Чудотворные и чтимые иконы святителя Николая находились также в Преображенском Соборе и других храмах второй столицы России. К сожалению, на сегодняшний день большая часть святынь утрачена.
Глава 8СВЯТИТЕЛЬ НИКОЛАЙ ЧУДОТВОРЕЦ — ДРУГ ПРЕПОДОБНЫХ И ПОКРОВИТЕЛЬ ИНОКОВ. МОНАСТЫРИ, ПОСВЯЩЕННЫЕ СВЯТИТЕЛЮ НИКОЛАЮ ЧУДОТВОРЦУ, В РОССИИ
Радуйся, церковное украшение,
Архиереев доброто, монашествующих похвало,
Николае пресвященне, всеблаженне отче.
Великими колонистами, просветителями и работниками на пользу русского государства в первую половину существования его были еще подвижники-иноки со своими обителями. Скажем поэтому об их любви к Угоднику и о покровительстве Чудотворца их великому делу служения земле русской. С XIV века начинается новый период в истории земли русской, период ее государственного возрождения, усиления и возрастания. Кроме того, с этого времени начинается и в течение нескольких веков тянется золотой век в религиозной жизни русского народа, особенно в жизни иноческой, и иночество и Церковь сослужили в это время неоценимую услугу благу земли русской. Кроме века святых Антония и Феодосия Печерских, никогда на Руси не являлось большего числа святых мужей, построенных ими и для них храмов и обителей, как в это время, с конца XIV века и в века XV и XVI. Иноки-подвижники за эти века проникли далеко на север великой русской равнины — до самого Белого моря, и на восток — до Урала, селились, хотя и не так далеко, в местах уединенных на юге и на западе от Москвы. Они бегали от мира, искали только уединения, стремились только к Богу, но как чистые и ясные светильники, стоящие наверху благочестия, они не могли скрыться от взоров остального греховного человечества, привлекали себе из него послушных последователей-учеников, и около них росли обители. А потом к ним и в эти обители шел и весь народ за их молитвами, благодатной помощью и утешением, и безлюдные места становились людными. Молитва и труд везде и во всем были главными правилами святых иноков, и поэтому, где они ни появлялись, вместе с трудом они несли победу человека над природой, и вместе с молитвой — победу над язычеством и умственным мраком — веру и просвещение. Так незаметно, постепенно, но прочно и крепко люди мира и молитвы заселили, слили с Русью и обрусили весь север и восток Российской равнины, и внесли свет ко всем инородцам этих краев ее.
Эта великая служба подвижников народу русскому совершалась также под ближайшим и очевидным покровительством Чудотворца. Будем ли мы удивляться этому? Если мы видели, как угодник Божий искони сочувствовал и содействовал историческому росту земли русской, то не естественно ли, что он споспешествовал ей и в этом новом великом труде сынов русской земли, ее молитвенников? И вот мы видим, как на Руси у иноков в это время более, чем когда-либо прежде, проявляется любовь к святителю, и он, скорый в бедах помощник, более, чем когда-либо раньше, являет всю неистощимую полноту своих благодеяний нашей земле в ее обителях, а чрез них и на всех сынах ее. Пред нами много примеров того и другого — благоговения и любви, милосердия и помощи, — примеров самых разнообразных, чудесных и трогательных. Скажем о них в должном порядке.
Начнем с отца и учителя монашества этого времени, нашего русского Пахомия Великого и второго Антония Печерского — преподобного Сергия Радонежского (1314 или 1319-1392). Образец русского иночества во всех отношениях, он является первым примером и любви, и благоговения к великому святителю Мирликийскому. Об этом свидетельствует сохранившийся до нашего времени в его обители келейный его образ святителя. Предание говорит, что эта икона Угодника постоянно была пред глазами преподобного в его келье, и он пред ней творил свои домашние, сильные пред Богом, молитвы. Его святые равноапостольные современники, Лазарь Мурманский (ок. 1286-1391) и Стефан Пермский (ок. 1345-1396), вместе со светом христианства несли и чествование святителя в среду инородцев, и оба прибегали к нему в трудном деле своей благовестнической деятельности. Так, Лазарь, просветитель лопарей, ищет у Угодника защиты, когда однажды эти злые сыроядцы, подобно волкам, рыскали по берегам озера Мурмы с целью найти и убить его. Святой же Стефан, просветитель зырян и Пермского края, подобно святому Сергию имел у себя образ Чудотворца, и просвещенный им край доселе хранит это священное наследие, вдвойне ныне славное. Теперь этот образ находится в соборе города Чердыни Пермской области и особенно чествуется местным населением не только в уважение к памяти великого мужа, но и как чудотворный. Не в этом, однако, только одном выражалось особенное благоговение преподобного к святителю. Еще красноречивей о нем говорит то, что имени этого святителя преподобный посвящает первые храмы, устрояемые им среди язычников. Так, он устрояет один храм в устье реки Выми в благодарность за победу над Памой, жрецом языческим, главным врагом христианства, другой — на реке Вишере.
Идем дальше и еще больше узнаем о чествовании святителя нашими святыми преподобными отцами, и видим новые памятники этого чествования, сохранившиеся доселе. Преподобный Евфимий Суздальский (XIV) в новоустроенном им монастыре (доселе носящем его имя) воздвигает в ряду прочих зданий и храм Чудотворцу при больнице. Преподобный Димитрий Прилуцкий (XIV) еще до ухода своего в Вологду (в 1371 году) на берегу Переяславского озера в городе Переяславле-Залесском основывает Николаевскую обитель с правилами строгого общежития. Преподобный Дионисий Глушицкий (1362-1437) возобновляет в запустевшей обители на святой Луке храм Чудотворцу. Кроме того, он же строит храм святителю в селе Двиницы, приходя на помощь желаниям бедных жителей этого села. Святитель Арсений, епископ Тверской (XIV-начало XV), освящает храм Угоднику в Твери. Преподобный Александр Куштский (1371-1439) перед смертью своей завещает ученикам своим построить теплый храм во имя Чудотворца, что и было исполнено теми. Предание говорит, что благоволение Угодника Божия особенно почивало на этом храме. После того многие больные, приносимые в эту церковь для молитв о помощи перед Чудотворцем, видели здесь святителя вместе с преподобным в молитвенном виде или кадящим храм. Также по завещанию своего учителя ученики преподобного Варнавы (XIV-XV) воздвигают храм святителю над его могилой. Преподобный Евфросин Тверской (XV) исцеляет умиравшую девушку, приказав петь молебен Пресвятой Богородице и великому чудотворцу Николаю. Преподобный Иаков Железноборовский (XIV-XV), возобновляя свою разрушенную татарами обитель, посвящает архиепископу Мирликийскому трапезную церковь воссозданной обители. Вскоре по кончине преподобного Саввы Вишерского (XIV-XV) ученик его, подвизавшийся под его руководством двадцать пять лет, преподобный Ефрем (XV), удаляется на западный берег озера Ильмень к устью реки Веренды и на берегу реки Черной ставит себе келью. С течение времени около него образуется целая обитель с каменным храмом во имя святителя Николая. В начале XVI века она перенесена была на другое, более возвышенное место, неподалеку от первого, и стала известна под именем Николаевской Перекомской или Перекопской оттого, что преподобный, чтобы доставить обители чистую воду, перекопал местность и провел поток из Веренды в озеро.
Но вот целый ряд обителей, основанных преподобными отцами того времени, и также вверенных ими покрову великого угодника Божия. Преподобный Евфимий (XV) еще ранее святых Зосимы и Савватия, просветителей отдаленного нашего севера, около 1410 года, основывает обитель Чудотворцу в той неприветной окраине нашего отечества, у устья Двины, у самого почти берега Белого моря. Находясь среди инородцев — корел, обитель эта и теперь называется Корельской. После того как в 1419 году «Мурмане (норвежцы), пришедшие в числе 600 человек войною с моря в бусах и шняках, пожгли его и чернецов посекли», обитель совершенно было запустела до времени одного печального события, Промыслом Божиим обращенного во благо обители. Случилось так, что когда в 6979 (1471) году дети знаменитой посадницы Новгородской — Марфы Борецкой, Антоний и Феликс, обозревая по морскому корельскому берегу свои вотчины, утонули в море, то тела их принесены были водою как раз к берегу разоренного Корельского монастыря. Тут они были погребены, и до сих пор в обители над прахом их стоит часовня с надписью о печальной участи их. Для вечного поминовения их неутешная мать тогда же снова восстановила обитель и щедро наделила и даже обогатила ее своими вотчинами и вкладами, обеспечившими обители сохранение ее даже доселе. Это соединение несчастья с благодеянием устное предание почитает одним из первых чудес образа угодника Божия, с самых первых лет основания обители хранящегося в ней. Более не сохранилось в исторической памяти никаких известий о чудесных деяниях от этого образа; но местные обитатели глубоко верят ныне в его целебность и усердно притекают в обитель для чествования его. Старинная, 1601 года, опись обители представляет нам эту святыню в таком виде: «образ Николин местный, на золоте, с деяниями, девяти пядей, венец серебряный, позолочен, с каменьем, стазки деланы сканью; да во облацех на том же образу Спас да Пречистая, венцы да две цаты, выбойка одна позолочена, да гривна витая позолочена, да 3 золотые на проволоке серебряной».
Почти в то же время тремя благочестивыми пустынниками — Ефремом, Игнатием и Галактионом — в лесу, на болоте был основан Вяжицкий монастырь того же святителя. К ним потом, по свидетельству монастырских записей, пришел иеромонах Пимен, бывший впоследствии в этой обители первым игуменом. Первоначально ими была устроена только часовня святителю, потом в 1411 году этими основоположниками была выстроена церковь его имени. Устное предание к этому добавляет, что поводом к устроению этого храма Угоднику послужило явление этим старцам чудотворной иконы святителя «в чудесах». Суровая, исполненная подвигов и лишений жизнь первых иноков этой обители еще более отягощалась первое время притеснениями одного новгородского боярина, владельца леса, в котором поселились иноки. Он никак не хотел позволить им жить на земле его и верно изгнал бы их и разрушил их монастырь, если бы святитель чудесным образом не заступился за своих обетников и их обитель. Строптивый боярин вдруг заболел злокачественными ранами на обеих ногах. Сколько он ни лечился — призывал на помощь сначала соседних знахарей, потом иностранный врачей из Новгорода, — не получил от них никакой помощи, пока наконец не обратился с молитвою к святителю Николаю, который вскоре совершенно и исцелил его. Тогда боярин, движимый раскаянием и благодарностью за исцеление, не только перестал преследовать иноков, но еще отдал им близлежащую землю.
В 1461 году преподобный Антоний Краснохолмский (XV) строит деревянный храм святителю на берегу реки Мологи, в 30 верстах от Бежецка, в краю, еще не имевшем обителей. Этот храм и послужил началом Николаевской Краснохолмской обители. В 1481 году преподобный перестроил его в каменный и, хотя со многими позднейшими переделками, он существует в обители доселе в качестве главного соборного храма.
Почти с самого же основания своего в обители пребывал явленный чудотворный образ святителя Николая. По преданию, образ явился тому же Антонию скоро после поселения старца в пустынном уединении, когда, привлекаемые славой о его житии, к нему только что начали стекаться отшельники, и им только что строилась первая церковь. «Однажды, — говорит предание, — Антоний увидел из оконца своей кельи невдалеке необыкновенный свет. Объятый трепетом и радостью, он вышел узнать, что означало это дивное явление, и узрел на дереве икону святителя Николая Чудотворца. Воздав хвалу Богу и Его угоднику, он внес святую икону в свою часовню, а по устроении деревянной церкви, посвятил ее имени сего святителя». Затем ее перенесли в Николаевский соборный храм.
