Один важный для него недостаток, как душевный – не имел при себе запасного агнца. Отец Павел имел при себе довольно. Он получил от него, радостною душою лобызал узелок и приложил ко своему сердцу, сказал: “Вот в чем вся жизнь моя состоит!” И там отцы прожили у него месяц един и возвратились во своя с миром. Узнавши его селитву, ежегодно посещали»[236].
Святитель тосковал по Белой Кринице и тамошним христианам. Поэтому он писал, что надеется на милость австрийского императора, который освободит его из ссылки и поможет вернуться на Буковину: «Помолите и вы с нами Господу Богу, дабы Он наставил царя освободить нас отсюда. И мы бы удостоились по пламенному желанию нашему получить освобождение. Хотя бы мы могли живот свой в старости среди Православной Церкви скончати» (письмо от 24 сентября 1861 года)[237].
Староверы хлопотали перед императором, чтобы «было всемилостиво дано разрешение митрополиту всех наших старообрядческих общин Амвросию, уже много лет сосланному в г. Цилли в Штирии, переехать в Черновцы».
После продолжительного расследования австрийское правительство удовлетворило прошение особым указом от 8 мая 1862 года. Но святитель не сумел воспользоваться этим разрешением – его здоровье резко ухудшилось.
С 1862 года у владыки Амвросия начались проблемы со зрением: «Господин митрополит не видет хорошо подписатся» (письмо от 18 декабря 1862 года)[238]. Теперь послания в Белую Криницу за митрополита писал его сын.
Святителя лечили, но мази и капли приносили лишь временное облегчение. Пришлось прибегнуть к крайнему средству – операции: «Господин митрополит сделал операчиона на свои очи. И много добро и сщастливо присло. Теперь видит хорошо» (письмо от 1 мая 1863 года)[239].
С 1863 года к болезни глаз добавилась другая телесная скорбь. Водянка, которой он был подвержен, стала проявляться с нарастающей силой. Однако, даже одержимый тяжким недугом, Амвросий не забывал Церковь.
На Пасху он отправляет свое последнее поздравление митрополиту Кириллу: «Христос воскресе! Аз, Божиею милостию смиренный митрополит Амвросий, удаленный от вашего сожительства, но духом неразлучный от вас, о Христе чад моих… При сем уведомляю вас, что я, по милости Всевыснаго Создателя за благоприятные ваши молитвы, слава Богу, находимся еще жив, и здоров, и благополучный. И пред упованию на промысл благоутробия Божия, пребываю присный о вас и о всем нашим православным христианам к Богу молитвенник» (письмо от 2 апреля 1863 года)[240].
Вскоре Кириллу было отправлено последнее послание святителя, написанное по его «благословению и препоручению» сыном: «Господин митрополит Амвросий и все его семейство терпит страдания, и заточения, и удаления от Богом данному ему престола ненавистию враждебником нашим… Прошимо еще вас не забыть нас во святых ваших ко Господу молитвах» (письмо от 14 мая 1863 года)[241]. На этом из-за болезни оканчивается переписка святителя с Белой Криницей.
С 15 октября здоровье архиерея «изменилось совершенно к смертному одру». Водянка причиняла ему невыносимые страдания. Но рассудок, память и дар речи не покидали его до самой кончины.
Близкие уже готовились к смерти митрополита, когда 25 октября в Цилли прибыли старообрядческие послы с бумагами, касающимися разных церковных дел. Посланцы имели поручение от российских староверов, изложенное в особой грамоте: «Передайте ему, высокочтимому изгнаннику и страдальцу, что все мы чтим в нем восстановителя нашей священной иерархии. Чувствуем, что он пожертвовал собою за нас и при каждом совершении бескровной жертвы воспоминаем о митрополите Амвросии страждущем»[242].
У старца хватило сил изучить бумаги. Хотя он не вставал с постели, но с посторонней помощью поднялся и своеручно подписал все документы.
Затем, сидя на кровати, Амвросий благословил посланников. Преодолевая волнение, святитель сказал Церкви последнее архипастырское слово и просил, чтобы все христиане молились за него.
28 октября 1863 года послы уехали домой, а 30 октября последовала кончина владыки Амвросия. Чувствуя приближение смерти, он помолился, причастился запасными дарами и тихо преставился в восьмом часу утра. Родные погребли митрополита на греческом кладбище в городе Триесте[243], так как в Цилли все кладбища были католическими.
В 1996 году на Всемирном старообрядческом соборе в Белой Кринице митрополит Амвросий был причислен к лику святых как великий угодник Божий и исповедник православной веры.
