трижды облил его освященной водой.
- Я бы тоже крестился, –вздохнул глядевший на все это пассажир болезненного вида, - но не знаю, выдержули те мучения, которые предстоят вам…
- Истинно хочешь? -внимательно посмотрев на него, уточнил отец Нектарий.
- Да. Очень…
- И - веруешь?
- Да, да! Но… боюсь! И нехочу отступиться от Господа Бога и предать Его.
Отец Нектарий велелпринести еще одно ведро и, снова освятив воду, сказал:
- Господь никому не даетиспытаний выше его сил. Если хочешь, я крещу тебя, а дальше предайся волеГоспода Бога, и Он не оставит тебя. Он спасет твою душу и устроит все так, какможет сделать только самый любящий и заботливый отец.
Бледный пассажир снял ссебя хитон и склонился перед отцом Нектарием, который, подняв над собой крест,снова начал читать молитвы.
Девушка подалась к Криспу ишепнула ему на ухо:
- А что написано у него накресте? Я не понимаю по-гречески.
- «Святая – святым!» -перевел Крисп.
- И что это значит?
- То, что царство небесное- для святых.
- Но люди так грешны! Развеэто возможно?
- Конечно! Да! Вот посмотрина него, – показывая на трижды облитого с головы до ног святой водой пассажира,сказал Крисп. – Он крестился, и Господь отпустил ему все грехи. Он теперь святи, если сейчас вдруг умрёт, сразу пойдет к Богу, в рай.
- А если останется жить иопять нагрешит?
- Тогда покается, и Богснова очистит его. Ведь Иисус Христос, когда его распинали, взял на крест всенаши грехи и омыл их Своею кровью! Нам остается только припасть к этому кресту,получить прощение и – спастись!
- Какой удивительный Бог! Икак Он любит людей! Еще немного и я, пожалуй… – девушка взглянула на куклу,нахмурилась и снова с надеждой взглянула на Криспа. – Пойдем туда, где мы былираньше – попросила она. – И ты расскажешь мне все-все о Христе. Нет, – кивнулаона на отца Нектария, – мне нравится, как он говорит, но я не всё понимаю. Ведьон говорит для взрослых и, почему-то, я хочу узнать о Нём именно от тебя.
Они посмотрели друг надруга и, не сговариваясь, медленно пошли по палубе.
- Даже не верится, чтоскоро нам расставаться! – вздохнул с сожалением Крисп.
- Да, - эхом отозваласьЗлата. - И если честно, то я уже начинаю жалеть, что ты освободил меня!
- Почему?
- Разве не понимаешь?
И тогда Крисп понял всё. Онробко взял девушку за руку, и они еще медленней направились к носу корабля.
Марцелл с грустной улыбкойсмотрел им вслед, не замечая, что на него, в свою очередь, с капитанскогопомоста прищуренными глазами смотрит Гилар, и в его завистливом, злобномвзгляде не было ничего хорошего.
2
Стас, как держалВанину ногу, так и продолжал держать её…
После двух дней обильныхдождей снова наступил тяжелый изнуряющий зной. Медленно потянулось время. Нинавыписалась из медпункта и уехала в райцентр. Стас, узнав её адрес, написалстих:
«Прости. Прощай. Имеючесть,
Веду себя порядочно,
Я знаю, ты на светеесть –
И этого достаточ…но!
- И никаких «но»… - совздохом докончил он и, не жалея денег, послал его заказным письмом.
Ночью дядю Андрея увезли вбольницу. Как сказала Лена, после того, как отец Тихон прочитал ему книгу «Апокалипсисили Откровение Иоанна Богослова», у него случился не апоплексический, а -апокалипсический удар.
Ник, снова изменившись,стал водителем и неофициально – вождем молодёжи по-прежнему назывался Стас –настоящим помощником Григория Ивановича. Макс молча и тихо работал на храме,вычищая от грязи ту часть с окнами, которую отец Тихон называл алтарём. Послетого, как он убрал там всё до последней соринки, отец Тихон велел занавеситьэто место полотняными простынями, повесил на них две иконы и запретил без егоразрешения кому бы то ни было заходить туда.
- Да мы, когда в храмеиграли, знаете, сколько там бегали! – удивился кто-то из ребят.
- Ну, и плохо делали. Это -самое святое место храма, где может находиться лишь священник и те, кто помогаютему. Это же – алтарь! – многозначительно добавил Григорий Иванович, который ужесвободно орудовал такими словами как «солея», «клирос», «паникадило», «амвон».
Он нанял новую бригаду, иработа не прекращалась ни днем ни, как тихонько поговаривали в Покровке, ночью.Только однажды отец Тихон объявил перерыв, сказав пришедшим, что сегодняпраздник – день Петра и Павла, и никаких работ не будет.
Стас и слышать не слышал отаких святых, но отец Тихон рассказал о них так много удивительного, что Лена стого часа стала называть нового бригадира Петра Павловича - Петром иПавловичем.
Затем отец Тихон поздравилвсех с окончанием Петровского Поста (Стас вместе со всеми тоже поблагодарилего, хотя даже не знал, что он вообще начинался). А потом стал объяснять, чтозначит - амвон, клирос, солея и вообще говорить о храме, сравнивая его скораблем в штормящем море.