Трогательный пример общения наших преподобных отцов со святителем не только в здешней земной жизни, но и в загробной, вечной, общения в одном деле покровительства земле русской и ее обителям, представляет нам первоначальная история Александро-Ошевенской обители, бывшей Олонецкой губернии. Учредитель ее, преподобный Александр (1427 — 1479), постриженник Кирилловской пустыни, уходя из пустыни на уединенные подвиги, получает в благословение себе от игумена ее иконы Божией Матери Одигитрии и святителя Николая и в восьмидесяти верстах от города Белоозера в Вышеозерской волости на реке Чурюге, в соседстве лесов и озер, полагает в 1450 году основание обители постройкой храма во имя Чудотворца. Велика была любовь преподобного к этой своей обители и горяча его молитва святителю о заступлении пред Богом, ибо и по своей кончине в 1479 году он не оставил своих явных забот о ней и вместе с Мирликийским архипастырем покровительствовал ей, как видно из следующего предания. По смерти ученика преподобного, Лаврентия, обитель пришла в крайний упадок. Здания ее страшно обветшали, братия почти вся разошлась, так что не осталось в ней ни одного иеромонаха. Казалось, место подвигов преподобного должно было совсем заглохнуть. Однако не такова была воля преподобного — сильного молитвенника о своей обители. Один из числа немногих верных обители братий, служитель монастырский Марк, удостоился провидеть судьбу монастыря, направляемую двумя ее покровителями, в следующем видении. Он видел, будто запустелая обитель снова полна народом, занятым строением. Среди всех людей выделялись и обращали на себя общее внимание 4 человека: один, старец в святительских одеждах, седой — он осенял обитель и работающих в ней на постройках; второй, с бородой на груди, кропил святой водою; третий, среднего роста, с русыми волосами, кадил за ними, а четвертый, молодой, следил за ними. Марк узнал в третьем муже преподобного Александра, и по его просьбе преподобный обьяснил ему и все прочее в видении. Старец был святитель Николай, осенявший обитель своим покровом; второй муж — преподобный Кирилл, наставник Александра, а молодой человек — будущий, следующий игумен обедневшей обители, Матфей, в иночестве Максим: он снова возобновит обитель. Таково было видение. И оно действительно исполнилось. Максим воссоздал обедневший монастырь, причем покровителю его, святителю Николаю, воздвиг новый каменный храм, а при постройке этого храма были обретены мощи преподобного Александра, основоположника первого храма святителю и обители.
Не можем при этом обойти молчанием следующее чудо из тех же времен татарского ига, бывшее еще раньше в обители преподобного Варлаама Хутынского (XII). Молодой постельничий Новгородского князя Константина Дмитриевича тяжело заболел и пожелал побывать в Хутынском монастыре. Явившийся во сне преподобный Варлаам обещал исцелить его, но, когда больного везли в монастырь, он умер. У ворот обители умерший очнулся, а при мощах преподобного совсем выздоровел. На вопрос: что было с ним? Он отвечал: «Я видел около себя множество бесов, и один из них держал свиток, где записаны были грехи мои. Явившийся святитель Николай сказал: «Немногие добрые дела его более значат, чем грехи его, открытые притом духовному врачу». Бесы скрылись. Явились ангелы, и великий из них с ласкою повел меня в какое-то светлое место, где много прекрасных дерев и цветов. Вот вижу преподобного Варлаама с посохом в руке, как написан он на иконе. «Григорий! — подойдя, сказал он, — я не успел придти при исходе твоем: теперь ты хочешь ли остаться здесь?» — «Хочу здесь пребывать», — ответил я. Святой Варлаам сказал: «Хорошо было бы остаться тебе здесь; но будут скорбеть родители твои; иди, утешь отца и мать. Я — твой помощник». Взяв за руки, повел он меня, а впереди шел тот Ангел в диаконском одеянии. Пройдя мимо цветущих дерев, Ангел скрылся; и святой Варлаам, оградив меня крестным знамением и иконою святителя Николая, сказал: «Григорий! Ты молился великому чудотворцу Николаю и меня призывал на помощь; молись ему и впредь, а я — твой помощник». Отойдя немного, оглянулся и сказал: «Спустя семь лет ты будешь у меня», — и стал невидим».
Еще в конце того же века другой угодник Божий, преподобный Иона Климецкий (XV-XVI), удостоился нового чуда помощи святителя ему во время опасности. Когда Иона, еще не будучи иноком, возвращался однажды в 1490 году из Новгорода с грузом соли, среди Онежского озера его внезапно застала страшная буря. Можно было совсем отчаяться в своем спасении, но благочестивый муж в такой опасности обратился с горячей и полной веры молитвой к святителю Николаю, и помощью его, действительно, благополучно вышел из беды. Признательный архипастырю Мирликийскому преподобный после того считал его своим особенным заступником. В выстроенной затем им на одном из островов Онежского озера обители один из двух первых храмов ее преподобный посвятил имени святителя Христова (другой храм в честь Святой Троицы).
Переходим далее к следующему XVI веку, и здесь находим немало подобных же примеров. Вскоре по кончине преподобного Тихона (XV-1503) в основанной им Луховской обители ученики его построили церковь в честь святителя Николая, с того времени обитель и называется Николаевской. До нашего времени свидетельством этой древней любви иноков к святителю служит придел имени святителя в Крестовоздвиженском храме обители и чудотворный образ Угодника, хранящийся здесь. Какова история славы образа, мы не знаем, к сожалению. Может быть, и он идет от времен преподобного и вместе с мощами подвижника составляет драгоценнейшее наследие, оставленное обители преподобным.
Кто не слышал о знаменитых Тихвинских монастырях, главным образом — славном Богородицком монастыре, известном многопрославленною иконою Богородицы Тихвинскою! Для нас в данном случае история этих обителей замечательна тем, что в своих преданиях о начале их она повествует о явлении двух величайших предстателей и заступников русской земли, Божьей Матери и святителя Николая Чудотворца, вместе, благочестивому иноку Юрышу (Георгию) в 1383 году. Не один и не два случая мы знаем явления людям Богородицы вместе с угодниками Божиими. Эта честь, которой удостаиваются святые от Божией Матери, свидетельствует о всей их славе и величии пред Богом и о силе их ходатайства за нас, грешных, пред Ним, Всемогущим, и пред Ней, Милосердной. Отсюда мы научаемся благоговению и молитвенному обращению к скорому в бедах помощнику чудотворцу Николаю. Согласно выраженной при этом явлении воле Богоматери создана Ее обитель, а на самом месте явления Ее со святителем построен Беседный Николаевский монастырь. Самое название свое этот последний получил от этого чудесного события — в память беседы Богоматери, сидевшей на срубленном дереве, с иноком Георгием.
Первое основание здесь небольшой обители для иноков, с деревянной во имя Угодника церковью, можно относить еще к 1515 году. Потом на своем веку этот маленький монастырь перенес много всевозможных испытаний. Приходил он почти в полное запустение от бедности, потом несколько раз разрушался врагами и особенно много терпел от грабежа шведов. А затем снова и снова отстраивался. Снаружи обитель была обнесена каменной стеной с красивыми башенками. Внутри нее — главный храм — обширный собор в честь святителя Николая Чудотворца.
В 1534 году преподобный Стефан Озерский (XV-1542) строит часовню на восточном берегу Комельского озера и в ней ставит два образа: Приснодевы Марии и святителя Николая. Затем он основывает на этом же месте обитель, причем преподобный был извещен видением, что обитель должна устроиться во имя Николая Чудотворца. Согласно этому высшему повелению обитель была наименована Николаевской. Неизвестно с точностью, когда преподобный Онуфрий (XV-XVI) основывает Николаевскую Катромскую обитель на берегу Катромского озера в 104 верстах от Вологды. В 1532 году она уже существовала. Около того же времени, в 1538 году, преподобные Лонгин (XV-XVI) и Симон (XVI) устраивают обитель, также Николаевскую, в глухом месте своих подвигов, в десяти верстах от Сольвычегодска, при устье реки Коряжемки. Еще позднее, в 1578 году, преподобный Агапит (XVI) основывает Николаевскую Маркушевскую обитель (Тотемского уезда, в ста километрах от Тотьмы), по поводу чудесного явления ему образа святителя Николая Великорецкого.
«История вкратце о преподобном Агапите и о создании обители сея», т.е. Маркушевской, упраздненной в 1764 году, рассказывает о чудесном прославлении этого образа так. «Во время пребывания этого блаженного в пределах великой реки Вычегды, 7084 (1576) году, случилась с ним болезнь, которой он страдал двадцать семь дней. Тогда было ему внезапно преславное явление образа святого отца нашего Николая Чудотворца, и дивный голос повелел ему благоговейно взять тот образ, отнести его и поселиться с ним в пустыни, находившейся между Устюжским и Божеским пределами, при реках Тарнаге и Маркуше, чтобы построить там молитвенный храм. Услышав это и увидев образ, преподобный тотчас сделался здоров. Немного помедлив и снова услышав тот же голос, он направился в указанную пустынь и на пути сподобился еще два раза слышать божественный голос. Достигнув указанного места и соорудив здесь молебный храм, он поставил в нем и образ святителя. И начали многие приходить в эту пустыню, приводя с собой больных, и было много исцелений, чему преподобный радовался, и с собравшимися к нему в общежитие построил две церкви, в 7086 (1578) году». Эти и другие сведения в той же повести собраны по сведениям архиепископа Холмогорского Варнавы в 1712 году, когда еще существовала эта обитель. Вместо прежней Благовещенской церкви в 1850 была построена, каменная с колокольней. В ней-то, в качестве местной — придела Николая Чудотворца — и хранился явленный чудотворный образ святителя. Он был украшен серебряным позолоченным окладом, в серебрянных венце и цате, и был вставлен в середину большой доски, на которой вокруг были изображены события из жизни Чудотворца. От иконы произошло много чудес.
Праведная Иулиания Лазаревская (XVI-1604) во время своих каждонощных усердных и долгих молитвенных стояний всегда горячо молилась о заступничестве Угодника, и покров его пребывал над праведницей. Однажды, передает ее житие, среди обычной ночной молитвы ее вдруг объял какой-то великий страх. Праведница не устояла пред охватившим ее ужасом и легла в постель; но и здесь ужасающие образы не оставляли ее и грозили погубить ее, если она не перестанет молиться. Тогда она начала просить угодника Божия, чтобы он своей помощью успокоил ее и освободил от ужаса. И что же? Когда после молитвы она заснула, вдруг явился ей святитель с иконой в руке и сказал: «будь тверда, дочь моя! Не бойся этих угроз: Христос повелел мне хранить тебя». От чудного видения Иулиания проснулась и уже наяву увидела озаренного небесным светом мужа, выходившего из ее комнаты. С того времени уже никакие страхи не мешали ее ночным молениям, и святая предалась им еще усерднее. Подобная же помощь угодником Божиим была оказана и другому великому подвижнику земли русской в его великих иноческих трудах. Преподобный Трифон Вятский (XVI-1612), просветитель вятского края, еще в молодости был исполнен такой ревности к монашескому житию, что однажды заболел от изнурения подвигами и так страдал сорок дней, пока Чудотворец не помог ему. Явившись ему во сне, святитель исцелил его и сказал, что пришел помочь ему, чтобы он еще более укрепился на добром пути. Памятуя об этом событии, преподобный Трифон особенно любил молиться пред чудотворной иконой святителя Николая Великорецкой. В 1580 году, когда он странником пришел в Хлынов (ныне город Киров) и обходил все городские храмы Божии, чаще всего он посещал церковь, где стоял этот чудесный образ.
Так своими молитвами пред Богом, вспомоществуемые предстательством святителя Николая, преподобные отцы наши совершили свое величайшее дело на пользу отечества: расширили его пределы, обогатили и умножили его внутренние силы, благосостояние народное, и навсегда укрепили его духовной мощью, завещанной ими преданностью православной вере и Церкви и истинному благочестию. Святые православные обители — центры и источники, столпы и хранилища благочестия народного. Это лучше всего подтверждает всю неизмеримость благодеяний, оказанных ими земле русской под покровом святителя Николая. Чтобы наглядно убедиться в этом, мы не будем говорить о всем множестве славных русских обителей, ибо это не относится прямо к нашему делу; но расскажем еще о славе нескольких обителей святителя Николая, ведущих свое начало с тех же давних времен. Обратим наше внимание на то, как ясно в истории их сказалось особенное дивное покровительство им Мирликийского святителя; какие источники неисчерпаемого могущества и утешения для земли русской вверил им Угодник в своих чудотворных образах и сколько помощи в несчастиях и опоры в вере и благочестии изливают эти обители с тех пор до нашего времени.
