вынул свой платок и вытер им вспотевший лоб.
«Дажеволшебный платок не помог!» - усмехнулся Крисп.
Онскользнул глазами по скамьям гребцов, замечая, насколько устали эти большие,сильные люди… немного задержался на пассажирах, где философ, потеряв своестоическое спокойствие, уже готов был изломать о колено свою, повидавшую,наверное, полмира трость… оглядел по-прежнему не замечавших его рабов… А когдаснова посмотрел на капитанский помост – там уже никого не было. РаздосадованныйПлутий стоял у дальнего борта. А Гилар вился около отца и о чем-то просил.Марцелл, морщась, что-то коротко бросил в ответ и махнул рукой в сторону… сына!
Криспподумал, что ошибся. Но Гилар, пройдя к его рабам, приказал Сувору следовать заним и, действительно, подошел к нему.
-Послушай, Крисп, - сказал он с видимой неохотой, что ему, капитануимператорского судна, приходится просить мальчика, пусть тот даже сын еговременного начальника, - у нас ночью умер гребец, и новая смена должна работатьв неполном составе. Сдай мне в аренду своего раба!
- Какэто – в аренду? – не понял Крисп.
- Оченьпросто! На время плавания он будет в полном моем подчинении – гребцом, а тыполучишь за это деньги!
Крисп нахмурилсяи отрицательно покачал головой. Гилар с недоумением посмотрел на него ипринялся уговаривать:
- А ещея разрешу тебе стоять на капитанском помосте, сколько захочешь!
- Нет!
- Он жеведь все равно бездельничает!
- Ну ичто? Все равно не дам! – решительно отказал Крисп.
-Тогда, по прибытии в порт, я должен буду сообщить властям, что вместо того,чтобы способствовать скорейшей доставке важнейших эдиктов, вы с отцом наоборотвсячески препятствовали этому! – с угрозой предупредил Гилар.
Криспрастерялся. Он не знал, как ему поступить. Не дать раба – значит, подвестиотца. И уступить Гилару – он тоже никак не мог…
Ксчастью, его выручил сам Сувор, который, выслушав разговор, молча направился кскамьям гребцов. Здесь он сел на свободное место и взялся за отполированное доблеска руками многих невольников весло – единственный из всех рабов без оков назапястьях. Со стороны – ни раб, ни господин…
Криспвыдохнул с облегчением, и тут же испуганно посмотрел на Злату: заметила ли та,что ее отец сам принял это решение или подумала, что это он послал еговыполнять тяжелую рабскую работу.
Нодевушка по-прежнему не обращала на него внимания. Она, не отрываясь, смотрелана своего отца так, словно пыталась помочь ему взглядом. Потом к ней подбежалМлад, стал говорить что-то на языке жестов.
«Скорейбы полдень, чтобы смениться и всё объяснить ей!» - начиная уже ненавидетьоружие, которым так гордился совсем недавно, вздохнул Крисп. Но солнце, подстать ленивому морю и небу, не торопилось подниматься в зенит.
Гребцы,почти уже не слушая келевста, затянули свою унылую, с одними и теми же,повторяющимися словами песню.
Пассажиры продолжали слушать спор, в котором уже говорил только отец Нектарий,а философ, очевидно, исчерпав все свои аргументы, молчал.
Матрос-повар готовил обед…
Казалось, что на всем этом корабле никому не было дела до Криспа.
Толькораз мимо него прошел бесцельно слонявшийся по палубе Плутий и поинтересовался,не слишком ли рано он начал карьеру Александра Македонского?
Крисп,обрадовавшись нечаянному собеседнику, подробно объяснил все, как есть.
Вскучных глазах Плутия неожиданно проснулся интерес.
- Какты сказал?.. Лекарь, снадобья?! – живо переспросил он и, оставляя опять Криспав полном одиночестве, быстрыми шагами направился на корму, где вскоре заговорило чем-то с греком в плаще, который совсем недавно лечил заболевшего воина…
4
Девушкавскрикнула, точно это ударили ее саму…
Снованевыносимо медленно потянулось время.
Палилосолнце…
Оттягивал бок меч…
И,когда уже стало казаться, что так будет вечно, на смену Криспу неожиданнопришел выспавшийся и посвежевший воин.
… Заобедом отец вручил сыну полновесный серебряный денарий.
- Чтоэто? – удивился тот.
- Какчто?! Дневной заработок легионера, независимо, поход это, строительство лагеряили сражение! – торжественным тоном объяснил Марцелл.
Намонете был изображен Геренний Этруск. Крисп улыбнулся ему, как старомузнакомому и перевернул денарий на другую сторону: здесь цезарь был изображен вовесь рост, а надпись гласила, что он является вождем молодежи.
-Совсем ты у меня уже вырос, сынок. Так скоро и кормильцем станешь! Тем более,когда займешь должность помощника цезаря! – кивая на монету, заметил отец. - Ноты, смотрю, совсем не слушаешь меня? Спешишь? А впрочем, мне тоже пора… Этотспор твоего Нектария с философом… Нет, я не хочу ничего сказать… - слегкасмутился он и пробормотал: - Просто любопытно узнать, чем все это закончится!
Наскороотобедав, они вышли из каюты и разошлись в разные стороны.
