- И звери?
- Конечно!
- А... люди? - последолгого молчания тихо спросил он и услышал:
- И люди тоже!
- Все-все? И папа?!
- Да... - печальноотозвалась мама.
- И ты?!
- И я.
И тогда тихо-тихо, едваслыша самого себя, он спросил:
- А я?..
- И ты тоже, сынок...Никто не вечен!
- Но я не хочу... немогу... это нечестно! - умоляюще заглянул он в глаза маме.
- Ой, что это я! - вдругспохватилась она…
Сколько времени прошло, адо сих пор помнится, как мама успокаивала его, уверяя, что врачи, конечно,придумают таблетки, которые позволят им дожить до тех пор, пока ученые найдутспособ победить смерть.
- Но -ох, уж эта мама! - в глазах у неё было столько грусти, а в голосе -неуверенности, что, как она ни старалась, Стас так и не мог до конца поверитьей, хоть жаждал этого больше всего на свете.
Потом,года через три у него начались панические, ни с чем не сравнимые приступыстраха.
Таясьот родителей, он до боли зажимал уши и метался по комнате, чтобы заглушить,отогнать мысли о будущей смерти, которая неодолимой громадой надвигалась нанего.
Затемэто само собой притупилось, исчезло и вот, кажется, начиналось опять.
«Все,что угодно, только не это!» - не на шутку испугался Стас.
Нужнобыло скорее уходить из комнаты, чтобы не остаться наедине с самим собой, и онторопливо взялся за ручку двери.
3
- Сережа, зачем ты так?! - ахнула мама.
Назавтрак была манная каша и пышный, с румяной коркой, омлет.
Мама спапой на повышенных тонах разговаривали о чем-то своем, взрослом.
- Фу-у!- скривился Стас, увидев самые нелюбимые кушанья, которые и в городе вставалиему поперек горла.
Отецмолча пододвинул к нему тарелку и, не обращая внимания на сына, продолжалбеседу.
Стаспокорно съел одну ложку, затем удивленно взглянув на маму, - вторую, третью...и быстро-быстро опустошил тарелку.
-Вку-усно! - искренно, а не для того, чтобы подлизаться к родителям, похвалилон. - Еще есть?
Теперьуже мама, молча, но, явно не подчеркивая, что он наказан, положила ему добавки.
«Поругались они, что ли?» - не понял Стас и прислушался.
Оказалось, родители были огорчены тем, что вместо этого дома они могли забесценок купить дом умершей Пелагеи.
- Па! А эта деревня, что– вымирающая? - встрял в беседу Стас.
- Счего это ты взял? - удивился отец.
- Такесли в ней по два человека в день умирает, то это же... - Стас зашевелил губамии быстро подсчитал в уме: - К осени здесь никого не останется!
-Во-первых, такое бывает не ежедневно! - поправил отец. - А во-вторых, - оннедоуменно взглянул на сына: - Почему два?
- Такведь, Пелагея и баба Поля!
- Какаяеще баба Поля?
- Ну -Ванина бабушка!
- Футы, напугал... Я уж подумал, еще кто умер... - с облегчением выдохнул отец и сулыбкой пояснил: - Пелагея - это и есть баба Поля. Как, например, ты -Станислав и Стасик!
Стасапокоробило, что его сравнили с покойницей.
А мамаеще:
-Отчего она умерла?
И папатуда же:
-Трудно сказать. Работы тяжелой, наверное, было много. Но и так - почти довосьмидесяти лет дожила!
- Ну,конечно! - с завистью сказала мама. - Она на всем натуральном жила. А нам хотьбы до шестидесяти дотянуть. О детях и думать страшно - что они теперь видят:колодезную воду в бутылках? Кисель со вкусом малины?.. - с жалостью посмотрелаона на сына.
«Эх,мама, мама! - с горечью подумалось Стасу. - Да разве это главное?»
Еговолновало не то, что он проживет на тридцать лет больше, или на двадцатьменьше, а что это все равно когда-нибудь кончится... навеки, навсегда... И онзадал вопрос, который не решался задать с того, памятного с мамой, разговора –слишком уж велика была цена ответа на него:
- Па! Акогда изобретут лекарство, чтобы жить вечно?
- Какоееще лекарство?
- Ну -мама говорила!.. - Стас умоляюще посмотрел на отца. - Пусть это будут самые горькиетаблетки, самые болючие уколы, я...
Отец снескрываемым укором взглянул на маму, потом - сочувственно на сына иотрицательно покачал головой:
- Нет,сынок, такого лекарства...
Мамаумоляюще дернула его за рукав.
Стасзатаил дыхание в ожидании ответа.
- ...нет, и никогда не будет! - безжалостно докончил отец.
Словносто туч наползло на последний и единственный луч надежды в сердце Стаса. Как нихорош был деревенский завтрак, он швырнул вилку и выскочил из-за стола.
-Сережа, зачем ты так?! - ахнула мама, и, уже убегая в комнату, он услышал, какотец, то ли оправдываясь, то ли настаивая на своем, ответил:
- Ачто, твои сказочки, думаешь, лучше? Пусть уж будет горькая правда, чем сладкаяложь!
