покосился на сына, на девушку и, прокашлявшись, сказал то, что, судя по всему,хотел сказать давно.
- Вся наша жизнь состоит извстреч и потерь, сынок. Ты уже взрослый, тебе пора привыкать к этому. Носегодня будь особенно мужественен: тебе предстоит не только эта потеря.
Крисп недоуменно посмотрелна отца, и тот тихо сказал:
- Сегодня ты расстаешься нетолько с ними, но… и со мной.
- С тобой?!
- Да, сынок! После того,что случилось в шторм, Гилар не преминёт воспользоваться столь удобным случаем,чтобы отомстить мне. И наверняка уже через десять минут о том, что я принялкрещение и не воспрепятствовал тому, чтобы это сделали другие, будет извещенначальник порта. Это еще полбеды – он тоже мой давний приятель. Самое страшное,что Гилар наверняка доложит об этом и фрументарию.
- Кому?
- Есть такой чин в тайнойполиции. Ты думаешь, Гилар рад тому, что спас судно от шторма, а заодно и своюжизнь? Как бы не так! Я давно знаю его: жажда мести в нём – сильней даже жаждыжизни! Он не отстанет, не отомстив мне теперь до конца. До самого страшногоконца!
- Но, отец!..
- Слушай и не перебивай. Япринял решение отправить тебя с отцом Нектарием к твоей тете – маминой сестре.К той самой, у которой она гостила здесь, в Александрии.
- А ты?
- А я немедленно отправлюськ императору и постараюсь открыть ему глаза на христианскую… на нашу, - сновапоправился Марцелл, - веру!
- Да он даже не станетслушать тебя!
- Не возражай! Это мойдолг. Вот тебе письмо к тете. А это расписка.
- Какая еще расписка?
Крисп взял лист папируса ибыстро, благо расписка была написана знакомым отцовским почерком, стал читать:
«Выборным пожертвоприношениям города Рима от сына императорского курьера МарцеллаФортуната, Криспа Фортуната из города Рима, 12-ти лет, дом у подножияКвиринальского холма, справа. Я всю свою жизнь приносил жертвы богам и теперь ввашем присутствии принёс жертву согласно предписания и вкусил от жертвенногомяса, и прошу вас засвидетельствовать это. Будьте счастливы. Подписал КриспФорнутат.» Далее другими почерками было дописано: «Я, Аврелий Виктор, видел,как ты, вместе с отцом… Я, Антоний Секунд, подтверждаю… Я, Корнелий Север,свидетельствую…» И снова – рукой отца: «В первый год императора цезаря ГаяМессия Квинта Траяна Деция Благочестивого Счастливого Августа…»*
- Отец, нет! Я не могувзять это! – наконец, осилив расписку, испуганно воскликнул он.
- Я так и знал, что тыоткажешь! Но не мог поступить иначе. Я еще не успел укрепиться в вере, как ты,и поэтому прошу: возьми ее, на всякий случай – хотя бы для моего спокойствия… Ивсё. Да хранят тебя… да хранит тебя Бог - иди!
На мостовую гавани ужеспустились купец, философ… и вслед за ними - остальные пассажиры. Давно ужезатерялись где-то впереди Сувор со Златой и Младом. Один лишь отец Нектарийстоял на палубе, дожидаясь Криспа. Беспрестанно оглядываясь на закаменевшего,Марцелла, Крисп подошел к нему, спустился по трапу и медленно направился с нимпо направлению к городу.
«Тень молнии» вскорезатерялась за другими большими судами. Отец Нектарий молчал, словно понимаясостояние юноши. А тот, оглянувшись в последний, раз вдруг увидел знакомое лицоидущего за ними Скавра, который, заметив это, поспешил тут же затеряться вшумной и пестрой портовой толпе….
Глава десятая
1
- Папка! Успел! –бросился к нему в объятья Ник.
Прошло три недели.
За это время в Покровке непроизошло ничего примечательного, разве что только день рождения Стаса. Но этособытие осталось замеченным лишь им самим да ближайшими к нему людьми.
Мама испекла огромный пирогс цифрой двенадцать посередине, папа достал где-то свечи. Стас дунул на них,загасив все с первого же раза. Гости дружно захлопали и поднесли подарки.
*Заимствовано из подлинныхисточников.
Мама с папой дисковый плеер.
Ник - и откуда он толькоузнал об этом? – целую коллекцию дисков.
Отец Тихон – стариннуюавторучку с золотым пером.
Зашедший будто бы «наогонёк» дед Капитон - очень красивую резную полочку.
- Для будущих твоих книг, -вручая её, сказал он Стасу.
Ваня с Леной со словами:«Это для того, чтобы ты знал, где твои друзья», вручили ему компас.
Макс, который теперь ни нашаг не отставал от отца Тихона, протянул Стасу толстую книгу с яркой обложкой:
- Это от меня с Нинкой, тоесть от Нинки и меня, – сказал он, протягивая книгу, на которой было написано«Айвенго. Рыцарский роман».
Макс сильно изменился заэто время, и теперь это был хотя и по-прежнему резкий, грубый, бесстрашныйпарень, но с ним уже можно было хоть как-то договориться. Это было похоже начудо, которое отец Стаса объяснил так:
- У Макса не былоиммунитета против добра, а отец Тихон – сплошная любовь. Вот он и сумелрастопить этот лёд!
