мять великого святителя и его благодеяний их предкам.
Вот почему мы остановимся теперь на описании священных памятников славы и благоговейного почитания святителя и на повествовании о чудесах небесного величия и милосердия угодника, явленных через них. Предметом нашего внимания будут — храмы, обители, часовни имени святителя, части его святых останков, чудеса его, образа его, особенно чудотворные иконы его и чудеса и история их.
Летопись преподобного Нестора, первого русского бытописателя, свидетельствует, что в Киеве, матери городов русских, еще в 882 году была построена церковь во имя святителя Николая на могиле князя Аскольда. Сохранившееся предание объясняет, что убиенные Олегом князья Киевские, братья Аскольд и Дир, первоначально язычники, после того, как во время одного нападения на Византию по молитвам православных греков были отражены чудесной силой Божией, приняли святое Крещение. Аскольд был назван Николаем в честь Чудотворца. Поэтому-то и церковь над его могилой сооружена была во имя святителя. Вот первые известия об угоднике Божием в нашей стране.
Тихие и благочестивые мысли навевает это место на паломника-богомольца. Первый русский христианин-князь! Первое на Руси христианское имя! Почти первый храм Богу истинному и первый след древнейшей славы великого угодника Божия!...
Итак, с самого начала истории Руси святитель Николай участвует в судьбе нашей страны. В начале XI века, по свидетельству того же преподобного Нестора, в Киеве был уже не только храм, но и монастырь в честь святого Чудотворца. В житии преподобного Феодосия мы читаем, что преподобный Антоний Печерский, услышав от преподобного Феодосия о желании его матери принять иноческий сан, «впусти ю в монастырь жонескы, именуемь святого Николу». При этом летописец замечает, что эта обитель находилась также на Аскольдовой могиле. В XII в. женская обитель была переделана в мужскую, а еще позже переведена в другую часть города.
Но это не все памятники древней славы святителя в Киеве. В соборе Святой Софии долгое время находился чудотворный образ святителя Николая, известный под именем «Мокрого». Силой этого образа святитель Мирликийский явил на Руси первое чудо своего могущества и милосердия — дивно спас утопшего в Днепре младенца, откуда и идет название образа «мокрым». В древнерусских рукописях об этом событии рассказано так.
Это было в те дни, когда из Мир Ликийских от власти магометан христиане переносили честные и многоцелебные мощи святителя Христова, и когда славой чудес от этих останков угодника Божия наполнилась вся земля. Жили в то время в Киеве один муж с женой. Было у них единственное дитя — сын, еще младенец. Благочестивые люди эти особенную любовь имели к святителю Николаю и к святым мученикам Борису и Глебу. Когда настала память святых братьев-страстотерпцев и множество народа со всех концов земли русской спешило в Вышеград, где почивали мощи страдальцев, и эти муж и жена с младенцем, захватив священные дары — свечи, елей и фимиам, — сели в лодку и отправились по Днепру туда же, поклониться мученикам и святому Николаю, архиепископу Мирликийскому. Благополучно прибыли они туда, исполнили все должное и с радостью направились назад. Но тут и посетило счастливых родителей испытание. Когда они плыли по Днепру, мать задремала и вдруг уронила с рук младенца в воду. Невозможно себе представить, каково было горе бедных отца и матери! Они рвали на себе волосы, били себя в грудь, и не было конца их слезам и воплям. В своих сетованиях с жалобой и укором они обращались особенно к святителю Николаю. «Горе мне, святой Николае! — говорил родитель. — Для этого ли я имел великую веру к святыне твоей, чтобы ты не сохранил мне даже единственного сына моего?» Скоро, однако, родители одумались и решили, что видно они прогневали чем-либо Бога, и Его угодник наказал их. Тогда вместо ропота и отчаяния они обратились к Чудотворцу с молитвой о прощении их и об утешении в их горе, и печальные возвратились домой.
В ту же ночь святитель взял младенца из реки, принес и положил его здравым на xopax в соборной церкви Святой Софии. Утром перед богослужением вошедший в собор пономарь сильно удивился, услышав в церкви плач ребенка. Долго стоял он на одном месте, прислушивался и думал про себя: кто бы это пустил на хоры женщину с ребенком? Затем он отправился к сторожу, запиравшему хоры, и начал бранить его за то, что он оставил женщину на хорах. Но сторож отвечал ему: «Не знаю, о чем ты говоришь!» Тотчас же они оба пошли к дверям хоров и снова услышали плач, между тем как двери туда были старательно и крепко затворены. Тогда они отперли их, вошли на хоры и увидели лежащего пред образом святого отца Николая младенца — мокрого, как будто его только что извлекли из воды. Удивленные, они немедленно донесли о найденном дитяти митрополиту; митрополит же после утренней молитвы разослал послов по всему городу с вопросами: «Чье это дитя?» Дошла, наконец, весть о неизвестном ребенке и до его родителей. «Неужели это наше дитя?» — в волнении спросили себя муж и жена. Тотчас же они побежали в церковь и, действительно, узнали в неизвестном младенце свое утонувшее дитя. Радостные, с чудесно обретенным, здравым и невредимым сыном, родители возвратились домой, славя Бога и Его великого чудотворца. (Во время Великой Отечественной войны один священник вывез икону в Нью-Йорк.
Сейчас она находится там же, в православном храме Святой Троицы. — Прим. Ред.)
