Шел месяц за месяцем с обычной сменой времен года… Трескучая морозами зима сменялась радостной весной, знойным летом, потом осень шуршала в сухих листьях деревьев. А положение несчастного заключника оставалось без перемен. Григорий Руготин все сидел в своем подземелье.
Уже к концу второго года его заключения один из товарищей Григория по службе упросил сторожа позволения подойти к оконцу сруба, чтобы поговорить с Григорием. Приникнув головой к оконцу, он спросил товарища, как он себя чувствует. Григорий ответил, что он всем доволен и славит Бога. Товарищ предложил приносить Григорию иную пищу, но Григорий отказался и объяснил ему, что часто душа тем более портится, чем слаще жизнь человека, и что горше всего для человека не терпение горя, а неумение справляться с этим горем, которое воля Божия послала ему на пользу.
Григорий просил другого, чем пищи. Он просил, чтобы ему доставили бумаги, чернил и трость, которой тогда писали вместо нынешних перьев. Это все было ему доставлено, и тут он начал работать. Он занялся писанием азбук для детей и, написав их, поручал товарищу их продавать, а вырученные деньги были раздаваемы нищим. Из них Григорий не оставлял себе решительно ничего, кроме того, что употреблял на покупку новой бумаги и чернил.
Изумительная сила духа, изумительная сноровка в делании добра человеком, сидевшим на овсе и сырой воде, лишенным возможности двигаться, – ив этом месте жестокой пытки занимавшимся благотворением бедным, принося еще пользу детям!
Эта черта любви к просвещению осталась в Григории навсегда. Впоследствии в Казани он основал близ города Зилантов монастырь и завещал инокам этой обители обучать детей грамоте.
Паства казанская вспоминает эту черту святителя. И доселе хранится в Казани трогательный обычай: когда детей начинают учить грамоте, то обыкновенно предварительно служат молебен у раки святителя Гурия.
Если бы Григорию не блеснула непосредственная Божия помощь, то, вероятно, он бы очень долго просидел в своем горестном заключении. О нем начинали забывать, а грозному князю никто не смел о нем напомнить.
Уже более двух лет сидел он в своем срубе, как однажды внезапно засиял свет у входа в его темницу. В ужасе юноша встал на молитву: доселе никогда двери эти не открывались. Свет лился все сильней. Тогда Григорий решил коснуться рукой дверей. Они отворились сами собой. Он понял тогда волю Божию, взял бывший с ним образ Богоматери и, покрываемый Богом, никем не замеченный, среди дня, неся икону, ушел из дома княжеского и города Радонежа за заставу, откуда стал держать путь в известный Иосифо-Волоколамский монастырь.
Вот он на свободе!.. Но свобода его будет в Боге. Мир не увидит того, кто миром был обижен. Он несет то сокровище, которое было для него лучом света в его страдании, перед которым он лил свои слезы, к которому неслись его воздыхания: с ним та икона Богоматери, которая делила с ним его заключение, Владычице мира будут посвящены отныне его мечты. И он станет иноком, чтобы исполнить обет, произнесенный им в темнице.
В обители преподобного Иосифа Волоколамского (в Московском княжестве), известной тогда по строгой жизни иноков, Григорий Руготин принял пострижение с именем Гурия. После долгих подвигов здесь Гурий был возведен на игуменство в этой обители, откуда переведен в один из монастырей Тверской епархии.
Когда было завоевано Казанское царство, было решено для новой присоединенной земли избрать архиепископа. Избрание происходило особенным образом: по совершении молебствия митрополитом из четырех жребиев взят был с престола один. Это был жребий Гурия. Потом взят был один из двух, это опять был жребий того же избранника.
В 1555 году святой Гурий собранием архипастырей рукоположен в сан архиепископа Казанского. Весь его путь до Казани являлся сплошным молением, так как всюду его встречали молебствиями и сам он по всем городам совершал молебствия.
Рано испытав людскую несправедливость, святитель Гурий отличался особенным милосердием ко всем бедствующим. Он был попечителем вдов и сирот, заступался за обижаемых и выводил людей из различных бедствий. Для нищих у него была постоянно еда на архиерейском дворе. После дня, посвященного заботам пастырства, он почти всю ночь проводил на молитве.
Последние три года своей жизни святитель Гурий лежал больным, не мог совершать служение и даже ходить в храм. Но дух его молился, и молитвой он низводил благодать небесную на паству свою. В великие праздники его носили к Литургии в соборный храм Благовещения Богоматери, им построенный. Здесь он сидел или лежал, слушая службу Божию. Душа его стремилась молиться вместе с паствой своей в дни общей хвалы и молитвы.
Блаженная кончина его последовала 5 декабря 1563 года.
Память святителя Гурия связана с судьбой одного юноши, отец которого был сотрудником святителя.
По царскому повелению в Казань к святителю Гурию в помощь был послан боярин Иоанн Застолбский. Это был человек образованный, обширного, основательного ума, великого усердия к святителю Гурию. Он почитал святителя при жизни, почитал его и по смерти. Когда святитель скончался, Застолбский воздвиг над его могилой надгробный камень и обнес его каменной палаткой, где впоследствии сам лег со своим сыном.
Сын его Нестор с детства отличался тихим нравом и ребенком являлся мужем по разуму и по степенному поведению своему. Он смирял тело свое постом и молитвой, потихоньку ото всех носил под рубашкой власяницу. Сверху, чтобы скрыть свой подвиг, надевал он красивую боярскую одежду. От поста истощено и бледно было лицо его и тело. Казалось, он ничего не ест. А во взоре его сверкало всегда тихое умиление.
Великое богатство отца не привлекало нисколько мыслей Нестора, и, еще не постриженный, он казался иноком. Ему нетрудно было уговорить своего благочестивого отца разрешить ему постричься. Он принял постриг в Казанском Преображенском монастыре с именем Нектарий. Недолго он жил и вскоре после пострига отошел к Богу. Отец принял покорно его смерть и положил его возле святителя Гурия в том монастыре, где затем сам он принял иночество с именем Иона. Недолго пожив монахом, скончался и он, завещав схоронить себя в той же палатке, какую он устроил над гробницей святителя Гурия и в которой положил своего сына.
Близ соборного храма Спасо-Преображенского монастыря доселе сохраняется эта палатка. В ней лежат митрополит Ефрем, помазавший на царство царя Михаила Феодоровича Романова, и иноки Иона и Нектарий, в миру Иоанн и Нестор Застолбские.
Память благородного сына и благочестивого отца не забыта в Казани, и богомольцы, бывающие в Преображенском соборе, обыкновенно служат о них панихиды. Многие скажут: «Зачем оставлял отца единственный сын, причиняя ему горе?» Но теперь в Царстве Небесном, в вечной славе, разве не оправдалось то стремление, которое влекло юного Нестора к духовному подвигу?..
Юность святителя и Чудотворца Николая, архиепископа Мирликийского, и чудеса, совершенные святителем над детьми
Если кто спросит, какой наиболее известный для всей вселенной святой, к кому наиболее часто прибегают люди, то ответ будет единодушный: святитель Николай.
Этого святого чтут не только христиане, но и язычники, и магометане. Жители нашего Крайнего Севера, эскимосы, и киргизы Средней Азии хорошо знают старца с возвышенным челом, который является им в бурях на море или во время снежных буранов и спасает их. Они в виде благодарности, приходя в русские селения, отыскивают в русских церквах знакомый им образ своего великого заступника и кладут перед ним в дар плоды своих охот, звериные шкуры.
Для святителя Николая видеть несчастного – уже значит помочь ему. И редкий верующий человек и редкая православная семья не имели на своем веку очевидного опыта скорого и быстрого заступления этого удивительного праведника, который может быть назван «скоропослушным чудотворцем».
Торговый город Патары, лежащий в теперешней Анатолии и ныне находящийся в развалинах, – родина святителя Николая. Родителей его звали Феофан и Нонна. Они были благочестивые, знатные и богатые люди. Предание говорит, что брак их долго был бездетным и они не надеялись иметь потомство, но испросили себе у Бога сына молитвами, слезами и милостями. Имя ему дали Николай, что в переводе с греческого значит «победитель народов». И судьба его изумительным образом оправдала это имя, так как он своей любовью и добрыми делами действительно привлек к себе сердца вселенной.
При рождении его были необыкновенные обстоятельства. Так, его мать немедленно по его рождении стала здоровой. Больше уже у нее детей не было; столь великий человек должен был быть первым и последним ребенком у родителей. Чудеса от него, говорит описатель его жизни, потекли раньше, чем он стал питаться молоком матери.
Когда его крестили, он, как взрослый человек, простоял в купели на ногах, никем не поддерживаемый, три часа, воздавая тем поклонение Пресвятой Троице. Он никогда не брал левую грудь своей матери, довольствуясь одной правой, в знамение того, что он будет в царстве Господнем стоять одесную Вседержителя. По средам и пятницам он только раз принимал грудь, и то по вечерам, после того как родители помолились на ночь.
Родители чувствовали, какой строгий постник будет их сын, с младенческих пеленок по внушению Божию усвоив себе такой пост. Святитель был строгим хранителем среды и пятницы всю свою жизнь.
Детство его было подобно ниве плодоносной, которая, принимая их в себя, взращивала добрые семена учения Христова.
Пришло время учиться отроку Священному Писанию. Он всех удивлял силой, остротой ума своего и необыкновенно скоро постиг книжную премудрость. В делах своих он был столь же совершенен и высок. Он уклонялся пустых, дерзких, праздных бесед, на мирское даже не смотрел, храня истинное целомудрие и чистым умом созерцая Господа. Храм был его любимым местопребыванием, с которым ему всегда было трудно расставаться. Тут он проводил целые дни и ночи в молитве и чтении божественных книг. Уже в те юные годы он пылал перед Богом пламенным усердием, восторгом и благодарностью к своему Искупителю.