Ей снова вспомнились слова мсье Бальярда:
«В реке, в которой нет воды, в могиле, где некогда был похоронен король…»
Леони озиралась, отыскивая что-нибудь необычное, осматривая землю, деревья, кустарник. Она заметила неглубокую впадину в земле и рядом с ней — плоский серый камень, полускрытый путаницей веток и корней молодого можжевельника.
Подойдя ближе, она присела на корточки. Дотянулась, отвела тонкие ветки и вгляделась в сырую зелень под корнями. Теперь ей открылось целое кольцо камней, всего восемь. Она протиснула руку сквозь листву, пачкая кончики пальцев зеленым мхом и грязью, пытаясь рассмотреть, нет ли чего-то под ними.
Самый большой камень легко сдвинулся с места. Леони присела, уложила камень себе на колени. На его поверхности, нарисованная смолой или черной краской, виднелась пятиконечная звезда в круге.
Торопясь проверить, не наткнулась ли она на тайник, где спрятаны карты, Леони отложила камень в сторону. Какой-то деревяшкой она обкопала вокруг остальные, откидывая в сторону землю. Увидев клочок толстой ткани, скрытой под грязью, догадалась, что камни прижимали ее, удерживая на месте.
Она продолжала копать, пользуясь щепкой как совком, царапая по камням и осколкам черепицы, пока не сумела вытащить из земли ткань. Под ней в земле открылось маленькое отверстие. Леони, сгорая от нетерпения, кинулась посмотреть, что скрывается в дыре, отбрасывая в сторону грязь, червей и черных жуков, пока не наткнулась на что-то твердое.
Еще немного, и она обнаружила простую деревянную шкатулку с двумя металлическими ручками. Ухватившись за них сквозь измазанные в грязи перчатки, Леони потянула. Земля держала крепко, но Леони тянула и ворочала ящичек, пока она с влажным чмоканьем не выпустила свое сокровище.
Тяжело дыша, Леони вытянула шкатулку из грязи на сухую землю и поставила поверх тряпки. Она принесла в жертву свои перчатки, чтобы стереть грязь, и медленно открыла деревянную крышку. Внутри сундучка лежал еще один ящичек, металлический сейф, в каком маман хранила свои ценности.
Она вынула ящичек, закрыла шкатулку и поставила его на крышку. Сейфик запирался на крошечный висячий замок, оказавшийся, к удивлению Леони, открытым. Она потянула крышку, и та подалась со скрипом, но довольно легко.
Света под деревьями было немного, и он не попадал внутрь ящичка. Когда ее глаза привыкли к темноте, девушка различила в нем сверток темной ткани. Сверток как раз такого размера и формы, чтобы скрывать колоду карт. Она вытерла мокрые ладони о чистую сухую нижнюю юбку и осторожно отогнула уголок ткани.
Ей открылась рубашка игральной карты, размером больше тех, к каким она привыкла. Задняя сторона была окрашена в глубокую лесную зелень, по которой вился филигранный узор серебряных и золотых линий.
Леони замерла, набираясь храбрости, вздохнула, мысленно сосчитала до трех и перевернула карту.
Странное изображение смуглого человека в длинной красной мантии с кистями, сидящего на троне в каменном бельведере и глядящего на нее. Горы вдали казались знакомыми. Она прочла надпись внизу: Король Пентаклей. Леони присмотрелась — фигура Короля показалась ей знакомой. И она узнала: это был портрет священника, призванного для изгнания демона из часовни, того, что уговаривал ее дядю уничтожить карты. Беранже Соньер. Вот бесспорное доказательство того, что сказал ей всего полчаса назад мсье Бальярд. Дядя не внял совету.
— Мадомазела? Мадомазела Леони!
Леони испуганно обернулась, услышав свое имя.
— Мадомазела!
Ее звали Паскаль с Мариетой. Как видно, сообразила Леони, ее так долго не было, что они отправились на поиски. Она быстро завернула карты, как были. Ей хотелось взять их с собой, но спрятать было негде, разве что на себе.
Против своей воли, но не видя иного выхода, коль скоро она не хотела никому рассказывать о находке, она снова положила карты во внутренний ящичек, а его — в шкатулку, которую засунула обратно в дыру. Потом встала и забросала отверстие землей, сгребая ее и без того уже грязными подошвами башмачков. Под конец она бросила туда же свои безнадежно испорченные перчатки и засыпала их тоже.
Пришлось полагаться на то, что раз никто до сих пор не нашел колоды, так не найдет и теперь. А она вернется сюда под покровом темноты и заберет карты, когда это можно будет сделать незаметно.
— Мадомазела Леони!
В голосе Мариеты звучала паника.
Леони вернулась по собственным следам, взобралась на площадку и побежала по лесной тропинке в ту сторону, с которой доносились голоса слуг. Она продиралась прямо через лес, бросив тропу, чтобы нельзя было понять, откуда она пришла. Наконец решив, что между ней и тайником осталось достаточное расстояние, она остановилась и отозвалась на крик.
— Я здесь! — кричала она. — Мариета, Паскаль!
Не прошло и минуты, как из кустов показались их встревоженные лица. Увидев, в каком состоянии платье Леони, Мариета остановилась как вкопанная, не в силах скрыть удивления и испуга.
