тебя!.. А потом приходи. Я тебе книгу одну прочитаю. Хорошую книгу. О том, чтождёт тебя, если не перестанешь грешить, и не только тебя, но и весь этот мир…
«Господи Иисусе Христе,Сыне Божий, помилуй мя грешнаго!»
«Господи Иисусе Христе,Сыне Божий, помилуй мя грешнаго!»
- К вам можно?
- А-а, ангел мой!
- Это… вы… мне?
- Да, ангел мой, заходи!
- Ангел? Я?! Вы меня,наверное, с кем-то спутали!
- Нет, Максим, я узналтебя, проходи. Что ты на меня так смотришь?
- Да нет, ничего… Обычномне все говорят: наглец, мерзавец, исчадие. А вы…
- А я тебе повторю –проходи!
- Какой интересный крестиквы вырезаете!
- Да, монашеский!
- И кому же?
- Тебе!
- Опять смеётесь?
- Сегодня мне не до смеха…Ну, что, прочитал мою книгу?
- Да. От корки до корки.
- И как?
- Интересно! Но, как теперьпринято говорить, всё в точности до наоборот. К примеру, в ней написано – некради, а ведь крадут!
- Кто крадет?
- Все, разве что, кромевас! В ней: не убий, а меня учили – убей! Возлюби – возненавидь! В книгесказано – не греши. А везде показывают, пишут, твердят - совсем другое!
- И всё равно нужно любитьлюдей!
- А если человек –мерзавец, предатель, вор?
- Тогда надо ненавидеть нечеловека, а грех! И даже не осуждать такого. Это всё равно, что бить лежачего!
- Так лежачих, как раз, иследует добивать!
- Макс, опомнись, этогодаже у зверей нет! И кто тебе только в голову всё это вбил?
- Как кто? Жизнь! Хорошовбивала! А еще - тренер. Он у нас один - двадцать человек заломать может.
- Эх, Макс, Макс! Всё бытебе – ударить, добить, заломать… Запомни: победа силою никогда не бываетпрочна и долговечна. Победа же зла добром – нетленна. Это не я, это один святойсказал.
- Ему хорошо, он – святой!У святых, как вы говорили, особая сила - у них лампадки сами собой зажигаются!А как другим доказать свою правоту? Время сейчас, видите, какое?
- Время всегда одинаково!
- А тренер мне говорил…
- Да что ты заладил:тренер, тренер… Ты что, так веришь ему?
- Еще бы: он для меня – авторитет!
- А ты представь, хоть наминуту, что вдруг прав не он, а эта книга? И если всё это злом закончится длятебя, причем навсегда, еще большим злом? То есть адом?!
- Ну и что? И там людиживут.
- Не живут, а мучаются!
- Значит, и я помучаюсь!Заслужил!
- Ты говоришь так, потомучто даже не представляешь, что это такое!
- А хоть бы и представлял!Я вообще ничего не боюсь!
- Ну-ну… А я вот боюсь!
- Чего?
- Не чего, а за кого!
- И за кого же?
- За тебя…
- Ну, ладно, тогда я пошёл!А… свечу сегодня - вы зажгли или сама загорелась?
- Сам, сам, иди!..
«Господи Иисусе Христе,Сыне Божий, помилуй мя грешнаго!»
«Господи Иисусе Христе,Сыне Божий, помилуй мя грешнаго!»
- Отец Тихон! Отец Тихон!
- Ник – ты? Что случилось?
- Помогите без ломкипереломаться!
- Что? Опять?!
- Да. Но теперь еще хуже прежнего! Я больше уже не могу!
- Я ведь тебе говорил! Какты мог?
- А вот так! Нервы поехали.А потом один человек мне конопли предложил... Ну, отец Тихон, умоляю вас,помогите!
- А что ты будешь делать,когда меня не будет рядом с тобой? А когда вообще умрёшь? Ты ведь сам лучшеменя знаешь, что наркоманы больше трех-четырех лет не живут! И тогда тебя ждетне просто ломка! А – вечная, слышишь меня - вечная ломка! Только представьсебе, то, чего ты боишься больше всего на свете, будет преследовать тебя ипосле жизни! И освободить от этого не сможет даже смерть. Потому что умеретьникому не удастся! И продолжаться всё будет – вечно! Ты слышишь меня?
- Да, только… помогите!
- Ну, хорошо. Я помолюсь,но об этих словах ты должен помнить всегда! Всю жизнь! Повтори-ка, что ясказал. Что тебя ждет?
- Вечная… ломка…
- Громче, не слышу!
- Вечная ломка!
- А теперь иди. И чтобыбольше таким я тебя никогда не видел!
«Спаси, Господи, ипомилуй раба Твоего, заблудшего Никиту!..»
«Господи Иисусе Христе,Сыне Божий, помилуй и меня грешного!»
«Господи Иисусе Христе,Сыне Божий, помилуй мя грешнаго!»
«Господи Иисусе Христе,Сыне Божий, помилуй мя грешнаго!»
6
- Не надо успокаиватьменя! – укоризненно покачал головой Марцелл.
Крисп с Марцеллом, какобычно, коротали последний перед заходом в очередной порт вечер в своей каюте.За бортом поплескивалась волна, чуть слышно скрипела обшивка. Это был самыйсчастливый вечер за все время их путешествия!