- Как-как? В штормящеммире?! – переспросила Лена.
Ваня было зашикал насестру, но отец Тихон неожиданно вступился за неё.
- Конечно же, в мире.Леночка как всегда права!
Стас, начитавшись проМарцелла и Криспа, тоже хотел сказать Ване, что Ленка права, но промолчал. Егоотношения с другом если не совсем испортились после того, что произошло вВыселках, то значительно охладели. Они больше не заходили друг другу в гости,ни о чем не спорили и даже, работая в паре, не разговаривали. При первой жевозможности менялись своими местами с кем-нибудь другим. Поселившиеся в ихсердцах два чувства - обида и смешанная со стыдом вина - никак не могли податьдруг другу руки.
Неизвестно, чем бы всекончилось, если бы не случай.
Однажды, когда отца Тихонане было, они на свой страх и риск забрались по деревянным лесам наверх, подсамый купол церкви. Взрослые как раз меняли там старые, прогнившие стропила.Кто-то из них столкнул вниз большое бревно, и оно, зацепившись гвоздём заВанину куртку, потащило того за собой с головокружительной высоты.
Стас едва успел ухватитьВаню за ногу.
- А-а-а!! – заорали в одинголос оба.
Стас боялся, что сам сейчасупадет, но, тем не менее, изо всех сил держался одной рукой за скрипящеестропило, а другой - за Ванину ногу. И стоял так, пока не подоспели бросившиесяим на помощь взрослые…
Стас, как держал Ванину ногу,так и продолжал держать её.
- Ну, чего ты! – буркнултот, глядя на него. – Пусти.
Но Стас всё никак не могразжать пальцы, и только взрослые сами, не без труда, освободили Ваню.
- Ты чего это так кричал? –выдохнув с облегчением, спросил Стас.
- А ты? – покосился на негоВаня.
И тут они посмотрели другна друга так, словно между ними не было ни вины, ни обид.
Когда же друзья спустилисьвниз, то увидели сидевшую на полу плачущую Лену.
- Что толку теперь реветь?– упрекнул её Ваня. – Вот, если б Стас меня не удержал, и я бы в лепешкупревратился, тогда надо было бы плакать.
- А если б и он упал, тогдадве лепешки бы было? – всхлипывая, уточнила Лена и заревела еще громче.
Успокоилась она только послетого, как узнала, что в Покровку приехал приглашенный Григорием Ивановичемиконописец.
Это был невысокий, ни чем свиду не примечательный мужчина средних лет, с большой окладистой бородой. НоЛена с друзьями во все глаза смотрела на человека, который умеет писать иконы.Разговаривая с отцом Тихоном и Григорием Ивановичем, иконописец прошелся похраму и, когда задал вопрос, где здесь можно найти хорошее дерево, ГригорийИванович сказал:
- По этой части - всевопросы к деду Капитону. Он у нас плотник и, так сказать, специалист по иконам.
- А, так он мой коллега? –протягивая руку, радостно поздоровался иконописец.
Дед Капитон озадаченнокрякнул и подал ему свою левую ладонь. Они отошли в сторону и, судя по жестам,поговорили со знанием дела.
- Ну, как? – когда онизакончили, спросил Григорий Иванович.
- Всё в порядке. Вот толькоон, – показывая на деда Капитона, замялся иконописец, - просит сделать покатолько временный иконостас. А он потом изготовит какой-то особенный.
- Да! – подступил дедКапитон. - Дайте всего лишь мне полгода. Сделаю – на века!
- В принципе, можно! –согласился иконописец. - И у меня тогда будет больше времени. Зачем наспехписать?
- А деньги на временный? Иху нас и так не хватает! – возмутился Григорий Иванович. – Да и откуда нам взять– эти полгода? Нет! - решительно отказал он.
Но подошедший отец Тихон,узнав, в чем дело, внимательно посмотрел на деда Капитона и сказал ГригориюИвановичу:
- Пусть делает.
- Но мы же и так неуспеваем!..
Отец Тихон вздохнул иразвел руками. Ну, что он мог возразить?
Дни уже не тянулись -мелькали, и чем ближе был август, тем всё яснее становилось даже самымнеисправимым оптимистам, что к сроку закончить работы на храме уже не удастся…
3
- Это какое-тобезумие! – не выдержав, крикнул келевсту Гилар.
Ветер, налетавший сильнымипорывами, рвущими паруса, так окреп, что беспокойство Гилара переросло втревогу.
Матросы уже не быстроходили, а бегали по палубе, держась за всё, что попадалось им под руки, чтобыне быть сброшенными в море. Всё вокруг вздымалось, бугрилось, ходило ходуном.
Гилар подозвал к себематроса и велел передать рулевому: взять курс так, чтобы судно шло прямо нагребень волны, разрезая его подводным тараном. Матрос торопливо выполнилприказание. Рулевой понимающе кивнул капитану и изо всех сил налёг на рулевоевесло.
Столб воды обрушился на носкорабля и на даже не заметивших, как усилилась непогода, Криспа со Златой. Онивскочили со своих мест, и тут девушка увидела, что у неё в руках больше нет