Патриарх Алексий (Симанский, 1877–1970) происходил из русской дворянской семьи и был воспитан в дореволюционной России. Он окончил Лазаревский институт восточных языков и юридический факультет Московского университета. В начале XX столетия, учась в Духовной Академии, будущий патриарх принял монашеский постриг и был возведен во священный сан. В епископы он был рукоположен в 1913 г., в последний мирный год дореволюционной России. Возглавил архиерейскую хиротонию Антиохийский патриарх Игнатий IV, посетивший в тот год Россию. Первые годы своего епископского служения Алексий (Симанский) был викарием новгородского архиепископа Арсения (Стадницкого), в будущем – новомученика. В советское время несколько лет провел в ссылке, во время войны был митрополитом в блокадном Ленинграде, где служил, утешал и поддерживал свою паству. Избрание митр. Алексия патриархом в 1945 г. означало, по сути дела, возрождение самой структуры патриаршей церкви в России.
Избрание патриарха не могло не коснуться и русского зарубежья. Часть русских епископов на Западе присоединилась к Московской патриархии. Для других эмигрантов, признавших каноничность избрания патриарха Алексия I, проблемой оставалась связанность Московской патриархии с внешней политикой Советского государства. Из-за этой «подневольности» Московской патриархии митрополит Анастасий (первоиерарх РПЦЗ) после войны счел нужным воссоздать Зарубежный Синод, а митрополит Владимир в Париже (преемник митрополита Евлогия) сохранил свой церковный удел в составе Вселенского патриархата.
В ответ на призыв патриарха Алексия перейти под его омофор Архиерейский собор РПЦЗ в Мюнхене сделал в мае 1946 г. такое заявление: «Мы не находим для себя нравственно возможным пойти навстречу этим призывам до тех пор, пока высшая церковная власть в России находится в противоестественном союзе с безбожной властью и пока вся Русская Церковь лишена присущей ей по ее Божественной природе истинной свободы». Духовное единство русской церкви нарушено не было, но об административном объединении речи в той ситуации идти пока не могло.
Первой поездкой патр. Алексия заграницу было двухмесячное паломничество, совершенное им на Святую Землю и в страны Ближнего Востока в мае-июне 1945 г. Он посетил Иран, Ирак, Сирию, Ливан, Палестину и Египет, а также встретился с тремя восточными православными патриархами – Александрийским, Иерусалимским и Александрийским. Это был первый в истории визит предстоятеля Русской церкви на Святую Землю. Для патриарха, в свое время занимавшегося восточными языками и рукоположенного во епископы Антиохийским патриархом, это путешествие имело большое личное значение. На Святой Земле патриарх посетил важнейшие святые места, в Иерусалиме вместе с Иерусалимским патриархом служил в Храме Воскресения Христова. Это было еще время Британского мандата, так что Святая Земля пока не была разделена между Израилем и соседними арабскими государствами.
Конечно, помимо собственно паломничества и благодарения Бога за только что одержанную победу в Великой Отечественной войне, это путешествие имело и политические цели: без них патриарха не выпустили бы из Советского Союза. Сталинская политика в отношении церкви на тот момент заключалась в попытке использовать ее в интересах Советского государства. Все православные страны Восточной Европы были под коммунистической оккупацией. В Греции шла гражданская война, и победа коммунистов казалась весьма вероятной. Оставалось договориться с Восточными патриархами – Александрийским, Антиохийским и Иерусалимским, – которых, как предполагалось, можно было очаровать богатыми дарами и обещанием помощи. Единственным патриархом, недоступным советскому влиянию, оставался Вселенский (Константинопольский) патриарх – первенствующий среди всех православных патриархов. Советская власть хотела попытаться передать это первенствующее положение Московскому патриарху, и тогда вся православная церковь оказалась бы под коммунистическим контролем. Для этого и созывался общеправославный собор в Москве в 1948 г. В отчете Совета по делам религий при Совете Министров СССР за 1947 г. есть такой пункт: «Подготовка созыва в 1948 году Вселенского Собора для решения вопроса о присвоении Московской Патриархии титула Вселенской». Собора не получилось. Вместо него вышла встреча, посвященная празднованию 500-летия автокефалии Русской церкви. Греческие православные церкви во главе с Константинопольским патриархом, а также православные эмигранты в западных странах, в первую очередь русские, еще на несколько десятилетий останутся единственными свободными свидетелями о Православии.