- Надо же! - крутил головойМарцелл, - своими глазами, да что там глазами – собственным языком попробовалчудо! Ты даже не представляешь, какой горькой и противной была эта вода!
- Ну, почему, представляю.Я тебя видел в это время!
Они посмеялись, и Крисп ужесерьезно попросил:
- Ты только Гилару ничегоне говори. А то он и правда убьёт юнгу, и Младу достанется.
- Зря ты не дал высечьэтого негодного мальчишку! Не понимаю, зачем он так сделал?
- Я и сам не могу этопонять!
- А отец Нектарий,представляешь, уже и купца убедил! Меня тогда не было, я даже представить себене могу – как ему удалось это? Ведь пройдоха купец любую ложь за версту чует!
Крисп вспомнил словаДиагора и сказал:
- Очевидно, купец поверилему в чем-то небольшом. А так как он не верил никому и никогда, то, благодаряэтому, поверил во всё и сразу, то есть - в Бога.
Марцелл пододвинул к себесумку с эдиктами, готовясь, как обычно пересчитать их. Немного помолчал. Апотом, взглянув на сына, задал вопрос, который хотел спросить, наверное, ужедавно:
- А маму ты видел - как?..
- Радостной, улыбающейся!Такой счастливой, какой я ни разу не видел её в жизни!
- Ну, почему? Помнишь, какнам хорошо было в старом доме? Вот бы, и правда, так вечно - втроем, хоть вхижине!
- Зачем в хижине? Маминожилище теперь больше, чем самый прекрасный дворец любого земного царя!
Марцелл с изумлениемпосмотрел на сына:
- Ты говоришь так, будтопобывал у нее в гостях… Неужели там, и правда, так хорошо, как говорит отецНектарий?
- Лучше! Еще лучше, отец!!
- Не надо успокаивать меня!– укоризненно покачал головой Марцелл, беря первый эдикт. – Я и так… уже… почтиверю…
- Но я говорю правду! –горячо возразил Крисп. - Я действительно видел…Да, так же, как сегодня тыпопробовал воду, я видел это собственными глазами!
- Как… Ты видел рай?!
- Не знаю, рай это был, илиещё что… – пожал плечами Крисп. – Но когда отец Нектарий крестил меня, я увиделтакое … что не могу даже описать тебе. Там, там… - лицо его засияло, он жестамипопытался помочь себе, но не сумел и беспомощно посмотрел на отца. – Нет, немогу. Для этого на свете нет подходящих слов!
- Один, два, три, четыре,пять… - считая, кивнул ему отец. – Ничего. Даст Бог, увидим еще. Вот доплывемдо последнего порта, возьмем с собой отца Нектария… шесть, семь, восемь,девять… девять… ох, и замечтался я с тобой, даже со счета сбился.
Марцелл улыбнулся сыну иснова стал пересчитывать эдикты.
– Один, два, три, четыре,пять, шесть…
- Ну, почему замечтался,так будет на самом деле!
- … семь, восемь, девять…девять. О, боги! – лицо Марцелла смертельно побледнело, он вытряхнул содержимоесумки на койку и стал лихорадочно перебирать свитки. – Один, два, три, четыре…
- Что случилось, отец? –почувствовав неладное, подался к нему Крисп.
- Отойди, не мешай! Пять,шесть, семь, восемь, девять… девять!
- Да что же случилось?
- О, боги! Самое худшее,что только можно было ожидать – эдикт пропал!
7
- Какой тут сон!.. –покачал головой Стас.
В оконное стекло что-толегонько стукнуло. Раз, другой…
Стас поднял голову, несразу возвращаясь из третьего - в двадцать первый век. Подошел к окну, открылего и увидел глядящего на него Ваню.
- Ты, что это, неотзываешься? – обиженно спросил тот.
- Я? – удивился Стас.
- Я уж и кашлял, и покарнизу ногтями скреб. А тебе хоть бы что!
- А что не зашел?
- Да я уже был у вас! Мамкапослала, чтобы твой отец к Тихону сходил, только чтоб тот ничего не узнал.Пусть говорит, его осмотрит. Я нарочно, как можно громче говорил, чтобы тыуслышал. Всё, думаю, уже спит. Потом смотрю, нет – свет в окошке!
- Какой тут сон!.. –покачал головой Стас.
- Что - стихи пишешь?
- Нет, читаю.
Ваня мигом забрался накарниз и увидел тетрадь:
- Эту? Дашь почитать?
- Конечно. Мы же друзья.
- Еще бы, – довольнозасопел Ваня. – Я твою открытку на самое видное место поставил. Ну, ладно,бывай!
- Погоди! А что ещеновенького в Покровке? – приостановил его Стас. – Как там Ник - всё хохочет?
- Нет. Он теперь грядкикопает!
- Что, коноплю опять хочетсеять?
- Какая конопля - семенацветов у нас попросил.
- Цвето-о-в?! – изумленнопротянул Стас. – Каких?!
- Ноготков, настурции,мака!
- Мака?! Это же – опиум!
- Нет, мак ему совсем длядругого. Для красоты! Он, кажется, опять завязал. Весёлый такой, радостный!..
Ваня соскочил с подоконникаи уже с земли крикнул:
- Да! И еще, чуть не забыл…Нинка приехала!
Глава восьмая