и мать, а не губить их. Ты подумал, что сделают с твоим отцом, если обнаружатвзломанную императорскую печать?
- А я... я скажу, что взял поиграть его - этиэдикты всегда в таких красивых коробочках - и... поломал!
- Эх, Крисп, Крисп! - отецНектарий потрепал мальчика по голове. - Разве я учил тебя лгать? Разве неговорил, что, сказав неправду, ты перестаешь быть сыном Божиим и усыновляешьсясатане? Ступай лучше домой!
- Не могу! - испуганнозатряс головой Крисп. - Отец догадывается, что я христианин! Он ищет меня,чтобы забрать с собой!!
- Ступай с миром, он не сделает тебе зла! - улыбнулсяпресвитер. - Поверь, ты очень много сделал для нас!
Тут раздались голоса,упрашивающие отца Нектария тоже сберечь себя и немедленно уехать в безопасноеместо:
- Иначе после окончания гонений город останется безпастыря!
- Кто утешит тогда оставшихся в живых?
- Кто наставит в вере и окрестит новых сестер ибратьев?
- Кто будет проводить службы и совершать таинства?
- Иди же! - поторопилпресвитер, и Крисп так и не успел узнать, чем закончилось дело: ступенек наверхбыло так мало, а уговаривавших отца Нектария уехать «погостить» к брату вдалекую Сирию так много...
3
Стас слышал, что светот звезд идет много-много лет...
В комнате стало совсем темно.
Стас потянулся, спрыгнул с кровати, чтобы включитьсвет, и засмотрелся в окно.
Небо давно расчистилось от туч и поблескивало первыми,совсем не похожими на городские, звездами.
Стас где-то слышал, что свет от звезд доходит до земличерез тысячи лет.
«Может, они послали его ещетогда, когда жили Крисп, Марцелл, отец Нектарий, Скавр...» - подумалось вдругему...
4
Крисп мог теперьтолько солгать в ответ…
Крисп сидел в курьерскойповозке, рядом с отцом и, через отверстие в кожаном пологе, смотрел на звезды.Напротив спал толстый чиновник, который отвозил императорский эдикт на север.Еще один курьер, путь которого пролегал до Иберии, [4]*
как бывший центурион, предпочел ехать верхом, ссопровождавшими повозку охранниками. Им же с отцом предстояло побывать ввосточных и южных провинциях.
Курьерам нужно былодобраться до порта по суше, а там пересесть на служебные корабли. Выехали онипоздно вечером и утром предполагали быть на месте.
Кучер, поторапливая лошадей,щелкал бичом, хотя мог и не делать этого: четверка каппадокийских гнедых и безтого резво мчалась по широкой, мощенной булыжником дороге.
Иногда навстречу попадалисьтяжело груженные купеческие повозки, спешащие до рассвета достичь городов с ихшумными рынками.
Спать не хотелось - слишкоммного событий произошло за минувший день. Разговор с отцом тоже не клеился иоживлялся, лишь когда они обгоняли очередную когорту идущих на войнулегионеров. Тогда отец начинал рассказывать о них столько интересного, чтоКрисп забывал все, что тяготило его сердце.
Оказалось, что первая когорта легиона состоитиз самых крепких, рослых, выносливых воинов. Именно ей доверяли сохранностьглавного знамени римского войска: орла, и изображение императора. Она первойшла в наступление, а в обороне принимала на себя первый, наиболее тяжелый ударврага.
- Это ала! - объяснял отец,показывая на скачущих всадников, и Крисп думал, что не зря такие отрядыназывали «крыльями» - они, словно и впрямь крылья большой темной птицы, обгоняяих, проносились вперед.
Еще отец рассказывал отаранах, баллистах, других метательных машинах, очертания которых точнострашные, невиданные звери, проплывали мимо, когда они объезжали их. В светелуны поблескивали доспехи, наконечники копий, и он говорил, что воины должнычасто чистить свое оружие и следить за панцирями и латами, потому что блескоружия и доспехов внушает особенный страх врагу. Кроме того, легионеры несли насебе в походах длинный тяжелый кол для палаток и частокола вокруг лагеря вместе остановок, котелок, корзинку с запасом еды на несколько дней...
- Всего вместе с оружием - чуть меньше, чем весишь ты!- улыбался отец.
Крисп тоже отвечал улыбкой.
А после вновь наступалотягостное молчание, и мальчику казалось, что они с отцом были гораздо ближетам, в старом доме, через перегородку, чем здесь, хотя и сидели плечом к плечу,тесно прижимаясь друг к другу. Отец тоже чувствовал эту стену и, словнотараном, бил ее неуклюжими шутками, метал через нее, как из катапульты, вопросза вопросом, но все было тщетно... Разговор не получался.
Вдруг он спросил то, от чего им обоим стало не посебе:
- А чем ты занимался вчера утром, что я не видел тебя,вернувшись домой?
- Я?.. - мгновение помедлил Крисп и честно ответил: -Молился!
- Да? - деланно удивилсяМарцелл. - Что-то я давно не видел тебя около статуй наших богов! Или ты забыл,сколько добра они сделали нашему роду?