Николо-Улейминский монастырь
В Ярославской губернии, Угличского уезда (ныне — в Ярославской области), в двенадцати километрах от города Углича, на берегу реки Улеймы издавна существовал Николо — Улейминский монастырь (с 1991 года принадлежит Русской православной старообрядческой церкви).
Главную святыню ее составляет чудотворный образ Угодника Божия. По рукописному сказанию середины XVIII века, этот образ был принесен в Углич из города Бара странствующим иноком Варлаамом еще при князе Углицком Андрее Васильевиче (1462-1492). Из Углича затем он был перенесен старцем на реку Улейму в пустынное место. Здесь по воле Божией Варлаам водворился с образом и в честь его основал нынешний монастырь имени Чудотворца.
Подробно то же сказание передает нам всю историю обители и ее главнейших святынь в следующих чертах.
Основатель монастыря, старец-странник, инок Варлаам, родом и воспитанием своим был из города Ростова. Во время посещения им города Бара с целью поклонения гробу святителя явился ему здесь сам Угодник Божий и велел купить продававшийся на торгу неизвестным мужем его образ Чудотворца. С этим образом он затем повелевал ему идти в Россию и поселиться с иконой там, где ему снова будем указано. Варлаам так и сделал. Согласно с приказанием Угодника, пошел на торг и, действительно, увидел здесь человека, продававшего образ святителя, купил у него этот образ за три серебренника и немедленно отправился с ним из Бара на родину.
Благополучно под покровом Чудотворца старец прибыл в Россию. На самый праздник перенесения честных мощей святителя, 9 мая, в 1460 году, пришел он со своим приобретением в город Углич. Тут он остановился на несколько дней отдохнуть от долгого пути. Затем снова выступил в дорогу, к своему городу Ростову. Однако едва только он отошел от города и дошел до реки Улеймы, здесь, в месте пустынном и лесистом, вдруг почувствовал такую усталость и изнеможение, что не мог дальше продолжать своего пути. Тогда Варлаам остановился на том месте, где теперь обитель, и, подняв немного руки над головой, поставил свой образ на одну сосну, между ветвями ее, а сам, помолившись на коленях пред ним, лег на земле у подножия дерева и заснул. Проснувшись после небольшого сна, он встал и хотел снять образ с дерева, чтобы опять идти дальше; но лишь только коснулся образа, тотчас ослабели руки его, а образ не двинулся с дерева. Во второй и в третий раз пытался он взять чудную икону и — одинаково безуспешно. Смутился этим старец и, не зная, что ему теперь делать, в горе опять лег и заснул. Тогда явился ему во сне святитель Божий Николай и велел остаться с образом в этом уединении на постоянное жительство, обещая ему за это всегда ходатайствовать о милости Божией к этому месту и, кроме того, всегда присутствовать здесь при своем образе чудесными знамениями.
Действительно, как бы в удостоверение истинности обещания святителя, немедленно начались чудеса от образа его. Недалеко от этого места, при той же реке Улейме, находилось селение Дубровское. Крестьяне его, встретив случайно старца Варлаама, сидящего при образе, и услышав от него о дивных делах иконы, тотчас же привели к нему многих болящих, и они после молитвы перед образом и молебствия святителю, благодатию Христовою и заступничеством святого Николая исцелились.
После того как святитель таким образом выразил свое желание всегда оставаться на указанном им месте, старец не осмеливался уже касаться образа и уходить отсюда. Окрестные жители начали приносить ему сюда все необходимое, немедленно сделали ему келью из леса, окружавшего это место и, наконец, поставили и часовню при самой дороге в Ростов, для молящихся пред чудотворным образом святителя. Тогда Варлаам, совершив молебное пение пред образом, снова простер руки к нему, чтобы перенести его в новопостроенную часовню, и теперь уже без всякого усилия снял образ и поставил на приготовленном месте. В этот день святитель Божий снова явил много чудес от своего образа над болящими, даруя им в различных их недугах исцеление.
Так разнеслась отсюда великая слава о чудотворном образе среди всего окрестного населения. Донесено было о нем и князю Андрею Васильевичу Угличскому. С радостью принял князь весть об этой милости Божией, дарованной его краю, и сам прибыл в уединение к чудотворному образу для поклонения ему. Здесь во время благодарственного молебна Угоднику он удостоился сам быть свидетелем того, как многие молившиеся с ним болящие по вере своей и молитве сделались совершенно здоровыми.
Тогда князь пожелал, чтобы на месте пребывания образа был построен храм имени святителя. Немедленно он известил о своем желании архиепископа Ростовского Иоасафа. Привлекаемый славой чудотворного образа, владыка сам захотел видеть его, прибыл в Углич и на реку Улейму к дивной иконе в 1464 году и также был свидетелем многих чудотворений от нее. Почтив чудный образ всенощным бдением и торжественным молебствием, с радостью благословил он новоначальное иноческое место и, похвалив христолюбивого князя и граждан за усердие к построению обители на месте пребывания образа, после священнодействия в Угличе, возвратился в Ростов.
Получив святительское благословение на свое благое предприятие, благоверный князь приступил к делу создания обители. Пустынное место около образа Святителя было расчищено и из росшего на нем леса примерно в 1469 году была построена первая деревянная церковь имени святителя, при реке Улейме, у проездной Ростовской дороги, а потом при этой церкви скоро устроилась и обитель. Щедротами многих боголюбивых и богатых граждан города Углича были созданы и другие церкви, поставлены иноческие кельи, устроена ограда и собралось немалое иноческое стадо. Князь же, со своей стороны, по создании обители, одарил ее многими вотчинами с землями и разными угодьями, снабдил ее церкви книгами и прочей церковною утварью и украсил святыми иконами. Тогда же и чудотворный образ святителя был украшен серебром и золотом, драгоценными камнями и жемчугом и поставлен в соборной церкви близ царских врат, где верующие уже и поклонялись ему. Первым строителем этой вновь возникшей обители Ростовский архиепископ поставил Варлаама, другие же иеромонахи были присланы в нее из других мест.
С началом церковных служб еще больше умножились чудеса от образа святителя. Более всего происходили они во время литургии. Вместе с тем, благословение Божие явно почило и на всем имуществе обители. Нивы ее цвели и давали богатый урожай, скот был здоров и размножался; всеми прочими благами земными она также изобиловала, и число братии ее возрастало. А князь и народ не переставали часто посещать обитель для поклонения и совершения молебствия святителю пред его образом и также делали щедрые приношения ей и ревновали о ее благоустроении.
Такова первоначальная история обители. Основатель ее, старец Варлаам, еще в 1506 году присутствовал в Угличе при погребении преподобного Паисия Угличского. Итак, уже он мог видеть процветание обители и исполнение на ней Угодником своего обещания, данного ему при образе. Еще более, однако, цветущий период в истории обители начинается после его смерти, чрез столетие после основания.
В 1563 году, при князе Угличском Георгии Васильевиче, была выстроена в ней теплая каменная церковь во имя Введения Пресвятой Богородицы, а в 1589 году, при царевиче Дмитрии, такая же и соборная во имя святителя Христова Николая, высокая, каменная со сводами, с погребами, с дверями железными, великолепно украшенная, в которую был перенесен тогда и образ. Кругом вся обитель ограждена была деревянной стеной, а по грамотам государей Василия Иоанновича (1505-1533) и Иоанна Васильевича (1533-1584) она владела несколькими селами и деревнями. К началу XVII века Николо-Улейминский монастырь находился в таком цветущем состоянии, что летописец называет его «дивным и прекрасным». Такова была милость Чудотворца к своей обители.
Скоро, однако, за этим славным временем мира, процветания и благополучия он посылает ей и тяжкие испытания, и в годину междуцарствия и литовского разорения ввергает ее в пучину самых ужасных бедствий. Страдания, которым тогда враги подвергли обитель, так трогательны, что мы не можем не описать их словами самой летописи. В 1609 году, когда польские и литовские полки короля Жигмонта сделали нашествие на город Углич, «тогда презлейшии онии Полякове и литовстии людие и под оный прекрасный и дивный монастырь прибегоша и, обседше оный, яко пчелы сот и яко волцы двор сей словесных овец, ся понуждаху, его хотяще взяти скоро. Игумен же и братия, и елицы граждане и мирстии людие крыющеся в монастыре не даяху им избивати его, крепче сопротивляющеся и входу во врата монастырская не дающе, не ведуще о велицем числе всезлобных врагов. Лива же зельно биющеся и граждан одолеваху. Егда же видяху себе граждане преодолеваемых от множества ратных литовских людей, тогда текоша вси в соборную церковь каменную старую и крепце изнутрь запрошася, совершающе Божественную литургию, исповедающеся и Святых Тайн Тела и Крови Христовы причастишася, вси на смертный час готовящеся и готови быша. По причащении же Святых Таин игумен, именем Варсонофий, сотвори поучение к смерти, еже не боятися ее. Братии и всем бывшим в церкви людем не боятися повелеваше смерти, но паче радоватися, яко мученической кончины сподобляются, и мученики царство небесное наследити глаголаше побиенным. Полякове же утрудившеся бивше во двери церковныя и не возмогше отломити, беша бо зело крепцы, разыдошася; возвратишася от монастыря посрамлении, точию оставиша множество поляков стрещи монастырь. По поучении же игумен облачается во вся священная одеяния и, избрав себе, иже хотяху с ним пити прежде смертную чашу, двадесять седмь братов, прият честный крест в десницу и облобыза его, глаголя: «Радуйся, пречестный кресте Господень! За Распеншагося на тебе нашего ради спасения и мы, грешнии, души своя положим». И дав коемуждо из 27 братий святыи иконы, сотвориша молебная пения и лобызахуся друг со други и изыдоша ко врагом за врата монастырская, хотя врагов укротити. И увещавая их не сотворити зла святей обители. Окаянии же литви, сущие на страже, яко лвы устремишася на преподобных и игумену Варсонофию главу отсекоша. И тогда сущии с ним братия возопиша гласом велиим и сотвориша плач велий. Полякове же, сущии недалече от монастыря, услышавше молву и клич велик, возвратишася паки к монастырю и начата братию мечи рубити и двадесять седмь посекоша и разсекоша на части. Друзии же текоша к соборней церкви и начата жестоко двери церковная бити, но не возмогоша сокрушити, бяху бо зело крепки, зане железнии и тверди бяху, и ту сущии граждане со слезами моляхуся Богу. И бысть, егда видеша окаяннии, яко ничтоже успеша и не возмогут дверей выбита, лютейшую окаяннии казнь умыслиша: рвы глубокия вокруг соборныя церкви окопаша и фундамент подломиша.
Тогда, — о, долготерпения Ти, Христе, — поскользнушася стены церковныя, — под ними же бяху погреба глубокия, — грянуша своды высотокаменныя, сокрушишася столпы церковныя и подломишася основания, посыпашася плинфы четверообразныя, и паде церковь громом великим, внутрьуду бывшая сотесняюще и в пепел сокрушающе. Иноков и елицех мирстих, в церкви бывших, все побиваше падающее церковное здание. И глаголют оставшии монастырстии служителие, яко до пятидесяти иноков оставших в церкви побито каменозданием, мирских же человек яко две тясящи. И всех сущих в церкви завали церковию; им же гроб общий всем бяше церковный подкоп. И толико гром бе, егда церковь она соборная сокрушися, яко от падения ее в десяти верстах в лесу крыющимся христианом чют было достослышно громопадение церковное, кои последи пришедше достоверно сказовали: «аки гром раздашеся по лесам и долинам, а земля колебашеся до недр своих». И тако тогда при граде сущая Улейменская Никольская обитель вся разорена бысть теми ж зловерными людми, литовскими нападении; ино ниже и простии христоименитии в ней мнозии укрывающиеся людие побиеннии быша, и наконец огнесожжением опалены быша, и святыня вся церковная потреблена и ограблена бысть».
Немного оправившийся и восстановленный чрез семь лет после этого разорения в царствование Михаила Феодоровича Николо — Улейминский монастырь скоро затем в 1619 году вторично был вместе с городом Угличем опустошен, а братия его с игуменом Ионою перебита литовскими и польскими людьми разбойничьей шайки пана Микулинского.
Только после заключения с Польшей окончательного мира в 1620 году мог начать снова беспрепятственно обновляться и населяться монастырь, и тогда — «о, чудесе твоего, угодниче Христов, святителю Николае! — твой образ (среди смут) невидимою рукою восхищен быв лете по воздуху дал полупоприща; и во времени паки на том же месте падшей соборной церкви явися, верными обретен бысть и в чудесном видении стоящ». Бедствия обители послужили поводом к новой славе ее и чудотворного образа, и с окончанием их опять наступили для нее дни благоденствия и процветания под явным покровом святителя. В 1624 году первый государь нового царского дома Романовых, Михаил Федорович, своей грамотой снова закрепил за обителью ее прежние вотчины. В то же время Ростовский митрополит Варлаам II, бывший прежде ее игуменом, всячески заботился о восстановлении ее прежнего благолепия. Старанием его каменный соборный храм Угодника, разрушенный так варварски врагами, снова был восстановлен из развалин; приведены были в благолепный вид также другие церкви; снова обитель наполнилась иноческим чином, «и тако, благодатию Христовою и молитвами Николы Чудотворца, сия святая обитель паки обновися».
К числу достопримечательнейших событий в последующей жизни обители нужно отнести, прежде всего, принесение в обитель в 1708 году части мощей святителя Николая. Монастырю эта святыня досталась в наследие такими путями. В 1699 году государь Петр Алексеевич, когда путешествовал в Амстердам, и отсюда в Бар-град и другие иноземные места, принес из-за моря в русскую землю и часть священных мощей святителя Николая и пожаловал ее московской боярыне Прасковье Алексеевне Нарышкиной, матери царевича Алексея Петровича. Она же эту часть мощей в особом ковчежце принесла 5 февраля 1708 года сначала в Угличский уезд, а потом вкладом — в обитель, по обещанию ее, в благодарность за исцеление в обители Чудотворцем прежде бывшей у нее падучей болезни. «И по том же тогда принесении в обитель священные части чудотворных мощей святителя Христова Николы, — повествует сказание, — паки быша велия чудотворения благодатная, целебная подаваема болящим действа, всем с верою приходящим и молящимся сущим людям пред чудотворным образом святителя Христова Николы и целующим часть святых мощей его».
В 1710 году, кроме того, были принесены в обитель части ризы Господней, пояса и гроба Пресвятой Богородицы, части мощей святого Иоанна Предтечи и иных преславных угодников Божиих, и ковчег с этими святынями положен в соборной церкви святителя.
Но особенно наглядно проявилось неусыпное попечение святителя об этой своей обители в следующем случае чудесного исцеления болящего пред его образом.
Это было в те же, только что указанные, годы 1708-1710. Один из известнейших и богатейших купцов города Ярославля, Федор
Верещагин, уже несколько лет пред этим страдал страшным расслаблением всего тела, от чего он не только не мог сам встать с постели, но даже двинуть руками и ногами. Все испытанные средства врачей нисколько ему не помогали и только ввергали больного в большее отчаяние и безнадежность относительно выздоровления. В таком-то его положении приходившие к нему родственники часто напоминали ему о святителе Христове Николае, рассказывали о различных чудесах Угодника всем прибегающим к нему на суше и на море и в различных нуждах, и советовали и ему дать обещание помолиться Чудотворцу и сделать приношение в его церковь. Больной послушал этих советов и дал обещание отдать пол имения святителю в том храме, где он получит исцеление. Затем начал он вспоминать свои грехи, каяться в них и от всего сердца с искренней верой призывать себе на помощь Бога и святителя Христова. И Чудотворец услышал молитву больного. Скоро после того в одну ночь, когда Федор, изнуренный болезнью, слегка забылся и заснул, угодник Божий явился ему во сне с такими словами: «зачем ты печалишься о своем недуге и неуверенно призываешь имя святителя Николая? Если хочешь быть здоровым, то поспеши в город Углич, в обитель имени призываемого тобой, находящуюся на реке Улейме, недалеко от того города, исполни там свои обещания, и скоро будешь здоров». Уходя после этих слов, святитель, в глазах больного, как будто благословил его. Проснувшись от голоса явившегося ему, больной и наяву успел еще заметить стоящего у постели его благолепного седовласого мужа, похожего на святителя Николая. Утром он рассказал своим о бывшем ему видении, и, посоветовавшись с ними, велел приготовить себе лошадей и тотчас отправился в указанную обитель. Здесь его внесли на постели в соборную церковь и положили пред чудотворным образом. Когда начался молебен, больной со слезами и сокрушением сердечным просил себе облегчения и с умилением призывал святителя, после же шестой песни, во время чтения Евангелия, он вдруг встал с постели и, став прямо на ногах пред образом, громко начал прославлять Бога и святителя Его Николая. И стал больной здоровым так, как будто никогда он и не болел.
Это чудо от Улейминского образа святителя послужило началом целого ряда обширных благодеяний обители со стороны исцеленного купца Федора Верещагина. Исполняя свое обещание — отдать половину своего имущества святителю — исцеленный прежде всего украсил чудотворный образ: перековал его среброзлащенную ризу и сделал ее басменной и позолоченной червонным золотом, венец и цату кругом усыпал жемчугом и самоцветными камнями, украсил серебром также и другие иконы и позаботился о благолепии всего собора. Затем он сделал всей братии новые суконные одежды, удовлетворил все нужды обители и, кроме того, перед отъездом сообщил игумену о желании построить каменную ограду вокруг обители вместо старой деревянной. В 1713 году, строившаяся в течение трех предшествующих лет, ограда действительно была окончена. При этом он устроил перед восточными въездными вратами ограды простые кельи, а над западными, святыми — церковь Пресвятой Троицы, украсив ее со всем благолепием. Затем и всю жизнь свою он неустанно посещал обитель и ревностно заботился о ее благоденствии и славе.
«И тако, — говоря словами сказания, — монастырь сей велий каменоздан весь построися, который и доныне зрим, Божии храмы каменны поставлены преславны имать, також и стеною каменною весь вокруг огражден пречестно; и в нем образ святителя Николы и доныне почитаем верными; есть же и чудотворным ныне той образ; Христовою же благодатию, молитвами же и ходатайством святителя Христова Николы Чудотворца обитель чудно блистает и преславно лепотствует».
Николо-Радовицкий монастырь
Вот обитель святителя Николая, так называемая «Радовицкая». Это название она получила от чудотворного образа святителя и озера, издавна называющегося также Радовицким; они действительно радовали души православных.
Основана была обитель еще в начале XV века иеромонахом Пахомием, пришедшим в Россию из Греции с митрополитом Фотием в 1410 году и бывшим ее первым игуменом. Сначала она называлась Акакиевой пустынью, но скоро потом, вероятно, еще тот же Пахомий назвал ее, равно как и всю местность ее, Радовицами. Полная история обители начинается с обретения чудотворной иконы святителя монахом ее, Ионой, по прозванию Рогожа, в половине XVI в. Образ тотчас по своем обретении начал творить чудеса. Весть о нем скоро распространилась по окрестностям и начала привлекать в обитель поклонников и любителей иноческой жизни. Вот начало ее благоустроения. Много затем печальных и радостных событий пронеслось над ней, и общих со всей русской землей, и выпадавших только на долю обители. В период междуцарствия в 1612 году ее грабили поляки и изменники, в 1634 году — соседние крестьяне; потом в 1678, 1728 и 1775 годах несколько раз она сильно горела. Но все невзгоды обитель переносила благополучно, потому что святитель неустанно охранял местопребывание своего образа.
После каждого бедствия она возрождалась еще великолепнее и нередко удостаивалась чудесных знамений особенного покровительства небесного. Так, один бытописатель обители передает нам из истории ее следующие события. В 1793 году недалеко от монастыря случился лесной пожар. «Пламя, гонимое сильным ветром, быстро охватило лесные дачи одну за другою и скоро достигло Радовицкого монастыря. Окруженный со всех сторон лесом, он был в явной опасности сделаться жертвою этого огненного разлива. Настоятель созвал братию к чудотворному образу святителя Николая на молитву о защите от угрожающей беды. Все пали на колена и со слезами умоляли милостивого и скорого в бедах защитника сохранить обитель от беды, угрожающей ей. В это самое время, говорит монастырский летописец, огонь, не доходя монастырской усадьбы саженей на пятьдесят, уклонился от монастыря в правую сторону к окрестным деревням с такою быстротой, что жители их никакими средствами не могли остановить этого огненного разлива на несколько десятков верст: братия и жители села Радовиц увидели, что их от огня спас великий чудотворец, святитель Николай, и искренно все благодарили его за явленную им милость». Подобная милость от угодника Божия оказана смежной слободе, находящейся близ монастыря, в ночь под 22 июля 1867 года. «В час пополуночи открылся пожар в пустом сарае при доме крестьянина Кирилла Салтыкова. Ветер дул с запада довольно сильный, прямо на слободу и на монастырскую гостиницу. Искры засыпали соседние дома; вся слобода была под огнем и в явной опасности сгореть, тем более, что соседний сарай, примыкавший в горевшему зданию, был набит сеном. Видя эту опасность для своих домов, многие тут же, близ пожара, обратились с молитвенным воплем к святителю Божию, прося защитить их от огня. И что же произошло? Целый час продолжал гореть этот сарай, сгорел, но до соседнего двора огонь и не коснулся. Поселяне ежегодно в этот день совершают общее благодарение перед чудотворным образом святителя Николая».
В обители было пять храмов. Из них один — во имя Рождества Пресвятой Богородицы. В честь этого праздника был построен и первый храм при самом начале монастыря — деревянный. Он существовал до времени Михаила Федоровича, когда вместо него был построен каменный, пятиглавый, с приделом во имя святителя Николая, с разными перестройками просуществовавший до 1868 года. В течение этого и следующего года он был снова сильно изменен, и почти вновь построен. В нем хранилось и сокровище обители — чудотворный образ святителя Николая — Радовицкий.
Второй славный храм обители был построен в честь покровителя ее, святителя Николая, трехпрестольный. Строился он с 1816 по 1839 годы, по плану архитектора Русско. Стиль его — итальянский: вверху венчал его высокий круглый купол и одна небольшая глава, а с трех сторон украшали высокие восьмиколонные портики.
Третий храм, во имя Иоакима и Анны, в северо-восточной башне обители, был замечателен по тому чуду, каким отмечено, полагают, его освящение в записи о чудесах от образа. Именно под 1667 годом там сказано: «Того же месяца (июля) в 15 день, в самое освящение церкви, как стали престол срачицей облекать, в ту пору простил Чудотворец Рязанского уезда, села Хомельского служилого человека — Ивана Афонасьева, сына Филатова. Он скорбел ногами осмь лет, а от того дне, не чуя в себе ножные болезни, от иде в дом свой, радуяся». Так как ни в какой другой церкви около того времени нельзя отнести этого освящения, то и относят это сказание к освящению именного этого храма.
Четвертый храм — в честь апостолов Петра и Павла — в колокольне, и пятый — деревянный — в честь святителя Николая, на острове Святого озера, соединенном с монастырем деревянным, на сваях, мостом. По народному преданию, именно на острове явился чудотворный образ. Поэтому ранее, когда там была часовня, будто бы на месте самого обретения образа, богомольцы ходили к ней на поклонение. Ввиду этого-то в 1761 году и было испрошено позволение вместо этой часовни выстроить храм. Вот и самый документ настоятеля о поводе построения храма. «Понеже по народному слуху произносится, — пишет он, — что явление чудотворного образа святителя Христова Николая Чудотворца было на острове, на коем месте построена часовня и поставлены в оной святыя иконы, и хотя о том точного описания в показанном монастыре и не состоит, но в удовольствие народного усердия, а паче в отвращение суеверия, благоволено б было, вместо оной часовни, построить на том же месте церковь во имя святителя Николая Чудотворца, дабы оные богомольцы по усердию своему моление имели в той церкви, и тем самым отнято было к суеверию поползновение».
Кроме храмов внутри обители находились каменные корпуса братских келий, трапезы, службы; вне обители — пять гостиных домов (деревянных), отдельных, для богомольцев, мельница и скотный двор. С южной и восточной сторон обители тянулась каменная ограда, оконченная в 1825 году.
