орился, и так как ему было неловко оставаться там, где жил он доселе в богатстве, роскоши и почете, то он решил с женой отправиться в Египет.
Детей веселила эта новая жизнь. У них не образовалось еще привычек, которые делали бы тяжелым для них бедствием потерю благосостояния. Их занимал переезд в приморский город и плавание по морю: луна, отражающаяся и играющая в воде, и великолепные зори там, где бесконечное небо утонуло в бездонности моря. Они строили детские планы своей новой жизни, тогда как их стерегла новая беда.
Владелец корабля, прельстившись красотой супруги Евстафия, удержал ее силой на корабле, а Евстафия с сыновьями высадил на берег и поплыл далее.
Что переживал Евстафий и дети, лишившиеся супруги и матери? Но надо было думать о себе и искать населенных мест. Вот подошли они к большой, быстро текущей реке, и Евстафий, искусный во всех телесных упражнениях и хороший пловец, решил переплыть реку, по очереди перенеся на другой берег своих сыновей.
Но, когда он поплыл со старшим, он услыхал сзади себя страшный рев и, обернувшись, увидел, как лев громадной величины подбежал к его сыну и быстро унес его в пустыню.
Сколько силы духа надо было для того, чтобы в ужасе не погрузиться самому в волны. Но лишь только Евстафий вышел с уцелевшим мальчиком на берег, как к нему подбежал крупный волк и унес второго сына.
И остался Евстафий один, без богатства, без жены, без детей, никем не знаемый, никому не нужный. И вместо всего, что у него было и что у него пропало, у него остался один только Бог.
Можно думать, что страшное испытание, вынесенное Евстафием, было наложено на него Господом для того, чтобы дать человечеству пример того, что нет той бездны горя, из которой Господь сильной десницей не мог бы извлечь человека.
Жена Евстафия, оставшись с похитителем на его корабле, не была им оскорблена, так как Господь наказал его страшной болезнью и смертью. Высадившись на берег, она жила неподалеку от того места, где жил Евстафий, своим трудом добывая себе пропитание.
Оба сына его остались целы, так как прибрежные пастухи отбили одного мальчика у льва, а землепашцы убили волка, который тащил мальчика. Обоих детей эти люди взяли к себе и воспитывали, и мальчики выросли здоровые и выдающиеся силой и разумом, нося во всем существе своем признаки знатного своего происхождения.
Между тем в Римской империи развертывались события, в которых вспомнили о Плакиде. Понадобились военное искусство и решительность этого славного воеводы.
Император Траян обещал громадную награду тем, кто его отыщет и доставит ко двору.
Два верных друга Плакиды взялись разрешить эту задачу, после долгих упорных поисков отыскали его живого в одном селении и привезли его в Рим. Приняв начальство над войском, Плакида убедился, что войска слишком мало, и был объявлен немедленно по империи спешный набор.
Среди присланных молодых и сильных солдат были и два сына Евстафия, Агапий и Феопист. Они на первом смотру привлекли на себя внимание воеводы. Какое-то нежное, необъяснимое чувство влекло его к этим двум молодцам. Вероятно, с горечью подумал Плакида, его дети были бы теперь так же сильны и рослы.
Евстафий довершил возложенное на него дело блестящей, громовой победой.
Продолжая дело Свое, Господь соединил теперь вместе разрозненное семейство.
Агапий и Феопист с тех пор, как судьба свела их в одном лагере, жили между собой в тесной дружбе. Как-то раз они в палатке стали вспоминать свое детство. Старший воин рассказывал младшему, как он жил с родителями в детстве в богатстве и почете в Риме; как мать у них отнял корабельщик, с которым они плыли в Египет; как лев унес его с берега реки и как пастухи отняли его у льва.
Дрожа, с широко раскрытыми глазами, младший слушал рассказы воина и, вскочив со своего места, бросился к нему в объятия с криком: «Брат, брат мой!»
Встретясь, братья не знали, что в это время жившая в этом месте мать их, сидя за палаткой, слышала всю их беседу. Она пока не открылась детям, но решила пойти к воеводе Плакиде, который в то время находился в тех же местах, открыться ему и просить взять ее в Рим, где надеялась найти мужа своего. Она пришла к Плакиде… и узнала его.
Недолго наслаждалась своим счастьем Богом разрозненная и Богом соединенная семья.
Вскоре умер Траян, и престол занял гонитель христиан император Адриан.
В торжественном триумфе своем въехав в Рим как победитель, Евстафий не захотел войти в капище, и Адриан присудил его с женой и сыновьями на муки. Он бросил всю семью в медного вола чудовищного размера, раскаленного докрасна, и здесь мученики, помолясь спокойно, предали души свои в руки Божии.
Когда через три дня вола открыли, оказалось, что мученики Божией силой сохранились невредимы: чудный покой сиял на их ликах, ни один волос не был опален. Тела мучеников были сейчас же погребены христианами.
Страдания мученика Евстафия, супруги его Феопистии и сыновей их, Агапия и Феописта, относятся к сто восемнадцатому году. Мощи святых мучеников покоятся в Риме, в церкви, воздвигнутой во имя мученика Евстафия.
Юный страдалец, князь Гавриил Иоаннович Бельский – преподобный Галактион Вологодский
В старой Вологде, в Свято-Духовом монастыре, почивают под спудом мощи преподобного Галактиона, убитого во время великой русской смуты в 1612 году.
При раке преподобного хранятся железные вериги. На них вырезаны многозначительные слова: «Раб Божий Гавриил во имя Отца и Сына и Святого Духа обещался терпеть до конца».
Богомольцы надевают на себя эти вериги и тогда вспоминают о тех великих муках, какие понес на земле так терпеливо преподобный Галактион.
Когда напомнишь себе, для какой славы он родился и в каком уничижении он прожил, тогда личные несчастья как-то тают в своих собственных глазах и становится стыдно за то, что иногда роптал на маловажные несчастья…
Кто же был преподобный Галактион?
За малолетством сына последнего из русских великих князей, Василия Третьего Иоанновича, правителем Руси был знаменитый боярин князь Иван Феодорович Бельский, состоявший с малолетним Иоанном в родстве. В 1533 году у князя Бельского родился сын Гавриил, будущий великий подвижник.
В то время грамотность и книжное учение не были общим достоянием даже в боярской среде. Но князь Бельский был одним из просвещеннейших людей своего времени. Любя сына своего, он и его постарался образовать: приучал его к чтению книг, воспитывал в нем страх Божий и усердие к православной вере и к ее обрядам. Недолго судьба-злодейка дала Гавриилу, однако, возможность пользоваться наставлениями отца.
Во дни детства будущего Грозного царя ведавшие делами бояре постоянно грызлись и ссорились между собой. Они думали только о собственной своей пользе, и нахождение у власти князя Ивана Феодоровича Бельского, человека прямого, честного, великодушного и правдивого, было для них невыгодно. Несколько раз уже они удаляли его в ссылку, а ночью со второго на третье января 1542 года князья Шуйские схватили князя у его дома тайно от малолетнего государя и утром отправили его на Белое озеро, где он был заключен в тюрьму. Но и заключенный он казался для бояр страшным. Они опасались, что юный царь, питавший к князю особое расположение, снова его освободит и прикажет ему по-прежнему сидеть в боярской Думе… Весной было отправлено на Белое озеро трое наемных людей, которые зарезали Бельского в его тюрьме.
Родные и друзья семьи Бельских трепетали за участь малолетнего княжича Гавриила. Шуйские могли добраться и до него. Поэтому они спрятали мальчика, тайно вывезли его из Москвы и поселили его в Старице (теперь уездный город Тверской губернии).
Тяжелы были те дни для маленького Бельского. Быть любимым, лелеянным сыном первого московского боярина, жить в довольстве богатейшего княжеского дома, видеть постоянно ласку и заботу отца и стать никому не нужным, скрываемым мальчиком, над жизнью которого занесен нож…
Долго, вероятно, вспоминал Гавриил те часы, которые он проводил с отцом в его покоях.
После трудов управления, по вечерам, старый Бельский любил звать к себе сына и, занимаясь над любимыми своими свитками, читая писания разных мудрецов, часто поглядывал на мальчика с живыми глазами, который, стараясь не шелохнуться, с любопытством озирал все вокруг в покоях своего отца, к которому был привязан крепкой, нежной любовью.
Начитавшись, бывало, князь Иоанн сажал сынка на колени и начинал ему рассказывать…
Не сказки рассказывал в длинные зимние вечера князь Иоанн княжичу Гавриилу… Он говорил сынку о тех святых, которые любили Бога больше, чем свою жизнь. Он рассказывал ему о великих мучениках, которые гибли на аренах, оторвавшись от семьи, отказавшись от родителей, жен, от всех почестей и богатства только для того, чтобы иметь право в час смерти воскликнуть в лицо ожидающему Богу: «Я христианин…» Он рассказывал о тех преподобных, что оставляли славу мира, уходили в неведомые пустыни, не видали десятки лет людского образа, которым вороны приносили пищу и которые в этом уединении своем, в голоде и жажде, были счастливее, чем великие цари на своих престолах. Он говорил о том, как Бог испытывает те души, которые полны Им и которые ищут Его.
И какая-то отрада сходила тогда на душу ребенка. И он говорил себе, что хотел бы быть таким же, как эти люди, принести Богу такие же, как они, жертвы.
И вот теперь час этой жертвы пришел – пришел так рано и неожиданно.
Беспечный, веселый мальчик умер в княжиче Гаврииле вместе с крушением его жизненного счастья. В память дорогого отца княжич стремился исполнить в точности то, чему учил его отец. Он думал о Боге, молился, ходил всякий день ко всем церковным службам, дома читал Священное Писание. Только во всех этих действиях находил он некоторое утешение от постигшего его горя.
Порой ему казалось после долгой усердной молитвы, что тень отца веет над ним и что кто-то невидимый ласково и заботливо склоняется над его душой. И тогда из глаз его капали одна за другой тихие слезы покорного и облегченного заветной любовью горя и освежали иссохшее от скорби его юное сердце.