Стас, как ни странно, приупоминании о Нине даже не покраснел. После того, как он отослал ей стихи, онвсе реже и реже вспоминал о ней, а когда узнал, что она с Ником осталась«просто друзьями», совсем успокоился. День рождения, как всегда, промелькнул дообидного быстро, и жизнь в Покровке, как обычно, пошла своим чередом.
После крещения Стас сильновозгордился. Он заставил маму найти выброшенную им в первый день пребывания вПокровке икону, повесил её в углу, не снимая при этом со стены портретов, истал всех поучать, призывал молиться, поститься, хотя сам постоянно забывал обэтом. Нелюбимую гречневую кашу он называл теперь не иначе, как «грешная каша»,и на этом основании отказывался её есть. А однажды, идя поздним вечером мимохрама, вдруг услышал за закрытыми дверями тихое пение и увидел огоньки свечей ивовсе решил, что достиг высшей степени святости.
«Отец Тихон говорил, чтотолько святые могут слышать ангельские голоса и видеть небесный свет, и еслия…». Он вскарабкался на окно и чуть было не упал от досады, увидев, что это –несколько старушек со свечами в руках стоят и молятся Богу.
Однако, время шло и ни этимолитвы, ни старания бригады, которая давно уже работали в долг, потому чтоденежные переводы приходили всё реже и реже, ни призывы Григория Ивановича,который дошел уже до области в поисках помощи, не могли помочь храму. Онпо-прежнему стоял с щербатыми стенами, правда, уже без травы и берёзок наверху,но и без креста на куполе. Дед Капитон предложил поставить хотя бы временный,деревянный, покрасив его под золото бронзовой краской, но отец Тихон снескрываемой горечью возразил:
- Всё у нас временное,временное! Железные печки вместо котельной, временный иконостас, теперь еще ивременный крест?..
- Может, потом поставимсразу постоянный, когда дождемся лучших времен? – осторожно спросил ГригорийИванович.
Но отец Тихон сказал:
- А службу как начнем?Православный храм не может быть без креста!
Прошло еще две недели и,наконец, наступил момент, когда всем стало окончательно ясно, что никакое чудоне может помочь восстановить храм к намеченному сроку, и надо звонить отцублагочинному с просьбой перенести его освящение хотя бы на Покров.
Все, кто имел хоть какое-тоотношение к руководству стройкой, собрались в палате отца Тихона. Это былосамое грустное совещание с начала восстановления храма.
- Да, земляки!.. – оглядевсобравшихся, развел руками отец Тихон. - Это только раньше храмы самиобновлялись.
- Как это? – не понялГригорий Иванович. - Когда?
- В двадцатых годах. Когдабыли страшные гонения на веру. Новая власть всячески пыталась отвратить людейот храма, а Господь, призывая их к Себе, что ни день, являл новое чудо. Бывало,люди вечером видели свой храм со старым, потемневшим от времени куполом, анаутро приходили – тот был золотой. Почта тогдашнего КГБ была просто заваленасообщениями о таких случаях. Слава Богу, сейчас все рассекречено и преданогласности, а тогда священников и редакторов газет, которые пытались сказать обэтом, расстреливали без суда и следствия… - отец Тихон вздохнул и взялся рукойза грудь.
- Вам нельзя волноваться! –с тревогой предупредил Сергей Сергеевич, тоже зашедший то ли навестить, то лиосмотреть священника.
- Как тут не волноваться? –с горечью усмехнулся отец Тихон и попросил Ника дать ему свой телефон.
- Но, отец Тихон, -умоляющим голосом попросил тот, - давайте еще подождем, ну, немножечко, а?Может быть, я все-таки дозвонюсь отцу.
- Нет, - отрицательнопокачал головой отец Тихон.
Ник вздохнул и с потеряннымвидом протянул телефон. Но только отец Тихон взял его, как тот вдруг зазвенел.
- Отец! - увидев номер,радостно воскликнул Ник, прижал трубку к уху и торопливо стал говорить: - Да,да! Нет, в медпункте. Давай! – он как-то загадочно посмотрел на отца Тихона иулыбнулся.
- Вот видишь, хоть у тебявсе хорошо. А то мне казалось, что твой отец за что-то сердится на тебя. – ОтецТихон снова попросил Ника набрать ему отца благочинного, но тот почему-томедлил, все сбивался, набирая номер телефона, извинялся, говоря, что спуталцифры, и всё прислушивался к чему-то за окном. Наконец, набрал нужный номер, ис готовностью подал трубку отцу Тихону.
Раздались гудки, ипослышался мужской голос.
- Отец благочинный? – началбыло отец Тихон и вдруг смутился: - А, это вы, Игорь Игоревич? Простите, это,наверное, Ник по ошибке вас набрал. Ну, все равно я рад, рад слышать вас.
- Ну, почему толькослышать? – дверь распахнулась, и на пороге появился… сам Игорь Игоревич. –Можете и увидеть.
- Папка! Успел! – бросилсяк нему в объятья Ник.
Игорь Игоревич обнял сына,поцеловал его, а затем вдруг отстранил от себя и ахнул:
- Постой, постой! Да чтоэто с тобой? Загорел! Возмужал! А рука-то какая крепкая! Неужели это мой сын?!