А вот описание чудотворного образа святителя Николая Радовицкого. По внешнему своему виду он, типа образа Можайского, т.е. изображает Угодника также с мечом и храмом. Вырезан он был из цельного яблоневого дерева. На нем была серебряная, позлащенная риза, в разное время по частям сооруженная благоговейными почитателями Чудотворца и представлявшая собой святительское облачение (крестчатое, золотыми крестиками) — фелонь, палицу, омофор.
Замечательна историческая судьба этого образа. В точности неизвестно, когда он явился. Из различных письменных памятников обители видно, что при игумене Иоанне Рогоже образ уже был в монастыре и почитался явленным. Иоанн Рогожа жил около последней четверти XVI века, следовательно — не позднее половины того же века явился и образ. С этого времени в течение полутораста или более лет он находился в великой славе, источая множество исцелений, которых уже в начале XVIII века было засвидетельствовано более 250. Это, равно как и то, что дальше с образом было, сообщает нам следующее «Сказание о Радовицком монастыре и о резном Николая Чудотворца образе из «Просьбы архимандрита Гедеона государю Петру I об отдаче образа из Священного Синода паки в монастырь, 1723 г., и из показания семидесятилетнего старика, заштатного служителя, Евдокима Гавриловича Букина, 1778 г.».
«Слыхал он, Букин, от прежних своих старинных людей, что оный образ Николая Чудотворца явился в давние времена, (а коего точно году — неизвестно), на том месте, где ныне построен монастырь, живущему там пустыннику, монаху Ионе, по прозванию Рогожке, который (монах) перенес его на остров, лежащий близ того монастыря, облиянный озером Радовицким и болотом; токмо образ оный невидимо оттуду сходил паки на прежнее место, где сначала явился. И потом оный образ тем пустынником был прославлен повсюду, и построен от него монастырь деревянный. И к оному образу приезживали и прихаживали для моления всякие люди и получали от разных болезней исцеление. Потом монах тот явил о сем образе царю Ивану Васильевичу, и государь пожаловал к оному явленному образу свои волости: Летвунскую и Куплемскую (ныне села — Летово и Купли-Ям), с прочими селищи и пустошми, как о том значит в жалованной его грамоте. А потом и государь Михайла Федорович теми же волостями жаловал».
«Исцеления ж и чудеса от того образа происходили, именно: 7127 (1619) года с марта месяца и до 1722 года, и по записной книге исцеливших показано 272 человека, а от прочих годов чудеса от разорения воинских людей истерялись. А в 1722 году ноября в 14 день по государеву указу тот чудотворный образ взят в Святейший Синод и поставлен был при Синоде в палатах с прочими резными образами, где находился пять лет. И как богомолье в том монастыре пресеклось, и обитель во всем оскудела, то архимандрит Гедеон с братией 1723 года в феврале просили государя тот образ отдать по-прежнему в обитель, и бывшие от образа чудесам записки при том объявили. Однако ж оный образ по их просьбе не отдан, и те записные о чудесах книги свидетельствованные удержаны. А когда прибыла в Москву государыня Евдокия Феодоровна, и жила в Московском Зачатенском монастыре, тогда об оном образе, по бытию ли ее (до супружества) в Радовицком монастыре, или по явлению ей, о чем точно знать не можно, напамятовала и потому, без всякой уже от властей просьбы, взяла его из Священного Синода в Зачатенский монастырь, а оттуда соизволила отпустить по-прежнему в Радовицкий тому ж архимандриту Гедеону, генваря 20 дня 1728 года, и несен до монастыря боголюбивыми людьми со свещами и псалмопением. С того же времени паки было от онаго образа разным людям исцеление, которым чудесам имелась записная книга и соблюдалась у иеромонаха Кариона, в ризнице, и тому назад лет 30 (от 1778 г.) незнамо какой московский богомолец был в Радовицком монастыре, взял тую книгу почитать и в утреннее пение тайно уехал и увез ту записную книгу с собой, который богомолец много искан и нигде не найден. А что надписано на образе, что он есть образ Николая Чудотворца не Радовицкого, да Можайского, тому причины не знает и ни от кого не слыхал. У подлинной сказки рука приложена так: «К сему показанию бывший монастырский пищик Евдоким Гаврилов руку приложил».
Существовало в монастыре также «Сказание известно о преславных чудесах великого святителя чудотворца Николы Радовицкого монастыря от различных недуг, како кто здравие получи от чудотворного образа, в котором году, месяце и числе, и коего града и веси, и кто именем, и каким недугом одержим, со ста двадесят седьмого года, а прочих годов его, чудотворного образа, чудеса истерялися от разорения воинских людей».
Чудо первое. «В сто двадцать седьмом (1619) году, второго мая, на память святых великомучеников Бориса и Глеба, простил великий чудотворец Николае государева дворцового села Ловец девицу Вассу, Стефанову дочь: очима не видела дванадесят лет, а от того часа здрава бысть».
Чудо второе. «Того же дня исцелил чудотворец Николай из волости Шости, деревни Мануиловой, крестьянина Федора: он скорбен бысть ногами два года» и т. д.
Так приводится с 1619 по 1722 год двести шестьдесят шесть заметок, иногда переходящих в краткие рассказы о чудесных исцелениях от самых разнообразных болезней. Кто только здесь, по свидетельству рукописи, не получал помощи от милосердого святителя! И слепые, и хромые, и глухие, и горячечные, и буйные, и безумные, и бесноватые, и кликуши, и сухорукие, и лишенные ног, и одержимые падучей болезнью и тоской, и «сердечной болезнью», и «исступлением ума», и «черною немочью» и «черным недугом», и «страхованием», и «расслаблением», и «внутренней болезнью», и «огневицей», и т.п. Многие страдали этими недугами безнадежно с детства, иные по многу лет — и вдруг, по молитве своей или близких пред образом, становились здравы. Есть между этими исцеленными и старые, и малые, до младенцев. Одним были во сне видения и советы самого Чудотворца обратиться к нему за помощью, другим советовали то же люди; иные в скорбях сами давали обеты поклониться чудотворному образу; обещавшиеся всегда, если не исполняли обета, хуже наказывались Чудотворцем; иные, наконец, получали исцеление неожиданно, по милости Угодника. Все чудеса записаны очень кратко, почти так, как приведенные два первых, поэтому мы не будем приводить более ни одного из них.
Вся эта рукопись «книги чудес» скреплена по местам архимандритом Гедеоном, с надписью в конце: «Архимандрит Гедеон к сим спискам руку приложил, а подлинные взяты при образе в Синод». К ней приписано за 1778 годом, в виде репорта от игумена обители Сергия с братией преосвященному Симону, архиепископу Рязанскому, сказание еще об одном чуде, следующее:
«Сего 1798 года, мая 28 дня Раненбургской округи, села Ягоднова, деревни Хрущовки, господина Льва Дионисьевича Давыдова крестьянка Параскева Яковлева, пришедши в монастырь наш, игумену и братии объявила, что она не видала глазами два года и восемь месяцев, а левой рукой не действовала 3 года; а как показанного мая 29 (?) числа за помощью женщин измылась всем телом своим в озере, которое состоит при самом монастыре, в то же время получила совершенное глазами зрение и действие левою рукою; а что точно показанная женщина была слепа и не действовала левой рукой, то доказали показанного господина Давыдова крестьянки, с ней, крестьянкой, бывшие для богомолья: (следуют имена их — семи человек). При сем же объявлении был Рязанской верхней расправы губернский секретарь Гавриил Никитин, о чем Его Высокопреосвященству и репортуется. Июля 17 дня 1798 года».
В XIX веке в монастыре произошли такие чудеса:
1. «20 декабря 1859 года Скопинского уезда села Чуриков священник Феодор Черкасов письменно заявил бывшему в то время наместнику, архимандриту Иоасафу, что двухлетний сын его Константин в том 1859 году от какой-то болезни до того высох, что в нем с виду оставались одни кости да кожа, и всем телом так страдал, что при малейшем прикосновении к нему он вскрикивал, как от сильного удара. Все врачи, к которым он, священник, обращался с ним в Скопине и в Рязани, говорили, что нечего лечить того, которому остается жить только несколько часов. Это было в начале июня текущего (1859) года. Потеряв надежду на врачей, он сам не умеет теперь объяснить, как и по какому побуждению отправился, не имея прежде сего и мысли той, в Николо-Радовицкий монастырь для молитвы о сыне к угоднику Божию. Не могу теперь сказать, писал он в своем извещении, как мы — я и жена моя — доехали туда, каждую минуту ожидая последнего вздоха сына нашего. Приехали, однако; вознесли родительскую молитву свою к великому святителю и чудотворцу Николаю пред его чудотворным — воистину чудотворным — образом, и после молебна, дав больному сыну несколько капель воды, освященной на молебне, и помазав его елеем из лампады, горевшей пред образом святителя Николая, мы отправились на квартиру, поспешая отправиться домой. В это время болящий наш заснул; проснувшись, он принял несколько ложек чая, и без крику уже; в дороге он большей частию спал и привезен домой с явными признаками улучшения в силах; не кричал уже и на зов других стал улыбаться; недели через две стало лицо полнеть, а чрез месяц пришел в такое состояние, как будто он и не болел. Долгом совести своей, по чувству сердечной благодарности к святителю Божию, за его скорую помощь нашему расслабленному и умирающему младенцу, считаю за священную обязанность объявить о сем, да славится еще усерднее и искреннее имя святителя в обители и во всей стране нашей».
2. «В том же 1859 году, Московской губернии, Богородского уезда, села Запонорья пономарь Иларион Смирнов долгое время страдал от ломоты в ногах, и так сильно, как сам он объяснял письменно тому же о. наместнику Иоасафу, что с величайшим трудом едва мог передвигать ноги в комнате у себя, и, хотя пользовался всеми средствами, какие кто-либо передавал, но облегчения не видел. В таком состоянии находясь, он обратился с молитвой к святителю Николаю Радовицкому, прося его помочь ему хоть настолько, чтоб мог съездить на поклонение к нему. Как скоро почувствовал некоторое облегчение, он в первых числах мая отправился в Радовицкий монастырь. Много нужно было ему вытерпеть мучений и боли, чтоб только не кричать от своей боли; казалось, в ногах моих, писал он, как будто кто ворочал мозги, или тащил их оттуда. Наконец прибыл он в монастырь накануне памяти святителя Божия, 9 мая, после ранней обедни. Отслужив молебен и приложившись к чудотворному образу святителя, он и не заметил той минуты, когда у него умолкла боль в его ногах. Ноги так окрепли и стали покойны и теплы, что он без труда отстоял позднюю обедню и на обратном пути и доселе — вот уже третий месяц (письмо писано в августе) — он в ногах своих не чувствовал никакой боли».
3. «В августе 1869 года в Николо-Радовицкий монастырь приходил семидесятилетний старец Бронницкого уезда села Раменского, деревни Клишевой, крестьянин, Ермолай Гаврилов Скворцов, и объяснил архимандриту Владимиру и братии, что в то время, как шел на Москву француз, он, Скворцов, еще малолеток, так сильно был поражен младенческим ударом, что от него потерял язык и перестал владеть левою рукою и ногой. Около года находился он в таком положении. «Все понимал я, о чем мне говорили, — рассказывал старец, — но отвечать не мог. На второй год родители повезли меня в этот монастырь, к Угоднику. Я рад был этому и всю дорогу просил угодника Божия возвратить мне хоть один язык, чтоб я мог говорить. И действительно, здесь, как только после молебна батюшка приложил меня к чудотворному образу святителя Николая, в ту же пору я стал владеть и ногой, и рукой, и возвратился домой уже пешком. Языком своим сначала говорил с трудом, все как будто мешало ему что-то поворачиваться, но затем мало-помалу оправился язык мой и стал говорить как следует, ясно и твердо. Грехом считаю, что я доселе здесь не заявил вам о сем», — закончил старец Гаврилов свой рассказ.