Визит патриарха Алексия на Ближний Восток был поневоле частью этой советской политики, поэтому Святейшего патриарха полностью контролировали в передвижениях, речах и контактах. Как это делалось, мы и сегодня знаем лишь отчасти. Так, например, на фотографиях, запечатлевших патриарха и его спутников во время паломничества, среди прочих изображен молодой иеромонах Ювеналий (Лунин). Этого человека генерал П. А. Судоплатов в своих воспоминаниях потом называл «асом советской разведки, который хорошо освоился в профессии священнослужителя». В годы войны он – тогда еще попросту И. И. Михеев – был разведчиком в тылу у немцев, сделавшись иподиаконом епископа Василия (Ратмирова) на оккупированных территориях, затем «служил» в Псково-Печерском монастыре (участвовал в так называемой операции «Послушники»). И. И. Михеев уже в глубокой старости рассказывал в интервью: «В конце войны меня отозвали в Москву: предстояло выполнить новое задание и готовиться к зарубежной командировке». Новым заданием стало сопровождение патриарха Алексия (Симанского) на Святую Землю. Перед поездкой майор НКВД Иван Михеев был пострижен в монахи и рукоположен в священный сан с именем Ювеналий (Лунин), сопровождал патриарха в его паломничестве, после чего совершил еще и поездку в Англию. Вскоре по возвращении в Советский Союз он сложил с себя сан и продолжил работу в органах. Помимо него, делегацию патриарха сопровождало большое число «личной охраны в штатском» (из указания Сталина перед поездкой).
Одной из целей пребывания патриарха Алексия в Иерусалиме была подготовка к возможной передаче Русской Духовной Миссии в управление Московскому патриархату. Учитывая союзнические отношения Великобритании и Советского Союза, а также хорошие отношения Московской патриархии с восточными патриархами, Русской миссии в Иерусалиме было чего опасаться.
По согласованию с британскими властями в Иерусалиме, патриарх Алексий посетил Елеонский и Гефсиманский монастыри. Интересны воспоминания о его визите иерусалимской монахини Таисии:
«За несколько дней до приезда [патриарха Алексия] в Палестину архимандрит [о. Антоний (Синкевич)] был предупрежден иерусалимским губернатором об этом событии: было дано понять, что ворота обители должны быть открыты для посещения Патриархом, но предоставлена полная свобода в характере приема [очень по-английски!]. […] Его посещение было назначено в 4:30 ч. веч., время нашего вечернего богослужения. Незадолго до его приезда у ворот обители появился наряд моторизованной вооруженной английской полиции, которая возвестила о прибытии гостей. Служба уже началась. Все сестры были в храме. Я вышла в притвор, чтобы лучше видеть всех сестер; оглянулась назад, и увидела вдали нашей длинной аллеи, ведущей от врат обители, странное шествие: два белых клобука [Патриарха и митрополита Николая Крутицкого], окруженных духовенством греческим, сирийским и своим, и целой толпой, в черных рубашках, чекистов; по обе стороны их шли по два английских полицейских с ручными пулеметами, готовыми на прицел.
[…] С приближением шествия к храму я прошла внутрь его. Патриарх и все его окружение дошли до середины церкви и остановились; ни одна сестра не двинулась. В момент его входа в храм певчие пели псалом: “Блажен муж, иже не иде на совет нечестивых”. Царские врата оставались закрытыми. Греческий Архиепископ Афинагор прошел в алтарь и раскрыл царские врата. Патриарх прошел через южные [двери] и все духовенство за ним.
[…] Архидиакон, сопровождавший Патриарха, проходя с ним к выходу, обратился к сестрам, стоявшим по обе стороны храма с опущенными вниз глазами, со словами: “Матушки, что вы не подходите взять благословение у Святейшего?” Все сестры продолжали стоять и молились. Кто-то из стоявших рядом с патриархом расслышал его реплику: “Ну и дисциплина у архимандрита Антония!” Так же встретили патриарха и в Гефсиманском саду». Начальник РДМ о. Антоний (Синкевич) действительно старался всеми способами пресекать «промосковские» настроения среди членов миссии и русских монашествующих.
После войны Иерусалим рассматривался как возможное новое место для пребывания Синода Русской Зарубежной церкви. До войны Синод находился в Белграде, в конце войны оказался в Мюнхене, в американской зоне оккупации, а затем – в Швейцарии. Требовалось постоянное место, а также каноническое обоснование существования Синода русских епископов за границей. Пока Русский Зарубежный Синод находился в Сербии, он был «в гостях» у Сербского патриарха. Но после захвата власти в Югославии коммунистами и это стало невозможно. Митрополит Анастасий думал о возможном гостеприимстве Иерусалимского патриархата по той же схеме. Владыка Анастасий много лет прожил в Иерусалиме в 20-30-е гг., был хорошо знаком с Иерусалимским патриархом Венедиктом и даже принимал участие в его архиерейской хиротонии. Русская миссия располагала в Палестине немалым имуществом, и там по-прежнему правили англичане. Однако все сложилось не так, как планировалось: английская власть на Святой Земле закончилась, Иерусалимский патриарх гостеприимства не оказал (скорее всего, по просьбе Московской патриархии), и Синод последовал за своей паствой, которая массово стала переселяться за океан. С 1950 г. Синод Русской Зарубежной церкви находится в Нью-Йорке.
В Московской патриархии опасались переезда митр. Анастасия в Иерусалим, так что уже в 1945 г. в Иерусалимскую патриархию пришла согласованная с Советом по делам религий просьба о недопущении митр. Анастасия и его духовенства к служению на святых местах. Когда после создания государства Израиль в Иерусалиме была устроена миссия Московского