была у староверов постоянной и повсеместной. В Российской империи жило несколько миллионов поповцев, попов же были даже не сотни, а десятки. Поэтому к храмам, где служили старообрядческие священники, для исповеди и причастия за сотни верст приходили тысячи богомольцев.
Некоторые за неимением попов вынуждены были сами крестить детей и вступать в невенчанные браки по благословению родителей. Немногие имели возможность лишь потом, имея детей, а часто и внуков, в старости, чуть ли не перед смертью, улучить священника для церковного венчания.
Постоянная нехватка попов и неизбывный страх лишиться их вынуждали староверов искать надежный и постоянный источник священства – благочестивого старообрядческого архиерея.
Поиски епископов начались еще в XVIII веке. В них приняли участие не только поповцы (прежде всего с Ветки), но и беспоповцы. Премудрый Андрей Денисов (1674–1730), настоятель знаменитой беспоповской Выговской пустыни в Поморье, отправил на поиски архиерея сначала некоего Леонтия Федосеева (1678–1736), а затем ученого старца Михаила Вышатина (1667–1732). Но эти искания не увенчались успехом.
Отправляясь на поиски епископа, староверы ставили перед собой две задачи. Первая задача (так сказать, программа минимум) заключалась в том, чтобы найти на Востоке благочестивого епископа (желательно грека) и уговорить его присоединиться к Церкви.
И такой архиерей был найден в 1731 году. Правда, не на Востоке, а в самой Москве, в синодальной тюрьме. Им оказался владыка Епифаний (Яковлев, † 1735), уроженец Киева, поставленный в епископы молдавским митрополитом Георгием в городе Яссы[198].
Поскольку тогдашние законы запрещали россиянам принимать духовные звания за границей, Епифаний, как только оказался на родине, был схвачен и посажен в тюрьму. Здесь с ним и познакомились богатые старообрядцы, раздававшие милостыню узникам. Они уговорили Епифания присоединиться к Церкви и помогли ему в 1733 году бежать на Ветку.
Здесь священноинок Иов через миропомазание присоединил архиерея к Церкви. Но появление долгожданного епископа было сдержанно встречено староверами. Ведь Епифаний был малорусом, следовательно, мог оказаться обливанцем.
Известие, что на Ветке появился «раскольничий» архиерей, вызвало недовольство российского правительства. В 1735 году царские войска перешли русско-польскую границу, вторглись на Ветку, разорили тамошние монастыри и арестовали Епифания. Архиерей был увезен в Киев и вновь заточен в темницу, где скончался.
Некоторые староверы почитали память страдальца Епифания и ездили на его могилу. Об этом писал Журавлев: «Он нарочно ездят в Киев на гроб его, пред которым несколько раз повергаются на землю, изъявляя тем свое усердие и благоговение ко оному мертвецу»[199].
Другим старообрядческим епископом середины XVIII века был владыка Феодосий. Он, как и Епифаний, не оставил следа в церковной истории. Казак, природный старовер, Феодосий был посвящен в епископы для гребенских казаков-старообрядцев, живших на Кубани, в ту пору принадлежавшей Крымскому ханству – вассалу Оттоманской империи. Его рукоположил по просьбе казаков и по настоянию властей греческий архиепископ Гедеон Крымский. Умер Феодосий, не оставив преемника.
Вторая задача поисков епископа (программа максимум) заключалось в том, чтобы найти на Востоке православную страну, где в неприкосновенности сохранилось древлее благочестие и Церковь. В XVIII веке слухи о таких благословенных землях достигали староверов.
Одни говорили, что истинная Церковь процветает в Опоньском царстве – в Японии, что стоит на море-океане. Другие утверждали, что служба по старому обряду совершается в храмах Камбайско-Беловодского царства где-то в Центральной Азии.
Эти благочестивые сказания сродни средневековым западноевропейским преданиям о государстве пресвитера Иоанна – христианской стране, расположенной где-то далеко на востоке. В основе европейских и русских легенд лежат неточные сведения о древних общинах христиан-сирийцев на юге Индии (т. н. «христиане апостола Фомы»).
Иногда на Руси появлялись люди, якобы побывавшие в Опоньском царстве или Беловодье. Иногда оттуда приходили письма, живописующие торжество истинной веры, благолепие храмов и истовость служения православных патриархов и епископов. А в конце XIX века по России разъезжал Антон Пикульский – сын коллежского асессора из Великого Новгорода, выдававший себя за «архиепископа Аркадия».
Пикульский уверял староверов, что был рукоположен в городе Левске, столице Камбайско-Беловодского царства, патриархом Мелетием при царе-короле Григории Владимировиче. Но «архиепископ Аркадий» не сумел приобрести приверженцев и остался анекдотической фигурой в истории древлего благочестия[200].