4. «В 1878 году, мая 21 дня, когда чудотворный образ святителя Николая, с разрешения Его Преосвященства, носили в село Власовское, Егорьевского уезда, в дом болящего крестьянина Петра Богомилова и от него возвращались в монастырь чрез деревню Бодагову, в этой деревне крестьянка Мария Петрова, по чувству раскольнического фанатизма, хулила святой образ Угодника Божия, называя его истуканом и обгорелой чуркой вслух всех; тогда ночью под 22 мая в ее доме открылся внезапно пожар, сама хульница, хотя осталась живой, но вся обгорела, сделавшись как бы бездушною чуркой, и была около двух недель в умопомешательстве. Все живущие в этой деревне, равно и прочие, слышавшие хулу на угодника Божия относят это событие к видимому наказанию хульницы за ее оскорбление церковной святыни».
В советское время чудотворный образ спрятали в храме святой мученицы Параскевы Пятницы в селе Туголес (Шатурский район Московской области), где он находится и теперь. Подлинная серебряная риза и митра, а также оклад меча с камнями ныне утрачены.
В 1920-х годах Николо-Радовицкий монастырь был закрыт. Строения его постепенно разрушались, и к началу XXI века превратились в груду развалин. В начале 2007 года монастырь был вновь открыт. В нем сейчас проводятся реставрационные работы.
Николаевская Теребеньская обитель
Один из наиболее чтимых во всей России чудотворных образов святителя Николая находился в Теребеньской пустыни Тверской епархии Вышне-Волоцкого уезда (ныне — деревня Слобода Максатихинского района Тверской области). История этой обители и образа, в ней находившегося, также чудесны.
Письменное предание сохранившейся в монастыре рукописи «Повесть о зачатии пустыни» говорит, что прежде, в конце XV века, на том месте, где теперь стоит монастырь, было село Теребени — одного помещика, Михаила Обудкова. В 1492 году при великом князе Иоанне Васильевиче III этот помещик пожелал построить в Теребени церковь во имя чудотворца Николая, избрал для нее место и, положив было уже на нем основание ей, поставил здесь свой образ святителя. Но икона несколько раз невидимо сходила отсюда и всякий раз оказывалась в другом месте, «в расстоянии от села Теребени на полпоприще к озеру и к реке Мологе, где стояли пять берез и был водный кладезь». Обудков увидел тогда в этом чудесном знамении от образа иную волю Чудотворца о месте построения храма и не захотел противиться ей. «И изводи на том месте (указанном Угодником) устроити во имя святителя и чудотворца Николая церковь деревянную, и при той церкви служителям церковным отдаде и село свое Теребени в вечное поминовение себе и роду своему». Вот с чего началась эта пустынь. Сначала это была приходская церковь, а потом около нее образовался монастырь. Недолгое время существовала благополучно эта первая обитель. «В смутное время междуцарствия она была разорена и сожжена поляками, и обросте потом чащей лесовной, и бысть пуста, донележе, Богу изволившу, начат прославлятися явившийся образ святого Николая». Поселился было здесь в 1611 году для подвигов инок Онуфрий, но не снес пустоты и бедности этого места и ушел. И так продолжалось запустение этого места еще тридцать лет. Только в 1641 году два инока, Авраамий и Артемий, снова решились водвориться на развалинах и начали строить здесь часовню, на месте прежней церкви. Стали они очищать место, разрывать развалины прежнего строения и среди них нашли прежнюю чудотворную икону святителя совершенно целой и невредимой. Ни огонь ее не коснулся, ни краски ее не потемнели в течение целых сорока лет, когда она лежала в земле в гниющих развалинах. Больше всего обрадовались этому образу иноки и немедленно построили в честь Чудотворца вместо часовни целый храм, хотя и небольшой и деревянный. Таким образом возродилась Теребеньская обитель на своем старинном месте. Только слава о ее чудотворном явленном образе теперь стала быстро распространяться. Число богомольцев ее все увеличивалось, и от их даров, щедрот и благодарности великому Чудотворцу обитель скоро сделалась цветущей, богатой и благоустроенной. Особенно возросло всеобщее уважение к ней с того времени, когда святитель Николай своим чудотворным образом, находящимся в ней, избавил весь окрестный с монастырем Бежецкий край от моровой язвы. По свидетельству «Истории о зачатии Теребенския пустыни», это дивное знамение милости Божией совершилось так.
«В лето 7162 (1654), во дни державы христолюбивого государя царя и великого князя Алексия Михайловича, всея России самодержца, при святейшем кир-Никоне, архиепископе царствующего града Москвы и всея Северныя страны патриархе, в третие лето патриаршества его, посещением Божиим грех ради наших бысть в царствующем граде Москве, и во иных окрестных градах и селах, и в Бежецком верху, и в пределех онаго велия смертоносная язви человеком. Тогда Бежецкие граждане видеша всеконечную беду, смертоносный оный серп лют, пожинающ человеки, и обратишася к Богу всей душою и сокрушенным сердцем и начаста молити Господа Бога, и Пречистую Его Матерь, Приснодеву Марию, и на помощь призывати угодника Его, великого заступника и скорого в бедах помощника, Николая Чудотворца, о избавлении своем от таковые беды. И пришедше множество народа обоего пола человеки с отрочаты в дом Его угодника Божия, святого Николая, еже есть во всечестную его обитель Теребенскую, и со усердием и подобающей честию, со освященным собором, вземше чудотворный его образ, приидоста в Бежецкий верх рекою Мологою месяца иуния в 30 день. И честне и благоговейне встретя, людие поставляют (образ) в соборной Воскресения Христова церкве, совершающе молебная с верою и всенощное бдение св. Николаю, и в настоящий день совершиста священницы святую литургию, и пречестную жертву Агнца Божия ко Богу Отцу о спасении душ человеческих принесоста. Тогда прещедрый Господь Бог, видя обращение людей Своих и веру их, молитвами Пречистыя Своея Матере и угодника Своего, великого в чудесах Николая, человеколюбие умилосердися над созданием Своим, и призре на молитву смиренных раб Своих, и скоро услыша воздыхание убогих, и отврати праведный Свой гнев, начатся бо переставати в Бежецком верху и в пределах его моровая язва человеком. Православнии же людие, видевше таковое неизреченное милосердие Божие, абие воздаша благодарение Господу Богу, в Троице Святей славимову, и по Бозе Пресвятой Богородице, и святого отца Николая молебными похвалами прославивше. И всенародное множество православных христиан, собравшихся от предел града того, по 3 дни молебная пред чудотворным образом святого Николая со усердием совершающе. К четвертому же дни, во иже имать отшествие быти того святого образа, сотворше соборне всенощная святому Николаю, во утрий же день, т.е. 4 дне иулия месяца (теперь проводы бывают 8 июля) священницы, совершивше Божественную литургию, весь он освященный собор и всенародным множеством святый образ провождают внутрь к Теребенской пустыни на реку Мологу, и радостно кийждо от народов во своя возвращаются, благодаряще Бога, избавлявшего и, молитв ради Угодника Его, святителя Николая, от смертоносного серпа онаго. И оттоле кийждо лето со онем святого Николая чудотворным образом из Теребенския пустыни, в незабвенную память впредь будущим родам прежде бывшего онаго чудесе преславного избавления от смертоносныя язвы, на благословение града и молебствие от верных, в Бежецкий верх хождение начатся месяца иуния в 30 день, во утрие последующего праздника, памяти святых бессребренников Козмы и Дамиана, иже в Риме пострадавших, и на сретение онаго, подобие и на провождение, народ многоверный отовсюду собиратися во град, и тридневное молебствие святому отцу Николаю пред чудотворным его образом совершатися. Оттуда же начатся в тыя дни в Бежецкому верху и годовый торг, или Козмодемьянская ярмонка».
Из этого рассказа повествователя видим мы, вместе с тем, как началось величайшее торжество обители и всего края Бежецкого во славу святителя и чудотворца Николая и его чудотворного образа.
Это ежегодное священное путешествие с прославленной иконой из обители в Бежецк и обратно — вот основа дивной славы монастыря. Со временем славный образ начали носить не только из пустыни в Бежецк, но и по окрестным с обителью и ближайшим к городу селениям. Притом обыкновение это не только не прекращалось, но усиливалось и укреплялось, так как все обитатели Бежецкого края новыми явлениями милости Божией убедились в чудотворной силе образа. Так, по свидетельству предания, несколько раз после того снова в селах этого края появлялась в больших размерах холера; но всегда, лишь только приносили Теребеньский чудотворный образ, она совершенно прекращалась. Нужно ли удивляться поэтому, что шествие этого образа из обители в город имело вид триумфального шествия славнейшего победителя и желаннейшего гостя, и все на пути и в стороне лежащие села наперерыв одно у другого отбивали честь принятия его к себе. «Со 2 июня по 12 июля, день и ночь находится образ в ходу, день и ночь служатся пред ним молебные пения, и, тем не менее, сколько еще остается селений христианских, которые с величайшим нетерпением ждут и не могут дождаться этого благодатного посещения!»
Образ не сухим путем приносился из обители в Бежецк, а плыл по реке Мологе. Непременную принадлежность этого хода составляло поэтому особое священное судно — большая раскрашенная лодка, с построенной на ней часовней о пяти главах и с флагом. На ней образ заезжал почти во все прибрежные селения, а из них его, в свою очередь, носили по окрестным местностям. Таким образом, святая икона шествовала с торжеством и по земле, и по водам, отчего великолепие и торжественность крестного хода еще больше увеличивались. К началу торжества — 23 июня — ладья уже была приготовлена и стояла на Мологе у обители, красуясь и восхищая сердца благочестивых поклонников. 22 вечером начинали стекаться массы народа со всех сторон ко всенощной в обители, а 23, после поздней обедни и молебна святителю, начинался крестный ход. В великолепном бронзовом, посеребренном и позолоченном киоте выносили образ из обители в сопровождении ее священного клира в полном церковном облачении и великого множества народа. Вокруг образа развевались и блестели множество хоругвей, крестов и образов обители; воздух потрясался церковным пением и красным звоном колоколов. С таким великолепием образ не прямо направлялся к реке на священную ладью, но шествовал сначала по Бежецкому тракту до села Лощемли. Здесь после торжественной встречи совершалась всенощная вечером этого дня, а на другой день утром обедня. После того с тем же великолепием образ выносили за село и этим торжество проводов иконы кончалось. Чудотворная икона, в сопровождении братии обители, особенно ревностных почитателей образа и ожидающих его прибытия к себе поселян, начинала свое путешествие по попутным окрестным селам. 24 июня образ таким образом «носится со всяким благоговением и усердием для служения молебнов по ближайшим, на пути от села Лощемли до села Раевского лежащим, селениям». В этом селе образ снова оставляли на ночь в храме, а утром несли до села Ворожебского, таким же образом до села Максатихи, и уже отсюда после литургии в сопровождении местного крестного хода его препровождали на Мологу, откуда он начинал свой водный путь на лодке. Теперь чудотворная икона не менее торжественно путешествовала по прибрежным селам. 27 июня к вечеру она прибывала в село Рыбинское, наутро в село Еськи. Отсюда образ возвращался только 29-го утром на священное судно, и в тот же день с ним заезжали в погост Узмень, постепенно по ближайшим селам доходили до села Алабазина и из него через попутные села снова шли на реку Мологу. Наконец, 30 июня, ладья приближалась уже к самому Бежецку.
«На расстоянии не более трех верст от Бежецка, — описывает очевидец встречу иконы, — в виду его, строители со всей братией готовятся к торжественному вступлению в город на священной ладье. Чудотворный образ поставляют на возвышенном месте, и раздается громогласное на священной ладье пение. В это время во всем городе начинается перезвон в колокола, все градские священники в облачении выходят из соборного храма с пением и хоругвями, от моста, как места пристанища для священной ладьи, нисходят под балдахин, укрепленный на мосту, подходят к самой ладье. При продолжающемся колокольном звоне священная ладья с чудотворным образом медленно двигается по самой средине Мологи. Оба берега реки, по крайней мере, на две версты покрыты сплошною массою народа. Пение у моста, пение на священной ладье, тихая молитва на устах каждого, коленопреклонения, слезы; и все это обращенно к священному образу дивного святителя. Вот что открывается изумленным взорам благоговейного христианина при виде крестного Беженского хода! Этого мало: самая река Молога наполняется бесчисленным народом: одни подвигают священную ладью руками, другие ждут минуты, когда она сравняется с ними, и, дождавшись, с благоговейной на устах молитвою к святителю, берутся за бечеву и тянут, или, прикоснувшись к ладье, тащат ее, или просто умываются и погружаются в воду, особенно больные, одержимые разными недугами, или женщины со своими больными детьми.