4
Марцелл вдруг осекся и полуслове и замер…
...Крисп спал так долго и крепко, что даже не слышал, как они прибыли в порт.Проснулся он оттого, что повозка стояла. Рядом не было ни отца, ни спавшего всюдорогу толстого курьера. Выглянув из-под полога, он увидел не холмы сдеревьями, а море и паруса кораблей.
- А гдеотец? - крикнул он проходившему мимо кучеру.
-Господа курьеры у начальника порта! - откликнулся тот и подмигнул: - Пошлиузнать, кому на каком судне плыть!
Криспторопливо выбрался из повозки, с любопытством огляделся вокруг и стал смотретьна корабли, пытаясь угадать, на котором из них поплывут они.
-Хорошо бы во-он на том! - мечтал он, любуясь самым большим и красивым, сдеревянным кентавром на носу. - Или вот! - уже нравился ему другой, военный. -Нет - на этом!!
На егоплечо неожиданно легла тяжелая ладонь. Крисп испуганно вздрогнул, но,оглянувшись, увидел отца.
-Проснулся? - приветливо, словно и не было ночного разговора, улыбнулся тот: -Идем!
Вместес двумя курьерами и важным господином, как понял Крисп - начальником порта - всопровождении охранников, они направились к причалу.
Путь их пролегал через выложенную каменными плитами площадь. Несмотря наогромные размеры, переполненная суетящимися людьми, заставленная тележками,бочками, тюками, да еще и превращенная в рынок, она была похожа нарастревоженный муравейник. Только и слышалось:
-Дешево вожу грузы!
-Колбасы! Горячие колбасы!
-Подайте потерпевшему кораблекрушение!..
-Держите вора!
-Антоний! Кто видел Антония из Селевкии?..
Начальник порта явно чувствовал себя в этой давке, как рыба в воде, увереннодержась выбранного направления. Курьеры едва поспевали за ним. Марцелл сКриспом замыкали шествие, и им было труднее всех. Если бы не локти отца,защищавшие его от толчков, Криспу бы пришлось совсем туго. Помятый, оглушенный,он уже не чаял выбраться с площади.
Наконец, они дошли до причала, куда пропускали не всех. Здесь каменные плитыкруто обрывались, и между ними и стоявшими на якорях кораблями плескалась вода.
- Этотнаш? - нетерпеливо спросил Крисп, когда они остановились у «Кентавра». Но неуспел отец ответить, как к трапу направился курьер, ехавший всю дорогу верхом.
- Тогдатот? - указал Крисп на стоявший за небольшим судном «Тень молнии» могучийвоенный корабль.
Каковоже было его разочарование, когда отец стал прощаться с начальником порта именноу этой «Тени молнии»!
- Негляди, что он с виду меньше других! - посоветовал отец, когда они поднималисьпо ускользавшим из-под ног ступенькам трапа. - Это один из самых быстроходныхкораблей римского флота! Правда, капитан у него на редкость жадный имстительный человек, но если с ним не связываться, то наше плавание может статьпрекрасным морским путешествием!
-Ага-а!.. – пропуская мимо ушей это замечение, с завистью покосился навозвышавшегося рядом «Громовержца» Крисп. - Другим курьерам - военные дали!
- И чтохорошего? - усмехнулся отец. - Поплывут простыми чиновниками при строгихлегатах. А мы - хозяевами!
Действительно, капитан корабля поприветствовал отца римским салютом, какбоевого командира, и отдал ему рапорт.
Мальчишки всегда мальчишки, а море - есть море. «Тень молнии» так увлеклаКриспа, что вскоре он позабыл даже про эдикт императора Деция...
За двачаса из трех, оставшихся до отплытия, он обежал корабль несколько раз от носадо кормы, и все равно находил еще что-нибудь новое. Он узнал, что малыйпередний парус называется долоном, а нос корабля с украшением - акростолием,познакомился с экипажем, успел даже подержаться за весла, поразившие его своейнеповоротливой тяжестью.
В концеконцов, он выбрался на капитанский помост и огляделся вокруг. Какой смешной ижалкой казалось теперь портовая площадь! Лишь возвышавшаяся над ней статуяНептуна с трезубцем привлекла его внимание, да и то не надолго. Увидев, чтонаверху разглядывать больше нечего, Крисп быстро нырнул в трюм.
Темвременем, к Марцеллу подошел капитан - чернобородый испанец, по имени Гилар.Легкой, бесшумной походкой, быстрыми движениями глаз он удивительносоответствовал названию своего судна. Вот и сейчас Марцелл даже не заметил, кактот оказался за его спиной. Только увидел присоединившуюся к своей приземистой- долговязую тень и услышал просительный, с заметным акцентом, голос:
- Естьвыгодные попутчики, Фортунат! Как ты смотришь на то, чтобы принять их на борт?
- Накурьерском судне это запрещено! - строго напомнил Марцелл. - К тому же у менясекретный эдикт.
- Но...они обещают неплохо заплатить! Выручку - как всегда, пополам!..
Марцеллотрицательно покачал головой.
- Нет?!Что это сегодня с тобой? – с досадой посмотрел на него Гилар. - Ты же всегдашел на это!