Еще более наглядно передает нам благоговение наших предков к святителю преподобный летописец Нестор в своем «Чтении о житии и о погублении и о чудесах святых и блаженных страстотерпцев Бориса и Глеба».
Во время одного праздника святителю, когда все шли в церковь, одна женщина не последовала общему примеру и с наступлением дня по обыкновению принялась за свое дело. Видя это, другие женщины стали посылать ее в церковь и укорять, говоря: «Что ты делаешь! Работаешь в день святого Николая, а не идешь в церковь!» Но она не слушала их, оставалась дома и продолжала работать. И вот внезапно взъехали на двор ее три мужа в белых ризах. Один между ними был стар, а двое по бокам его были юные. Женщина, выглядывая из своих дверей, смотрела на незнакомцев. Тогда два юноши сказали ей: «Как ты, женщина, осмелилась оскорбить отца нашего Николая и работаешь в его день, а не идешь в его церковь?» Она дерзко отвечала им на это: «Я — женщина вдовая, бедная, и мне нужно работать, а ходить в церковь некогда». Тогда обратился старый к юным со словами: «Что вы говорите с ней? Разбросайте ее дом». И приблизились юноши, и разметали дом ее до половины, а старец взял ее за правую руку и выбросил вон из дома с такой силой, что она сделалась как мертвая.
В этом состоянии нашли ее соседи и взяли и отнесли в другой дом, потому что ее собственный был разрушен. Положили ее и сидели над ней, желая что-нибудь услышать от нее о случившемся. Но она не могла ни открыть глаз, ни пошевелить устами и не принимала никакой пищи, разве только раздвигали ей уста и вливали в них ложкой молока или воды. В таком бесчувствии находилась она до великого поста. Когда настала неделя мясопустная, ее взяли и отнесли в церковь святого Николая. Здесь только, после молитвы за нее, она немного прозрела и опомнилась, как будто проснулась от сна. Тотчас же она начала просить есть, а приняв пищу, совсем пришла в себя и рассказала всем о бывшем с ней. Но правая рука была у нее как сухая, так что она ничего ей не чувствовала еще три года. Тогда с надеждой на новую милость Божию, услышав о чудесах, происходящих от страстотерпцев Бориса и Глеба, женщина пошла в город, где почивали их тела, и здесь с молитвой припала к ним, проводя в церкви страстотерпцев дни и ночи. Только после такового ее усердия простили ей вину ее Борис и Глеб.
Однажды в воскресный день, на память Успения Божией Матери, после бывшего ей ночью во сне видения мучеников, во время чтения Евангелия на Литургии вдруг сорвался с шеи ее пояс, которым была подвязана ее сухая рука, и упал на землю, а рука простерлась и сделалась здорова, как другая. И это чудо угодника Божия было в области Киевской.
В Киеве и его области занялась заря христианства на Руси, он же был и колыбелью славы святителя в русской земле. Отсюда свет Православия разливался все шире и шире на другие области русские. Одним из первых мест, вслед за Киевом, оглашенных христианским учением, был Великий Новгород со своей областью. Поэтому после Киева о чудесах и почитании святителя Христова Николая мы прежде всего слышим также в этом древнем славном городе. Здесь до нашего времени сохранились древнейший храм Чудотворцу на Руси и, может быть, вторая по своей древности явленная чудотворная икона святителя. Это — Николо-Дворищенский собор. История построения этого храма и обретения образа тесно связана с именем князя Мстислава Владимировича.
В 1108 году, при епископе Новгородском Никите, заболел расслаблением членов (на 32 году от рождения) княживший в Новгороде князь Мстислав (во Святом Крещении Георгий), сын Владимира Мономаха. В этой своей тяжкой болезни великий князь молился усердно Иисусу Христу с Его Пресвятой Матерью, всем святым Божиим, но особенно Мирликийскому Чудотворцу, мощи которого незадолго пред этим с великой славой были перенесены из Мир Ликийских в Бар-град. Часто и слезно взывал князь: «Святителю Николае, помилуй мя!» И молитва князя была услышана святителем. В одну ночь Угодник явился Мстиславу Владимировичу во сне со словами: «Что скорбиши зело, княже? Аще хощеши здрав быти, посли в Киево-Софийский храм за иконой Николая Чудотворца, — причем святитель показал вид доски — круглый, и меру иконы, — повели ее оттоле принести к себе, молебен соверши с освящением воды; окропившись этой водой, приимешь исцеление, и, получив оное, имей память к иконе моей во впредь идущие годы неотступно!» Сказав это, святитель сделался невидим.
Обрадованный князь поспешил исполнить повеление Чудотворца и немедленно снарядил за иконой священника с причтом и боярина с прислугой. Посольство тронулось в путь вниз по озеру Ильменю; но лишь только оно отплыло от Новгорода, как поднявшаяся страшная буря заставила их пристать недалеко от города, верстах в семи, у одного Ильменского острова — Липно. Целых три дня посольство ожидало прекращения бури. На четвертый день, когда ветер утих, повар князя заметил плавающую в озере какую-то круглую доску. Когда ее достали из воды и взяли на судно, то оказалось, что это был образ святителя, по мере и очертанию доски точно такой, за каким посольство ехало в Киев. Видя в этом обретении образа чудный перст Божий, священный чин и прочие люди со слезами умиления совершили хвалебное молебствие святителю, и затем, при благополучном ветре, немедленно возвратились в Новгород с радостью великой.