- Смотри, какая чуднаяповозка! - Крисп, отвлекая внимание отца, показал на выплывшую изпредрассветной дымки громоздкую телегу с колесами, выточенными из одногобревна, которую уныло тащили за собой волы. Восседавший сверху крестьяниниспуганно таращился на императорский вымпел над их пологом.
- Он, наверное, принимает нас за самого Деция!
- Возможно! - рассеяннокивнул Марцелл, не желая менять тему разговора: слишком важна была она длянего. - И мой отец - твой дед, и деды моих дедов, все поклонялись олимпийским,а после - римским богам! Да и как может быть иначе?
«Может! Может, отец! Ты только приди и посмотри… придии виждь!» - мысленно возразил Крисп, но вслух спросил:
- А как называют воинов, которым доверяют носить орла?
- Так и называют -орлоносцы! И я, твой отец, сколько себя помню, с самого детства, приношу жертвуим и гению императора.
- А как называется тот, кто носит перед войском егоизображение?
- Иммагинарий! - машинальноответил Марцелл и вспылил: - Неужели тебе даже не интересно слушать об этом?Что ты улыбаешься?
- Да так...
- Нет, как отец, я желаю знать, о чем думает мой сын!
Крисп якобы покорно, но насамом деле, чтобы утаить хитринку во взгляде, наклонил голову и, как школьникучителю, ответил:
- Я просто вспоминаю, какнаш раб при переезде в новый дом отбил полголовы у родового Юпитера, и думаю,как же он, «бог», мог допустить такое бесчестие?
Горячась, Марцелл стал говорить о своих богах,ссылаясь на авторитеты всех времен и народов, начиная с Гомера и кончаянынешним императором, однако вскоре потерял нить мысли и махнул рукой:
- Фу ты, совсем запуталменя! О чем мы с тобой говорили?
- Об орлоносцах! - с готовностью подсказал Крисп.
- Нет, раньше!
- Об этом, как его... имма-гинарии!
- Еще раньше!
- О... вчерашнем дне!
- Вот-вот! - обрадовалсяотец. - Я и говорю, что без уважения к богам ты совсем отбился от рук! Где тыбыл, к примеру, вчера, что ни я, ни Скавр не могли сразу найти тебя?
Как назло, хотя ужеокончательно расцвело, на всей дороге, насколько хватало сил у взгляда, не былони всадников, ни легионеров, ни даже захудалой повозки...
Крисп мог теперь толькосолгать в ответ. Но он вдруг вспомнил слова Нектария и не захотел усыновлятьсясатане. Он покорно склонил голову и прошептал:
- Сначала я был в нашем старом доме, когда выразговаривали в нем со Скавром...
- Как! - ошеломленно уставился на него Марцелл. - Иты… слышал все?!
- Да, отец...
- А потом?
- Потом… побежал к отцу Нектарию.
- Что-о-о?! И ты...
- Да, я предупредил нашихоб эдикте Деция... И даже предложил выкрасть его или хотя бы узнать дату!
- И ты не боишься признаться мне в этом?!
- Но ведь ты сам учил меня говорить правду!
- Д-да... - выдавил из себяМарцелл, хотя весь его вид говорил, нет - кричал: «Но не всегда же, и не втакой степени!»
«До чего же они разные - мой отец и отец Нектарий,даже когда речь идет об одном и том же!» - поразился Крисп.
Марцелл вздрогнул,потянулся к дорожной сумке, но Крисп остановил его:
- Не беспокойся, там все наместе! Отец Нектарий запретил мне делать это...
Марцелл словно быколебался: поверить сыну или же убедиться в сохранности императорских эдиктов,среди которых было немало других, в том числе особо секретных… Он долго молчал,и Крисп не торопил его. Он понимал, как трудно сейчас отцу.
После того, как все былорассказано, он почувствовал вдруг такую легкость, что казалось, птицей могвзмыть над повозкой. Но вслед за этим, словно испугавшись, как бы он и впрямьне сделал этого, события минувшего дня всей тяжестью навалились на его ресницы.И когда отец, очнувшись, тихо спросил:
- Но почему?!
Ответа не последовало - Крисп уже спал...
5
Потом буквы стали сливаться в шеренги…
Уснул и Стас. Он даже сам не понял, в какой момент этослучилось.
Сначала буквы, выделенныеаккуратным, похожим на учительский, почерком, начали рябить и менять очертания.
«Б» - римскими легионерамипонесли на себе колья для частокола вокруг лагеря... «а» - щитами болтались заспинами уставших воинов... «к» - в имени римского мальчика замахивалась бичомна четверку коней... а бесконечно долгое слово «последовало» - на трех,выточенных из бревен колесах, прокатилось тяжелым, неповоротливым тараном...
Потом буквы стали сливатьсяв шеренги строк, шеренги - в когорту страницы... И вошедшей маме осталось лишьподнять упавшую на пол тетрадь, укрыть Стаса одеялом и выключить свет.
6
-Васька, куда? Стой, оглашенный! Сто-ой!..
- Да чтоже вы, ироды, делаете?
- И такзакрыли, родимую, так и еще совсем порушить решили?