Наконец священная ладья пристает близ моста к берегу, куда выносят чудотворный образ. Отселе, при пении всего градского духовенства, со звоном больших колоколов во всех градских церквах, открывается торжественное и величественное шествие духовной процессии со святым чудотворным образом святителя и чудотворца Николая, — именно величественное и торжественное, потому что небольшое пространство пути от моста до собора, каких-нибудь сажен двести, не менее, как в продолжение трех часов можно перейти. Все несметные толпы народа порываются скорее приложиться к чудотворному образу и, редкое в подобных случаях явление, без шума, без крика, со всякою благоговейною осторожностью. В шесть часов пополудни вносят в собор чудотворный образ и, поставив его в киоте на особо устроенном месте, начинают всенощное бдение соборные иереи обще со строителем пустыни. После всенощного бдения, оканчивающегося в 9 часов, одна толпа богомольцев, успевших приложиться к чудотворному образу, беспрестанно сменяется другой, и нет сомнения, что так было бы всю ночь, если бы на несколько часов не запирались двери соборного храма. Но зато те, которые не успели еще исполнить своего желания, расположились на паперти, на погосте, близ ограды, в ожидании утра и возможности удовлетворить своему усердному, но еще не исполненному желанию.
Поутру 1 июля рано начинается в соборе звон в пятисотпудовый колокол к утрени. После утрени и ранней Литургии в теплом соборе во все это время неумолчно и непрестанно братией Теребенской пустыни на паперти собора совершаются молебные пения пред чудотворным образом, для сего из собора выносимом, до начатия поздней в соборе Литургии, торжественно совершаемой строителем пустыни обще с соборными иереями. Во время Литургии чудотворный образ стоит на особо устроенном возвышенном месте, а по окончании оной строителем Теребенской пустыни с братией в ризах святый чудотворный образ с хоругвями при звоне колоколов выносится из собора и с неумолкающим пением, с толпами встречающих и провожающих его богомольцев, переносится из дома в дом, не минуя ни одного самобеднейшего, по всему городу Бежецку, и служатся везде по домам молебны с акафистами и водоосвящением. Так бывает во весь первый день, так бывает и с наступлением ночи. И что за удивительное зрелище ночью! Вся улица, по которой носится чудотворный образ, ярко освещается; в окнах всех домов блестят огни; всюду сначала тревожное и хлопотливое ожидание, потом радостная встреча, усердная молитва, и, наконец, благоговейное провожание. Во всей улице виден радостный и торжественный праздник, но праздник чисто христианский... так бывает и во всю ночь, так бывает и совершается во все следующие дни и ночи до 8 числа июля».
Во время этого пребывания образа в городе в один избранный день 5 или 6 июля совершалось торжественное соборное служение перед образом, а на другой день после Литургии был общественный крестный ход кругом всего города с чудотворным образом. При каждой приходской церкви при этом совершались литии о благосостоянии города, в память избавления его в 1654 году силою этого образа от моровой язвы. Вечером 7 июля в соборе совершалось всенощное бдение в присутствии образа, а 8 июля, после такой же Литургии, в 4 часа дня, при бесчисленном стечении народа, с участием всего городского духовенства, в сопровождении крестов, хоругвей и образов всех церквей, напутствуемый молебным пением и радостным звоном колоколов, образ святителя возвращался на священную ладью и через погост Узмень, села Чижево, Еськи и Топальское, где снова происходили его торжественные встречи, остановки и проводы, наконец, 12 июля снова прибывал в свою пустынь. С таким же торжеством, как и при проводах, при таком же нарочитом стечении по этому случаю массы богомольцев снимали чудотворную икону со священного судна, несли в соборный храм обители и, после молебствия, водружали на его обычном месте в иконостасе.
В 1892 году, 6 сентября, исполнилось четырехсотлетие явления образа. Этот юбилей был торжественно отпразднован в обители.
После 80 лет безбожия и поругания, в середине 1990-х гг" по благословению Высокопреосвященнейшего Виктора, архиепископа Тверского и Кашинского, началось восстановление древней Теребенской пустыни. В 2004 году обитель получила статус женского монастыря и настоятельницей Священным Синодом РПЦ была назначена монахиня Ольга (Назмутдинова).
Бабаевский Николаевский монастырь
В Ярославской области в поселке Некрасовский находится Бабаевский Николаевский мужской монастырь.
Неизвестно с точностью, когда впервые возникла обитель и когда явился образ святителя Николая. По одним сведениям, еще преподобный Сергий Радонежский освятил здесь в 1375 году церковь Николая Чудотворца. Другие полагают, что она основана иноками Угрешского монастыря в начале XVI века. Что вернее, решить невозможно, потому что бывший в обители в 1719 году пожар истребил все исторические документы ее. В писцовых книгах, однако, за 1621 год, монастырь значится уже, как «построенный из давних лет». Из синодиков его видно, что в половине этого XVII века он был вполне благоустроен и пользовался вниманием многих бояр и вельмож, поминавшихся в монастыре.
Что касается самого образа, то сохранилось только одно предание об обстоятельствах его обретения, которое и переходит из рода в род. Название свое «Бабаевский» монастырь или прежде него образ получил от «бабаек» — больших весел, употребляемых вместо руля при сплаве леса по Волге из рек Шексны и Мологи. По преданию, у самого монастыря, в устье реки Солоницы, прежде складывали бабайки в пользу обители, потому что когда здесь вступали в реку Солоницу, то они становились уже не нужны. На одной-то из таких бабаек и явился славный образ святителя и от того назвался Бабаевским. Говорят, что и первый храм или часовня в честь Чудотворца были построены здесь из этих же бабаек. Вот и все, что известно из давно минувшего иконы. Впоследствии образ был щедро украшен золотою ризою с жемчужною короною и обнизан по местам мелким жемчугом. Кроме того, здесь же в монастыре, в особом ковчежце, хранилась часть мощей святителя Николая. По преемственному преданию, сохранилось известие, что эта святыня была пожертвована обители князем Григорием Александровичем Потемкиным, имевшим свои поместья недалеко от монастыря.
Эти-то святые останки Угодника и его образ, вместе с двумя еще иконами, почитавшимися за чудотворные — Иверской и Казанской Божией Матери, — во множестве привлекали поклонников в обитель, особенно летом, когда удобно было попасть в Бабайки по Волге. Тогда сюда стекалась масса богомольцев из Костромы и особенно из Ярославля, из которого по Волге до Бабаек рукой подать. Но икона святителя почиталась не только на месте, а носилась и в окрестности. В зимнее время с разрешения Святейшего Синода ее забирали в Кострому и Ярославль, и она находилась в этих городах от трех до четырех недель в каждом.
Чудеса же от образа были такие:
1. «В городе Ярославле издавна проживает всем известная своими болезненными мучительными припадками крестьянка Мологского уезда, села Красного, что на Шексне, Наталия Степановна Гусева. Сорок лет страдала она этими мучительными припадками, выражавшимися ужасными конвульсиями во время совершения церковных служб, особенно если она намеревалась приложиться к кресту или к чудотворной иконе, и даже не выносила упоминания при ней имени Божия. Если кто, бывало, оградит ее хоть издали крестным знамением или из жалости к ней тайно про себя творит о ней молитву, она приходила в неистовство и впадала в ужасное судорожное состояние. Лицо ее искажалось, и картина ее болезненных припадков до того была страшна, что все от нее убегали. Так как она жила подаянием и ходила побираться по всему городу, то многим была известна. Мучительное ее состояние она сознавала и искала средств освободиться от него. С этой целью она посещала многие святые места, прославленные чудотворениями. Ныне, по случаю принесения в город Ярославль из Бабаевского монастыря чудотворной иконы святителя Николая, она пожелала принять святой образ в свою квартиру и 13 сентября (1889 г.) послала дочь свою просить иеромонаха, состоявшего при иконе и находившегося по приглашению в соседстве ее жилища, в местности на окраине города, именуемой «Таборы», посетить ее нищенский приют. Сначала, когда несли к ним святой образ, больная была в своем обычном болезненном состоянии — лицо ее исказилось, она поносила ругательствами святую икону и самого угодника Божия. Тогда дочери ее насильно положили ее на землю во встречу вносимой иконе. Как скоро чрез нее перенесена была святая икона, больная вдруг почувствовала, по словам ее, что с нее как бы свалилась какая-то тяжесть; ей стало легко, болезнь совершенно оставила ее, лицо ее изменилось, сделалось радостным, она свободно и с большим умилением молилась во время совершения молебна, затем приложилась к святой иконе, исповедал совершившееся чудо, и с тех пор уже охотно посещает храм Божий, усердно молится и всем пересказывает о своем исцелении. Происшествие это описано по заявлению церковного старосты Ярославского кафедрального собора Михаила Михаиловича Литова, по рассказам Ярославского купца Арсения Григорьевича Смолякова и других жителей города Ярославля. То же подтвердил и состоявший при иконе иеромонах Рафаил, служивший в доме Гусевой молебен; наконец, 24 октября заявила о сем настоятелю Николо-Бабаевского монастыря архимандриту Иустину и сама Гусева, прибыв нарочно для сего из Ярославля в монастырь вместе с возвратившеюся сюда чудотворною иконой, причем она объяснила, что к принятию в свой дом чудотворного образа святителя Николая она была побуждена троекратным явлением ей во сне самого святителя, обещавшего ей избавление от болезни».
2. «Дня за 4 до праздника Рождества Христова 1887 года пришел в Николо-Бабаевский монастырь крестьянин Костромской губернии, Буйского уезда, отставной рядовой Филимон Васильев Отвагин, страдавший расслаблением всей правой стороны тела, причем вовсе не мог владеть правой рукой и волочил правую ногу, не имея никакой возможности двигаться свободно и совершая путешествие при помощи постороннего лица. В свидетельстве, выданном ему из Вологодской земской больницы, от 31 мая 1887 года, за № 145, за подписью ординатора Сняткова, удостоверенном старшим врачом Ульрихом, значится, что он, «Отвагин, с 1 февраля по 1 июня 1887 года находился на излечении в означенной больнице от неполного полупаралича правой половины тела (parei), происшедшего от эмболии головно-мозговых сосудов (embolia cerebri), болезни совершенно неизлечимой и препятствующей ему заниматься личным физическим трудом».
«В ночь с 25 на 26 декабря, — передает Отвагин, — в сонном видении видел он стоящих у изголовья его святителя Николая Чудотворца, а поправее Царицу Небесную, Пресвятую Богородицу. Святитель сказал ему: «Потрудись и помолись у меня, тебе Господь дарует исцеление». Царица Небесная, стоявшая тут же у изголовья больного, сказала ему то же самое. Когда он, Отвагин, проснулся, то стал чувствовать силу в не владевших членах и правую руку он донес до своей головы, чего прежде совершенно не мог делать, и крестное знамение изображал левой рукой. Придя 26-го к ранней Литургии, он мог уже свободно осенять себя крестным знамением правой рукой. Теперь он уже чувствовал себя совершенно исцеленным и пожелал окончить дни своей жизни в Бабаевском монастыре».