Пикульский был не первым самозванцем, смущавшим староверов. В 1749 году в Стародубье объявился иеродиакон Амвросий из подмосковного Новоиерусалимского монастыря, выдававший себя то за священноинока Афиногена, то за епископа Луку, якобы находившегося при особе низложенного малолетнего императора Иоанна Антоновича.
Самозванец был разоблачен, в 1753 году бежал в Польшу, перешел в католичество, поступил на военную службу и даже женился. Скоро о нем все забыли, кроме другого авантюриста – иеромонаха Анфима, получившего от Амвросия «епископскую хиротонию». Анфиму повезло меньше, чем его самозванному предшественнику – в 1757 году казаки-некрасовцы утопили его в Днестре.
Некоторые староверы, разочарованные и утомленные безрезультатными поисками епископов, стали поговаривать о том, что надобно идти на компромисс со светскими и духовными властями и просить себе архиерея и священников от Синодальной Церкви.
Мысль просить правительство и Синод о назначении особого для староверов епископа впервые высказал инок Никодим (1745–1784) из Стародубья.
В 1768 году, еще совсем молодым человеком Никодим вместе с иноком Иоакимом и купцом Иваном Кузнецовым отправился в Грузию на поиски архиерейства.
Искать епископа за Кавказом староверам посоветовал грузинский митрополит Афанасий (Амилахвари), живший в Москве и служивший в кремлевском Архангельском соборе «ради поминовения покойных царей и великих князей, в нем похороненных».
В 1766 году старообрядцы просили Афанасия, чтобы поставил им архиерея. Но он без позволения Синода не согласился, а посоветовал, чтобы они отправились в Грузию. Там существовала своя Церковь, не зависевшая от Синода, и свой патриарх-католикос. Может быть, он согласится рукоположить епископа для староверов.
После долгих сборов старообрядческое посольство отправилось в Тифлис к патриарху Антонию I (Багратиони). Но вынуждено было повернуть назад. Екатерина II готовилась к войне с Турцией, поэтому русская армия уже заняла предгорья Кавказа. Никого из России за Кавказ не пропускали. Послы возвратились ни с чем.
Русско-турецкие войны отрезали староверов от заграничных иерархов. Были закрыты пути в Грузию и Молдавию, к болгарам и сербам. Приходилось искать епископа в России. И Никодим решил обратиться за помощью к властям.
При поддержке высокопоставленных царедворцев Петра Александровича Румянцева-Задунайского и Григория Александровича Потемкина-Таврического инок дошел до императрицы Екатерины II.
В начале 1782 года в Петербурге государыня приняла Никодима и обнадежила, что старообрядцы получат архиерея, если на этом условии присоединятся к Синодальной Церкви.
Слова императрицы воодушевили инока и его единомышленников. Они ездили по монастырям, приглашая русских епископов, живших на покое, поступить к староверам.
От имени Никодима некий саратовский купец побывал в Задонской обители у бывшего воронежского епископа Тихона (Соколова) и приглашал перейти в старообрядчество. Однако тот не дал прямого ответа.
Московские староверы ездили в Новоиерусалимский монастырь, где на покое жил бывший крутицкий епископ Сильвестр (Страгородский). Но и от него не получили прямого согласия.
Старообрядцы из Нижнего Новгорода обращались в тамошнюю Печерскую обитель, к жившему там бывшему рязанскому епископу Палладию (Юрьеву). Он также не дал решительного ответа.
Староверы из Торжка[201] ездили в новгородскую Юрьеву обитель к бывшему олонецкому епископу Иоанникию (Микрицкому). И от этого не добились ничего определенного.
Не найдя таким образом архиерея, в апреле 1783 года Никодим подал властям прошение: «Прислать при указе ея императорскаго величества из святейшаго правительствующаго Синода поставленного из великороссийской породы хорепископа[202], то есть сельскаго или слободского, которому быть не относительну до епархиальнаго архиерея, а подлежать святейшему правительствующему Синоду»[203].
Хотя Румянцев и Потемкин усердно хлопотали об удовлетворении этого прошения, дело продвигалось медленно. В мае 1784 года Никодим умер. Но с ним не умерла мысль о получении старообрядцами архиерея от Синода. Она только замерла на пятнадцать лет.
В 1799 году несколько купцов, прихожан Рогожского кладбища, подали прошение московскому митрополиту Платону (Левшину) о дозволении получать попов от официальной Церкви. При этом старообрядцы ставили Платону особые условия.
Прежде всего, они просили, чтобы Синод снял проклятия, наложенные на старые обряды. Они также хотели, чтобы их храмы освящались по старопечатным книгам, чтобы непременно по этим книгам рукополагались их священники. Еще они просили, чтобы их духовенство не требовали на общее моление с никонианами.
Митрополит согласился удовлетворить просьбу купцов, но с добавлением своих условий. Он потребовал, чтобы никто из новообрядцев не мог присоединяться к новой Церкви и не смел принимать в ней причастие («разве то в крайней нужде, в смертном случае»).