— Я потеряла перчатки. — Ложь сама собой сорвалась с губ Леони. — И пришлось возвращаться искать их.
Мариета сурово взглянула на девушку.
— И нашли вы их, мадомазела?
— Очень жаль, но нет.
— Ваша одежда…
Леони оглядела себя: грязные башмаки, пятна на юбках, налипшая грязь и лишайник.
— Оступилась и упала в грязь, только и всего.
Она видела, что Мариета не слишком поверила ее объяснению, но благоразумно придержала язык. К дому они возвращались молча.
Глава 74
Леони едва успела вымыть грязь из-под ногтей и переодеться, когда прозвонил колокольчик к обеду. Изольда обедала с ними в столовой. Она пришла в восторг от всего, что накупила в городе Леони, и даже поела немного супа. После еды она попросила Леони составить ей компанию. Леони с удовольствием согласилась, хотя во время разговора и игры в карты мысли ее были далеко. Она обдумывала, как бы вернуться в лес и забрать колоду. И еще разрабатывала план нового визита в Ренн-ле-Бен.
Остаток дня прошел мирно. К сумеркам небо затянуло облаками, и на долину и город пролился дождь, но Домейн-де-ла-Кад он не потревожил.
На следующее утро Леони проспала дольше обычного.
Выходя на площадку, она увидела Мариету с подносом для писем, входящую в столовую. Не было никаких оснований предполагать, что мсье Констант каким-то образом раздобыл ее адрес и написал ей лично. На самом деле она боялась совсем другого — что он вовсе о ней позабыл. Но Леони, живущая в тумане романтических мечтаний, то и дело находила, о чем тревожиться.
А потому, без малейшей надежды найти письмо из Каркассона на свое имя, она стрелой слетела по лестнице с единственным намерением — перехватить Мариету. Она боялась — и в то же время надеялась — увидеть герб с карточки, врученной ей Виктором Константом в церкви, твердо запечатлевшийся у нее в памяти.
Она припала глазом к щелке между дверью и косяком в тот самый момент, когда Мариета, отворив дверь изнутри, вышла с пустым подносом.
Обе взвизгнули от неожиданности.
— Мадомазела!
Леони плотно закрыла дверь, Чтобы Анатоль не услышал голосов.
— Ты, случайно, не заметила, не было ли письма из Каркассона, Мариета? — спросила она.
Служанка с любопытством взглянула на нее.
— Я не заметила, мадомазела.
— Уверена?
Мариета с недоуменным видом стала перечислять:
— Там были обычные циркуляры, письмо из Парижа для сеньера Анатоля и по письму для вашего брата и для мадамы из города.
Во вздохе Леони облегчение смешивалось с разочарованием.
— Наверное, приглашения, — добавила Мариета. — Конверты очень дорогие и надписаны красиво. Даже с фамильным гербом. Паскаль сказал, их доставили на дом. Странный человек в старом плаще.
Леони окаменела.
— Какого цвета был плащ?
Мариета взглянула на нее с удивлением:
— Не знаю, мадомазела, Паскаль не сказал. Теперь, с вашего позволения…
— Конечно! — Леони отступила, пропуская служанку. — Да, конечно.
Она на мгновение задержалась на пороге, не понимая, отчего ей так страшно войти в комнату к брату. Только нечистая совесть заставила ее вообразить, будто письма могут иметь к ней какое-то отношение. Она это понимала, и все же ей было не по себе.
Повернувшись, она легко взбежала обратно по лестнице.
Г лава 75
Анатоль сидел за обеденным столом, слепо уставившись на письма.
Рука его дрожала, когда он закурил третью сигарету от окурка второй. На столе было три конверта. Один — с парижским штемпелем. На двух других вычурный герб того типа, что украшает стерновские витражи. Лист писчей бумаги с той же аристократической фамильной эмблемой лежал перед ним на пустой тарелке. Да, Анатоль знал, что такое письмо рано или поздно отыщет его. Сколько бы он ни старался разуверить Изольду, но сам знал это еще с сентября, с того ночного нападения в Пассаже. Угрожающая записка, полученная на прошлой неделе в каркассонском отеле, только подтверждала, что Констант не только разоблачил обман, но и — хуже того — выследил их.
Хотя Анатоль и старался обернуть страхи Изольды шуткой, но все, что она рассказывала ему о Константе, заставляло и его бояться этого человека. Симптомы и природа болезни Константа, его нервозность и паранойя, неуправляемый темперамент — по всем признакам этот человек способен на все, чтобы отомстить женщине, которая, как он считает, оскорбила его.
Анатоль снова взглянул на официальный конверт, который держал в руке. Нестерпимое оскорбление под маской безупречной вежливости и благопристойности. Это был формальный вызов на дуэль от Виктора Константа. Констант, назначивший время поединка на завтра, субботу 31 октября, в сумерки, выбрал оружием пистолеты и предоставил Верньеру найти подходящее для дуэли место в пределах Домейн-де-ла-Кад — уединенное место, где не будет свидетелей незаконного поединка.
В заключение он уведомлял Верньера, что находится в отеле «Рейн» в Ренн-ле-Бен, где ожидает подтверждения, что тот человек чести и принимает вызов.