Марцелл- на корму, а Крисп, постояв немного на капитанском помосте, на нос корабля.
Оннеловко подсел к девушке с мальчиком и только решился сказать то, что собиралсявсе это время, но Злата неожиданно опередила его.
- Отецсказал, что я твоя рабыня и должна выполнять все твои пожелания!
-Можешь передать ему, что у меня иное мнение на этот счет! – вспыхнул Крисп.
- Ямогу готовить, стирать, петь песни… - не слушая, послушно продолжила девушка ивпервые взглянула на него. Что-то в приятном, умном лице юноши, его чистыхглазах привлекло ее внимание, она не сразу отвела взгляд, а затем, опустивглаза, тихо спросила:
- Такчто… будет тебе угодно?
Криспвдруг подумал, что он мог бы приказать ей снять платок, чтобы она смотрела нанего… и вообще не была так холодна. Но даже поежился от этой мысли, так онабыла неприятна ему.
Ничего,- пробормотал он. - А впрочем… Я не хочу, чтобы ты думала, что это я приказалтвоему отцу садиться за весла. Он сам…
- Язнаю, - кивнула Злата.
-Откуда?
- Братсказал.
Криспбросил благодарный взгляд на пытавшегося привлечь их внимание жестами Млада иудивился:
- Какон мог сказать, если не может разговаривать?
-Знаками. Я уже научилась понимать его. Это совсем не трудно.
- А чтоон говорит сейчас?
- Что,когда вырастет, тоже будет большим и сильным и станет гребцом, как отец! Глупыйеще. Маленький. А отец у нас, правда, очень сильный. Когда рушился наш дом, ондержал крышу до тех пор, пока мы все выбежали.
Онизамолчали и стали глядеть на скамьи гребцов, между которыми ходил келевст,поторапливая ленивых, по его мнению, рабов ударами сыромятного бича.
Взятогов аренду раба он словно не замечал, но когда тот решил вытереть пот с лица,вдруг подскочил к нему и стегнул бичом, оставившим длинную красную полосу наего спине…
Девушкавскрикнула, точно это ударили ее саму, и невольно ухватила Криспа за руку.
Тотмгновенно вскочил и бросился к скамьям гребцов.
- Чтоты делаешь? – с негодованием закричал он на келевста. – Как ты посмел ударитьего?
- А чтотут такого? – принялся оправдываться тот. - Капитан сказал, что ты продал егонам на время!
- Ненадо мне ваших денег! Я забираю его!
-Ничего страшного, господин! – примирительно подал голос Сувор. - Я готовработать и дальше…
- Атебе… - повернулся к нему Крисп, - я первый и последний раз приказываю, каксвоему рабу – немедленно оставь весло и иди отдыхать.
Приэтих словах юноши могучий рослый мужчина послушно встал и зашагал на носкорабля.
Келевст, раздосадованно пожав плечами, направился жаловаться к Гилару.
Крисп,в свою очередь, бросился к отцу.
Марцеллвстретил его с недовольным лицом.
- Я жесказал тебе не ходить сюда! – напомнил он, но было видно, что он не доволен нестолько тем, что сын опять осмелился приблизиться к отцу Нектарию, сколько тем,что ему мешают слушать.
- А чтоже тогда они… он… - путаясь в словах, показал рукой на келевста с бичом в рукеКрисп.
Марцеллвнимательно посмотрел на сына и пообещал:
-Ладно, я сам разберусь с ним. А теперь – иди!
Вечером, как было заведено, Марцелл с Криспом полулежали на своих койках присвете канделябра и разговаривали.
Марцеллпроверял содержимое сумки.
Крисп,щурясь на огоньки пламени, вспоминал минувший день.
- Ну,как разговор отца Нектария с философом? – как бы между прочим поинтересовалсяон.
- Увы!- развел руками Марцелл. - Тут и Сократу, пожалуй, нечего было бы делать… Ноничего! Среди пассажиров есть жрец храма Аполлона. Я поговорил с ним, пообещалне высаживать в ближайшем порту, если завтра он поставит этого Нектария наместо. И поставит! Религия – ведь это не только ум, но и… - Марцелл постучалсебя пальцем по груди, – сердце!
Несколько минут они молчали, и, наконец, Крисп спросил:
- Отец,вчера ты сказал, что я могу делать со своими рабами все, что захочу?
- Да, яи сегодня могу повторить это! - подтвердил Марцелл.
- Таквот, я хочу… освободить их!
-Странное решение! Они, что - тоже христиане?! – сразу же насторожился Марцелл.
- Нет,ты сам можешь у них спросить! У девушки даже есть статуэтка – богиня ихдомашнего очага…
-Да-да, я видел… - сразу смягчился отец и усмехнулся: - Надеюсь, ты не всю Дакиюсобираешься освобождать? Ну-ну, что надулся? Формально ведь я хозяин рабов ивправе знать, хотя бы причину!
- Данет никакой причины! Просто хочу и всё! Ну, пожалуйста, я тебя очень прошу!
-Ладно! Делай, что хочешь… - махнул рукой Марцелл. – Хотя я лично не понимаюэтого…
Ипринялся, как никогда долго, пересчитывать эдикты, бормоча: