И много еще другого говорил мальчик с дерзновенным красноречием, как будто был премудрым богословом, ибо Дух Святой действовал в нем в тот час, изрекая из уст его хвалу на посрамление нечестивого мучителя и всех идолопоклонников.
Все язычники удивлялись великому смыслу отрока и его красноречию. Им было стыдно, что они не могли победить его на словах, и в раздражении мучитель велел его без милости бить розгами. Долго подвергали его этой пытке. Он сносил ее чрезвычайно мужественно, но, чувствуя страшную жажду, просил пить.
Мать отрока стояла в народе, смотрела на страдания своего сына, радовалась, видя его мужество, и, когда он просил пить, она возвысила свой голос и сказала ему: «Терпи до конца, как бы тяжело тебе ни было».
Наконец, мучитель приказал отсечь мальчику голову мечом. Тогда мать подбежала к нему, взяла его на руки и сама понесла его на место казни.
– Не бойся, сын мой, не бойся, дорогое дитя мое! Не страшись смерти: ты ведь не умрешь, но будешь жить вовеки. Не ужасайся, цветочек мой! Сейчас ты будешь в райском винограднике. Не бойся меча, так как на острие его ты перейдешь сейчас же ко Христу и увидишь славу Его, и Он примет тебя в объятия Свои. И будешь ты жить с Ним в радости неизглаголанной, ликуя со святыми Ангелами.
Так увещала мать свое дитя, донесла его на место казни, и, когда голова его была отрублена, мать собрала кровь его в чистый сосуд и его тело омывала слезами радости, что ее ребенок кровь, от нее принятую, пролил за Христа.
Потом замучен был и Роман, учитель Варула.
Иоасаф, царевич Индийский
Жизнь Иоасафа, царевича Индийского, принадлежит к любимым сказаниям русского народа. Русскую впечатлительную душу глубоко взволновал образ царевича, который тосковал по Боге христианском, еще не зная Его. Узнав же Его, царевич стал искать Его одного, отрекшись от мира, от царства.
Вынесенная им борьба за свои чистоту и верность Христу, его чудное самоотвержение, наконец, сказочная обстановка, в которой развертывалась эта прекрасная повесть, – все это делает жизнь Иоасафа, царевича Индийского, одним из самых захватывающих и прекрасных церковных преданий.
Повесть свою об Иоасафе-царевиче святитель Димитрий Ростовский начинает так: «Есть на востоке страна великая, прозываемая Индией, многонародная, изобилующая всяким богатством и плодами больше других стран. Ее окружает пучина морская, а с суши подходит она к пределам Персии. Некогда была она просвещена через святого апостола Фому, но не до конца оставила идольское нечестие, ибо многие ожесточенные люди в ней не приняли спасительного учения и держались бесовских прелестей. И как терние, нечестие разрасталось и подавляло учение, доброе семя».
Явился в той стране некий царь именем Авенир, славный, богатый и сильный. Но, объятый душевной нечистотой, он служил бесам, а не Богу; поклонялся бездушным идолам, гнал Христову церковь, и особенно церковных учителей и просветителей, иноков. Некоторые из вельмож его веровали во Христа, но должны были скрываться, так как он воздвиг на христиан гонение. Одни изменили свою веру, другие шли на смерть. Иные, удалившись в непроходимые горы и дебри, незнаемые миром, работали Богу.
У царя родился сын, прекрасный мальчик, которому было наречено имя Иоасаф. Царь собрал волхвов и звездочетов, чтобы узнать будущую судьбу своего сына.
В угоду царю волхвы говорили, что он прославится больше всех прежних царей. А один звездочет, мудрейший из всех, непосредственно вдохновляемый Богом, возвестил царю, что величие его сына будет не в земном, а в небесном царстве, что он примет гонимую царем христианскую веру.
Задумался царь над пророчеством волхва и решил охранять своего сына от христианства.
Он создал высокий, отдельно стоявший за городом дворец со множеством покоев и там воспитывал сына, приставив к нему доверенного воспитателя и товарищей – юного возраста и прекрасных лицом. Он велел не допускать до царевича никого другого и приказал никогда не говорить ему ни о чем грустном – ни о смерти, ни о старости, ни о болезни. Ум царевича должен был наслаждаться только светлыми впечатлениями. Имя Христа было запрещено упоминать при царевиче. Если кто из окружающих заболевал, его должны были немедленно и незаметно удалять. Устроив таким образом жизнь сына, царь успокоился. К тому же он велел изгнать из своего царства всех христианских иноков.
И вот царевич живет и растет в своем прекрасном одиночестве. Он был способен к учению, усвоил себе восточную премудрость. Приходя в возраст, он задался вопросом, отчего отец воспитывает его в таком уединении, и один из воспитателей рассказал ему, как отец его гнал христиан и как один из волхвов предсказал, что сам Иоасаф уверует во Христа.
Отец часто посещал сына, которого любил без памяти. В один из приходов отца Иоасаф рассказал отцу, что он томится печалью в своем уединении, что он хочет видеть мир.
Отцу пришлось уступить. Он дал разрешение сыну выезжать из своего уединения, но не иначе, как с пышной свитой и торжественным поездом. А приставленным к царевичу людям царь наказал скрывать от царевича все, что может возбудить в нем печальные мысли.