Глава 15Архиепископ Антоний
Положение Церкви в России сделалось совершенно несносным при императоре Николае I, хотевшем окончательно извести «раскол». Поэтому старообрядческая архиерейская кафедра была основана не в России, а в Австрии, на Буковине, куда русские староверы переселились в XVIII веке, спасаясь от религиозных преследований.
Австрийские власти по достоинству оценили трудолюбивых и трезвых переселенцев. В документах того времени старообрядцы, проживавшие в Австрии, именуются липованами.
Военный губернатор Буковины докладывал в Вену: «Эти липоване – чрезвычайно спокойный, прилежный, тихий, работящий, опрятный, очень толковый и вообще сильный и рослый народ. Каждый из них обязан овладеть ремеслом, которым они наряду с земледелием обеспечивают себя наилучшим образом. Они почитают величайшими пороками пьянство и грязную брань, и, как говорят, пьяных липован видели весьма редко. Их одежда, особенно у женщин, пригожа, опрятна и достойна. И они весьма склонны делать добро ближнему, кем бы он ни был. И на всем протяжении моей службы здесь не поступило ни единой жалобы на этих действительно достойных, добрых людей. И об исполнении ими повинностей не требуется второго напоминания»[244].
В 1783 году император Иосиф II Габсбург выдал липованам патент, в котором между прочим говорилось: «Мы позволяем им полную свободу религиозных отправлений для себя, их детей и всего потомства вместе с их духовенством»[245].
В середине XIX века на Буковине в деревнях староверов-поповцев проживало примерно 4 200 человек, а в деревнях староверов-беспоповцев – 350–600 человек. В селе Белая Криница издавна существовал мужской монастырь. Тут и было решено учредить старообрядческую архиерейскую кафедру.
Первым епископом Белокриницкой иерархии в России стал владыка Софроний (Жиров) – епископ Симбирский, рукоположенный 3 января 1849 года. Опасаясь преследования властей, он тайно приехал в Москву. И 19 июня 1850 года тайно отслужил первую архиерейскую литургию в одной из богаделен на Рогожском кладбище.
Однако епископ не справился с пастырскими обязанностями. В России проживало несколько миллионов староверов, нуждавшихся в священниках. И Софроний тотчас понял, как он может нажиться на духовных нуждах паствы – он стал рукополагать священников за деньги. «Будучи единственным в России для Древлеправославной Церкви епископом, он не восхотел добре строить этот виноград Христов, но по страсти сребролюбия начал порочить древлеправославную иерархию симониею»[246].
Когда в Белой Кринице стало известно о симонии[247] Софрония, вместо него для российских староверов был рукоположен владыка Антоний (Шутов) – архиепископ Владимирский и всея Руси.
У английского поэта Томаса Грея есть строка: «Коротка и проста летопись бедных». Архиепископ Антоний родился в семье «простых сельских жителей», которые не вели летописей. Поэтому нам неизвестен точный год его рождения – 1800 или 1812.
В молодости Шутов был записан в документы Московского цехового общества. Уже будучи архиепископом, он продолжал числиться в семейной книге Ленточного цеха. По этой книге в начале 1869 года ему было 68 лет. Следовательно, он родился в 1800 году.
Начетчик Анисим Васильевич Швецов (впоследствии епископ Арсений Уральский), много лет проживший при архиерее в качестве письмоводителя и прекрасно его знавший, написал сочинение «Жизнь и подвиги Антония, старообрядческого архиепископа Московского и Владимирского». Оно является важнейшим источником для изучения биографии святителя. В этом сочинении сообщается, что архиепископ родился в 1812 году. Эта дата представляется наиболее вероятной.
Итак, Андрей Илларионович Шутов – будущий архиепископ Антоний – родился в 1812 году, в селе Настасьино (Коломенский уезд Московской губернии) в бедной крестьянской семье, принадлежавшей к Синодальной Церкви. С детства он был обучен грамоте. А на одиннадцатом году родители отдали Андрея «на послугу» в контору ткацкой фабрики, находившейся в Настасьино.
Через три года Андрей «отдан был в науку рисования» в Москве. Проучившись два года, юноша вернулся на фабрику и стал работать мастером рисования. В 1827 году умер отец Андрея, а в 1828 году по принуждению матери молодой человек женился. Но в 1833 году Шутов, оставив мать Анастасию и жену Ирину, тайно ушел в старообрядческий Норский Покровский монастырь.
Эта обитель была расположена около посада Злынки[248] и принадлежала староверам-беспоповцам Федосеевского согласия. Федосеевцы считали, что со времен раскола Православная Церковь уничтожена, миром правит антихрист, близок конец света и нет более ни православного священства, ни церковных таинств. Поэтому федосеевские наставники отрицали таинство брака, призывая своих единоверцев жить целомудренно.