оворят ли о возвращении кесаря. Наконец, Ямвлих принес товарищам известие, что кесарь в Ефесе, что на завтра назначено торжественное жертвоприношение и велено немедленно разыскать юношей. Тогда отроки преклонили колена и молились Богу с плачем и стенанием, поручая себя Его воле и милосердию. После молитвы они разделили между собою хлеб и стали утешать друг друга в последней беседе. Глаза их устали от слез, головы были утомлены, и на них сошла дремота.
Человеколюбивый Бог, в Промысле о Церкви Своей, повелел тем семи святым отрокам уснуть неким странным и дивным сном, чтобы совершилось над ними впоследствии великое чудо и чтобы сомневающиеся уверились в воскресении мертвых. Святые отроки уснули смертным сном: их души были хранимы рукою Божиею, а тела лежали в пещере нетленными и неизменными.
Декий, не найдя в городе отроков, позвал к ответу их родителей. Те сказали кесарю, что их сыновья похитили от них золото и серебро, роздали нищим и укрылись в пещеру горы Охлон и что они приняли христианство против их воли. Тогда кесарь повелел завалить вход в пещеру и приложить печати, чтобы юноши погибли от голода и жажды. Двое мужей от двора кесарского, тайные христиане, написали на двух оловянных досках имена и страдания тех святых мучеников и, когда заваливали пещеру, положили эти дощечки за камнем у входа, в медном ящике. Они надеялись, что когда-нибудь эта пещера отворится и будут явлены в ней мощи святых, и тогда обнаружатся их имена и станет известно, как умерли они в этой пещере за Христа мученическою смертью.
Время шло. Гонения продолжались. Новые мученики совершали свой подвиг; умерли люди – современники Декиева гонения, забыли имена юношей, замурованных им в пещере, пропала и память о них, а над пещерой, видевшей их подвиг, все бодрствовало Божие око.
Новая заря загоралась над землею. Царь Константин объявил свободу христиан; на тех местах, где лилась кровь мучеников, воздвигались храмы истинному Богу, и крест светло сиял над умиренными народами. Но в эти дни церковного строения внутри Церкви бывали неурядицы и разногласия. В царствование императора Феодосия Младшего явилась еретическая секта, отрицавшая воскресение мертвых. Царь, видя церковную смуту, молился прилежно Богу, чтобы уврачевал Он церковную язву. И Бог внял молитве царя и многих верных и открыл всем тайну будущего воскресения мертвых и вечной жизни.
Владелец горы Охлон, Адалий, строил каменную ограду для овечьего пастбища, и его рабы стали разбивать камень, приваленный ко входу. Не зная того, что за камнем была пещера, они пробили отверстие, чрез которое мог пройти один лишь человек.
В пещере все было по-прежнему. Ненарушимым, безмятежным покоем сияли лица отроков, точно отдыхавших после вчерашнего тяжелого дня. И перед тем как солнечный свет блеснул в пещере, Господь Иисус Христос, владычествующий над жизнью и смертью, оживотворил отроков: они пробудились от векового сна и запели утреннее славословие. На них не было никакого признака смерти. Их одежды были целы и свежи, и лица также цвели юностью и красотою. Помолившись, они стали беседовать о жертвоприношении, на которое должны были идти, и просили Ямвлиха повторить еще раз то, что он узнал, когда был в последний раз в городе. Услышав от него о своем осуждении на смерть, они решили стоять до конца, а Ямвлиха послали за хлебом, чтобы подкрепить перед борьбой свои силы. Он взял с собою сребреник и вышел из пещеры, когда солнце только что поднялось над горизонтом. Ямвлих удивился, увидев камень, заграждавший совершенно свободный прежде проход, и спрашивал себя, как мог он здесь очутиться. Со страхом приближался юноша к городу, боясь, чтобы кто-нибудь не признал его под нищенской одеждой и не отвел к царю. Подойдя к знакомым городским воротам, он поднял глаза и увидел крест, сиявший над ними. Остановившись в изумлении, он перевел взор на здания, стоявшие близ стен, – он не узнавал их: еще вчера многих из них не было, прочие были совсем в другом виде. Чудясь, пошел он вдоль стен, и всюду сияли на воротах кресты; он вернулся к первым воротам и размышлял: «Не сон ли я вижу? Ведь еще вчера нигде не видно было креста: его таили от глаз. Наяву ли я подхожу к Ефесу?»
Успокоив молитвой свой смущенный дух, юноша вступил в город. Он не узнавал улиц: на месте знакомых ему домов стояли другие здания, улицы шли в новом направлении; и лавки, и лица, и одежды – все было никогда им не виданное, точно он попал в совершенно чужой город, а не шел по родному Ефесу. Он спросил у прохожего, в каком он городе. Тот, посмотрев на него с удивлением, ответил ему:
– В Ефесе! – и пошел своей дорогой, а Ямвлих не поверил ему и думал: «Я заблудился, поскорее бы отсюда выйти».