Но мог ли царевич, знакомясь с миром, не увидать мирского горя?.. Однажды, забавляясь со сверстниками ездой верхом, царевич напал на двух несчастных – прокаженного и слепого. Еле успел наставник схватить его лошадь под уздцы, чтобы он не прикоснулся к прокаженному.
В первый раз видя перед собой телесное истощение и уродство, царевич стал расспрашивать, часто ли это случается с людьми, внезапно ли приходят такие беды и всем ли угрожает та же участь. Ответы их были уклончивые, но глубокая грусть запала в сердце царевича.
Через несколько дней встретился он с дряхлым стариком, который еле плелся, опираясь на палку. Лицо его было сморщенное, он был сгорблен, дрожал членами. Большая часть черепа была оголена, зубы у него выпали, и он говорил неясно. С ужасом и тоской смотрел на него царевич, подозвал старика к себе и стал расспрашивать окружающих, что это такое.
– Он достиг древних лет. Силы тела его понемногу исчезали, и он таким образом дошел до старости.
– Что будет дальше с этим старцем? – спросил юноша.
– Ничто иное, как смерть.
– Всем угрожает старость, – спросил царевич, – или она бывает только с некоторыми?
– Если смерть не похищает кого-нибудь в юношестве, то при продолжении лет жизни невозможно человеку избегнуть старости.
Царевич продолжал расспрашивать, с каких лет начинается старость и нет ли какой-нибудь уловки, чтобы избежать смерти.
Ему отвечали, что смерть неизбежна.
Мир после этих встреч поблек в глазах царевича.
– Если это так, – вздыхал он из глубины сердца, – и так коротка земная жизнь, то как люди могут быть счастливы, когда над ними всегда висит смерть и наступление ее не только неизбежно, но и неизвестно?
Иоасаф заперся в палате своей, постоянно размышлял о смерти и говорил себе:
– Если все умирают, то умру и я. Когда же умру, то вспомнят ли обо мне? С течением времени все уходит в забвенье. Неужели после смерти нет другой жизни и другого мира?
Эти мысли охватили и смутили его. Но он не открыл своих сомнений отцу, а только расспрашивал того воспитателя, нет ли человека, который мог бы ему на все ответить и успокоить его ум в этих новых мыслях.
Воспитатель ответил ему, что отец его разогнал премудрых пустынников, которые, может быть, дали бы ему ответ на его сомнения, и больше никого из них не осталось.
И царевич пребывал в неисходной печали, пока Бог не сжалился над ним.
Жил в то время мудрый и добродетельный инок Варлаам, имевший сан священника, в дальней пустыне. Господь в откровении повелел ему идти к скорбящему царевичу Иоасафу. Он переоделся купцом, приплыл в Индийское царство, пришел в столицу и стал разведывать о том, кто стоит ближе всех к царевичу. Узнав о печали царевича, он явился к воспитателю и просил допустить его к царевичу. Он утверждал, что несет с собой драгоценный камень, которому подобного нет в мире. Камень этот подает слепым прозрение, глухим слух, немым возвращает речь, больным здоровье и изливает всякое счастье на своего обладателя.
Воспитатель царевича ухватился за мысль рассеять тоску Иоасафа и просил показать принесенное сокровище, обещаясь тогда немедленно привести купца к Иоасафу. Варлаам отвечал, что только девственные люди могут выносить блеск его сокровища и что тот, кто взглянет на него непросвещенными очами, потеряет зрение и разум. Воспитатель же не обладает здоровым взором. Приходилось покориться. Воспитатель рассказал царевичу о купце.
Какое-то счастливое предчувствие охватило тогда душу Иоасафа.
Когда Варлаам вошел и остался наедине с царевичем, Иоасаф просил открыть перед ним чудный камень.
– Государь, – отвечал ему Варлаам, – я слышал о твоей скорби, пожалел тебя и пришел утешить тебя. Далек и труден мой путь. Мой Владыка сказал однажды, что доброе слово, как зерно из руки сеятеля, может упасть на каменистую почву и унестись по ветру, или лечь неглубоко в землю, взойти ростком и погибнуть, или же пустить крепкие корни, расцвести на воле пышным колосом и принести чудные плоды… О государь, как бы желал я, чтобы мое искреннее слово к тебе проникло в твое сердце и усладило печаль души твоей и дало бы ей отраду.
Юноша с горящими глазами слушал эти слова и горячо воскликнул:
– Добрый человек, говори! Мое сердце горит во мне; я тоскую и мучаюсь, потому что вокруг меня никто не может ответить на то, чему я тщетно ищу слова и что не могу выразить. Если ты мне поможешь, то я навсегда сохраню в себе всякое твое слово. Оно пройдет глубоко в мое сердце и исчезнет только со мной, потому что наставники мои говорят, что я умру и все, что во мне.
Варлаам призвал имя Божие и начал так:
– Ты тоскуешь, царевич. Ты мечтал жить и дышать всегда и любить то, что нетленно и вечно… И когда ты узнал, что всем людям и тебе будет конец и тело твое рассыплется, когда понял, что все на земле исполнено печали, потому что все когда-нибудь разрушится и исчез