Но вместе с тем близость к пещере этого неизвестного города приводила его в величайшее изумление. Подойдя на площади к хлебнику, юноша подал ему свой сребреник и просил сдать ему меди. Сребреник этот был больших размеров, с изображением Декия. Хлебник показал монету другим, и она стала ходить из рук в руки. Ямвлиха обступили; сперва шепотом, а потом громко стали говорить, что он нашел клад, давно скрытый в земле, и монета взята из этого клада. Ямвлих видел, как косо на него смотрят, и думал, что его узнали и сейчас же, без товарищей, отведут к кесарю. Поэтому он просил, чтобы, удержав сребреник, дали ему хлеба и отпустили.
– Нет! – закричали в толпе. – Ты нашел клад, поделись с нами и тогда иди.
Как ни уверял юноша, что он ничего не находил, толпа все волновалась; его связали. По городу прошла весть, что не известный никому юноша нашел клад и меняет старинные сребреники. Напрасно искал Ямвлих глазами хоть одно знакомое лицо, чтобы объяснить, кто он такой, – ни родителей, ни родных, никого не видел он, кого бы знал, и вместе с тем со страданием он поражался, что в городе, где все знали его отца, никто не заметит и не скажет, чей он сын. Между тем, слух о Ямвлихе дошел до градоправителя и епископа, сидевших в тот час вместе, и они приказали привести к себе юношу. И опять тщетно присматривался Ямвлих, не найдет ли хоть одного знакомого человека, – все были чужие.
Когда градоправителю показали сребреник, он прямо спросил юношу:
– Где найденный тобою клад? Сребреник ты взял из этого клада!
– Эта монета из денег моих родителей. Ведь такие деньги постоянно обращаются в городе. Удивляюсь, о чем меня допрашивают.
– Откуда ты?
– Думаю, что из этого города.
– Чей ты сын? Если кто знает тебя, пусть засвидетельствует то, что ты говоришь. Тогда мы поверим.
Юноша назвал своих родителей и родственников, известных в городе, но их имен никто не слыхал. Он молча понурил голову. В народе раздалось: «Он безумен», а другие говорили: «Притворяется безумным, чтобы выпутаться из беды!»
Градоправитель стал упрекать его:
– Как же ты говоришь, что сребреники ты взял от своих родителей? Тут изображение древнего царя Декия; неужели твои родители помнят его? Ведь ты так молод! Я брошу тебя в темницу, пока ты не откроешь, где клад.
– Объясните мне, – тихо спросил юноша, – вчера еще царствовал Декий, как же вы говорите о нем, что он царствовал в древности? Ведь тот Декий, который был вчера, еще жив?
– Чадо, – отвечал епископ, – по всей земле нет теперь царя с таким именем. Теперь царствует благочестивый царь Феодосий.
– Молю вас, – воскликнул юноша, – пойдемте со мною в пещеру, куда мы укрылись немного дней тому назад, ожидая казни от императора Декия. Мои товарищи все вам расскажут… они тоже из Ефеса. А я не знаю, где я нахожусь.
Епископ подумал: «Через этого юношу Бог откроет тайну», – и уговорил градоправителя идти к пещере.
Когда они входили, епископ нашел за камнем медный ковчежец, запечатанный двумя серебряными печатями. Открыли его и нашли две оловянные доски. На досках было написано, что семь отроков – Максимилиан, сын епархов, Ямвлих, Мартиниан, Иоанн, Дионисий, Екзакустодиан, Антонин – скрылись в этой пещере от императора Декия, по повелению же императора пещера была завалена, и святые отроки скончались в ней мученически за Христа.
Все удивились и в трепете прославили Бога.
Когда же вошли в пещеру, святые отроки стояли там радостные, и лица их сияли светом Божией благодати. Тогда епископ, и градоправитель, и старейшины, и весь народ упали к ногам святых, воздавая хвалу Богу, явившему такое преславное чудо.
К царю было отправлено письмо о том, как показался образ будущего воскресения мертвых над святыми, ныне воскресшими. Феодосий поехал в Ефес со своими приближенными, а за ним поднялось из Царьграда множество народа. Отроки рассказали ему о гонении Декия и услаждали душу царя и народа духовной беседой.
На седьмой день по пришествии царя пред всенародным сонмом затихли они, преклонили на землю сияющие свои лица и снова уснули по Божию повелению, но сном уже смертным.
Царь плакал над ними и повелел устроить для их погребения семь рак многоценных из золота и серебра. Но святые отроки явились ему в сонном видении и просили, чтобы он оставил их лежать на земле, как почили прежде.
Сошелся великий собор епископов, и учредили праздник светлый, желая достойно почтить святых мучеников, и радовались и славили Христа, Бога нашего, Которому честь и слава во веки.
Обращение ко Христу отрока Понтия, будущего мученика
Необыкновенное обстоятельство перед рождением Понтия свидетельствовало о будущей судьбе его. Он был единственным сыном, родившимся у римского сенатора Марка и жены его Юлии после двадцати двух лет бесплодного брака.
Перед тем как Юлии предстояло родить, она со своим мужем обходила капища богов, принося идолам дары. Пришли, между прочим, они в храм Юпитера, верховного бога. Главный жрец в венке из роз стоял перед идолом, совершая жертвоприношение. Когда он увидел вошедшую в храм Юлию, с ним произошло что-то странное – он сбросил с себя венок, стал рвать его на части и диким голосом закричал:
– От этой жены родится тот, который разорит до основания этот великий храм и сокрушит в нем богов.