3. «В деревне Свечкино, Ярославской губернии, Даниловского уезда, с давних лет принимают чудотворную икону святителя Николая, находящуюся в Бабаевском монастыре. Жители этого селения усердствуют к этой святыне, и некоторые дают обеты сходить помолиться святителю в монастырь. Такое обещание дал, между прочим, крестьянин деревни Яхробола, Константин Чекряков, живущий в деревне Свечкино, но почему-то все не приводил его в исполнение. Декабря 21 дня 1887 года, передавал Чекряков, он видел в сонном видении, что к ним в дом принесли икону святителя Николая, у которой отправлен был братией Бабаевского монастыря молебен, а затем видение кончилось. Чекряков принял это видение как напоминание о неисполненном им обете. В воскресенье 27 декабря Чекряков узнал от одного товарища своего о бывшем в монастыре чудесном исцелении больного от паралича. Когда товарищ передал Чекрякову о чуде, то он с умилением сказал товарищу: «Ах, Миша! Ведь я тоже видел во сне на этой неделе икону Угодника Божия, что ее принесли в дом наш: нужно сходить помолиться святителю Христову». 29 декабря, вечером, Чекряков почувствовал боль в горле. Ночь эту он не мог провести спокойно, так как боль в горле час от часу усиливалась и ему становилось все хуже. Ночью на 1 января с ним было 3 сильных припадочных удара, от которых он лежал без памяти. В это время пришли к нему родственники его и соседи и, думая, что больной умирает, подняли плач. Между тем, больной начал приходить в сознание и стал прощаться со всеми. «Простите Христа ради меня, — говорил он, — простите; я чувствую, что конец мой наступает», — и при этом выразил желание исповедаться и приобщиться Христовых Таин. Священник был приглашен и напутствовал больного. После приобщения подошел к нему сосед его, Гунин, и, прощаясь, сказал больному, какие чудеса творит святитель Божий Николай. «Помолись ему; может быть, и ты получишь от него помощь». На это больной ответил Гунину: «Как бы я желал и был бы очень рад, если бы принял икону Угодника Божия в дом». При этих словах больной взглянул в окно, и, увидев Бабаевский монастырь, заплакал и сказал: «Вот святое жилище Угодника Божия. Вот домик, в котором обитает он. Дай, Господи, дожить мне до утра, чтобы увидеть святой образ его». Проговоривши эти слова, больной внезапно ощутил полное восстановление сил своих и, вскочив с постели, на которой лежал, начал быстро ходить взад и вперед по комнате и прославлять Бога и святителя Николая: «Слава Богу и святителю Николаю: я совсем здоров». По желанию и просьбе исцеленного, 2 января, около пяти часов вечера, была привезена в дом его чудотворная икона святителя. Пред ней совершена всенощная, а потом молебен. Исцеленный со слезами и теплою верою молился святителю Николаю и с благоговением лобызал святое изображение его. Теперь он чувствует себя здоровым. Все вышеозначенное удостоверено свидетельством общества деревни Свечкина, за подписью старосты и других односельчан Чекрякова, а также и приходского священника Петра Орлова, напутствовавшего больного».
Малицкий Николаевский монастырь
Обитель эта, также известная образом Чудотворца, находится недалеко от города Твери. Малицкой же она называется потому, что стоит при реке Малице, недалеко от нее вытекающей из озера Малуки.
Чудотворным образом своим святитель Николай прославил эту обитель свою и сохранил ее до нашего времени. Неизвестно, где и когда он явился и перед кем и с какого времени прославился чудотворениям; но милостию Чудотворца, явившейся через этот образ, обитель неоднократно возникала из бедности и забвения.
Основана Малицкая обитель в конце XVI века, между 1584 и 1598 годами, при великом князе Феодоре Иоанновиче, и нельзя сказать, кто был первым ее устроителем, но уже тогда она называлась Малицкой и Николаевской. Сначала она была очень бедной, потом устроилась и обогатилась имениями, но около 1675 года вдруг сгорела вся дотла. Пламя так внезапно охватило все строение обители, что ничего почти не успели спасти от него, все истребил огонь, только когда после пожара стали осматривать пепелище, среди золы и угля нашли почти неповрежденным один образ святителя. Задняя сторона его доски обгорела; видно, что образ находился в пламени, но сверху лик Угодника остался нетронутым. Это чудо скоро сделалось известным, образ начал привлекать поклонников, и усердием их, особенно одного из них, тверского дворянина, стольника Г. Д. Овцына, обитель снова была восстановлена.
После того обитель мирно благоустраивалась до 1742 года. Слава ее образа все росла, число почитателей его все увеличивалось, и обитель все более и лучше благоукрашалась. Но святителю Божию было угодно прославить и украсить ее еще более чудесным своим промышлением, ибо нельзя не видеть именно промышления в следующих обстоятельствах.
В 1742 году по дороге в Москву к коронованию императрицы Елисаветы Петровны, графиня Мавра Егоровна Шувалова, беременная, так сильно заболела, что не могла дальше ехать и принуждена была остановиться в подмонастырской Малицкой слободке. Явившийся из Твери, по приглашению ее, доктор нашел больную в таком опасном положении, что не только не находил средств к сохранению находившегося в ее утробе младенца, но даже отчаивался в жизни самой графини. Так молодая графиня боролась между жизнью и смертью. Набожная хозяйка дома, в котором она остановилась, не могла не видеть ее душевного волнения, и потому решилась сказать ей о чудотворном образе святителя Николая, существующем в Малицкой обители. Графиня пожелала видеть образ и отслужить угоднику Христову молебен. По ее желанию принесен был образ, и совершено было пред ним молебное пение. Больная, в умиленной молитве изливая скорбь души своей, просила помощи у святителя, обещаясь перестроить посвященный его имени монастырь и создать в нем все каменное, и по вере своей в силу заступничества угодника Божия, получила облегчение, так что могла безболезненно продолжать путь до Москвы, и там, в 1742 году, благополучно разрешившись от бремени, назвала новорожденного сына своего в честь избавителя Николаем.
Верная своему обещанию и благодарная Чудотворцу, графиня затем с 1751 года со всем своим родом действительно пересоздала почти всю деревянную обитель в каменную и обогатила ее святынями, драгоценными иконами и различной дорогой утварью. До сих пор почти вся обитель в ее настоящем виде представляет собой создание Шуваловых.
Прежде всего дар Шуваловых Чудотворцу составлял золотой оклад его иконы. Ими же были созданы церкви — соборная, перестроенная — Всемилостивого Спаса, Покровская и два каменных корпуса предполагавшихся церквей святого Петра и мучеников Тимофея и Мавры, за смертью супругов Шуваловых оставшихся неоконченными; также каменная двухъярусная колокольня, каменный братский корпус и пр. Они же обнесли весь монастырь кругом высокой каменной оградой с башнями по углам. Говорят, что графине Шуваловой хотелось завести в монастыре многочисленную братию, чтобы можно было в ней непрерывно совершать богослужение. Для этого она хотела построить не менее шести церквей, но постигшая ее в 1759 году смерть помешала исполнению ее намерений. Не забывая обители и в своем завещании, она отказала ей всю домашнюю святыню и пожелала быть в ней похороненной, что и было исполнено. С того времени обитель сделалась усыпальницей рода Шуваловых. Таково было промышление Чудотворца о своей обители.
Кроме того, в этом монастыре хранились:
1) Крест серебряный, чеканный, вызолоченный, принесенный в дар обители еще в 1673 году, — с частицами мощей (38), в том числе и чудотворца Николая.
2) Ковчег серебряный, позлащенный, принесенный в дар обители графом П. И. Шуваловым и женой его Маврой Егоровной, заключающий в себе сотню частиц мощей, в том числе и святителя чудотворца Николая.
3) Другой серебряный, чеканный, позлащенный крест, пожертвованный обители девицей Н. А. Бородиной, с семидесятью двумя частицами мощей, и также с частицей святителя Николая Чудотворца.
4) Ковчег серебряный, позлащенный внутри, также с частицей мощей Николая Чудотворца среди восемнадцати других частиц.
Наконец, в обители пользовался особенным почитанием еще другой образ святителя Николая — резной, стоявший в деревянной часовне, находившейся на шоссейной дороге. С 1829 года сюда ежегодно 9 мая стали совершать крестный ход из обители. Образ своим внешним видом напоминал Можайский; — он изображал святителя с мечом в одной руке и с храмом в другой, был украшен серебряной чеканной и позлащенной ризой и поставлен в киоте, внутри которого были написаны чудеса святителя. По монастырскому преданию ризу на образ сделал один московский купец, имя которого осталось неизвестным. «Известно только то, что этот купец, возвращаясь однажды из С.-Петербурга на родину, не доезжая Малицкой обители, подвергался опасности быть ограбленным, но, призвав на помощь святителя Николая, неожиданно получил от него избавление. Благодарность к святителю заставила его заехать тогда же в обитель и, повергшись с молитвой пред этим образом святителя, дать обет сделать для него ризу».
Славная столькими святынями имени Чудотворца Малицкая обитель издревле привлекала к себе множество богомольцев, чающих всякого рода утешения от небесного заступника. Кроме того, близкие к обители граждане города Твери нередко брали древний чудотворный образ Угодника из обители и приносили к себе в город. В первой половине XIX века славная икона явила от себя особенное чудо милосердия святителя к городу, избавив его от ужасной холерной эпидемии. С того времени благодарные Чудотворцу граждане ежегодно (начиная с 1863 года) приносили Малицкий образ к себе в город с торжественным крестным ходом, и он пребывал здесь до 21 мая, когда снова таким же порядком честная икона возвращалась в обитель.
Монастырь был закрыт в конце 1920-х годов. В 1941 году здания обители полностью разрушила война. Уцелел только братский корпус, в котором сейчас действует часовня в честь святителя Николая Чудотворца. Не так давно была обретена древняя чудотворная икона святителя Николая.
В июне 2008 года Священный Синод Русской Православной Церкви постановил благословить открытие Тверского Николаевского Малицкого мужского монастыря в деревне Николо-Малица. Наместником вновь открытой обители назначен иеромонах Борис (Тулупов).
Одринский Николаевский монастырь
«Наряжался Илья Муромец Иванович
Ко стольному городу, ко Киеву,
Он тою дорогою прямоезжею,
Котора залегла ровно тридцать лет,
Чрез те леса Брынские,
Чрез черны грязи Смоленския, -
И залег ее, дорогу,
Соловей-разбойник...
Как бы будет Илья во темных лесах,
Во темных лесах, во Брынских,
Наезжал Илья на девяти дубах
И наехал он Илья на Соловья
Разбойника...» и т. д.
Невольно припоминается нам эта народная былина о победе Ильи Муромца над Соловьем-разбойником, когда знакомишься с историей Одринского Николаевского мужского монастыря. Невольно соглашаешься с мнением о том, что эта победа полуисторического христианина-богатыря над полумифической личностью Соловья-разбойника поэтически безыскусственно представляет нам глубоко давнее историческое событие победы христианства над язычеством, просвещения над варварством в России, когда в судьбах самой обители и окрестного с ней края видишь наглядное подтверждение этого мнения. Обитель расположена в семи километрах от города Карачева Орловской области. Теперь со всех почти сторон в самой черте одного из них, многолюдного селения Одрина, лежит она. Начало монастыря было на реке Одрине, а эта река как раз служила границей между лесами Брянскими и Карачевскими. Обитель, таким образом, лежала в средине этих лесов и, можно думать, у самой проезжей дороги, известной борьбой Ильи Муромца с Соловьем-разбойником. Недалеко от Одрина и теперь есть село Девяти-Дубы. На месте его, говорят, стояло девять громадных дубов. Ветви этих дубов сходились близко между собой и составляли как бы второй этаж над землей. Здесь-то, на этих девяти дубах, и жил Соловей-разбойник.
Когда получила свое начало обитель, точно не известно. Глухое народное предание относит его назад более чем за пять веков до нашего времени, но первые исторические известия о церкви святителя на месте обители сохранились только до начала XVII века. Было в обители и письменное сказание об обстоятельствах явления чудотворного образа и начале обители, но, к сожалению, во многом очень неясное, неисправное и, несомненно, очень позднего происхождения. Как бы там, однако, ни было, оно гласит нам об этом предмете следующее.
«В царствование... великого Российского... при державе... княжества, явися святая икона чудотворца Николая на речке Одрине, на древе сосне. Брянчане, 3 брата родных, по явлении взяв, принесоша во град свой. Во граде же, велику гневу Божию належащу, бысть смертоносная язва; пришествием сея святыя иконы тогда люди в 3 дни исцелишася от язвы. Граду же Брянску одержащуся и всему народу великою радостию, и сему чудотворному образу чудотворца Николая построена под горою церковь, веру не малу содержаще молебным пением и всенощным бдением. Волей Божией созданная под горой церковь сгорела от грома, и все здание церковное, а оная святая икона явися на прежнем месте — на древе сосне, на брегу Одрине речке. И те прежде реченные брянчане, 3 брата, узрев св. икону, быша одержимы страхом и удивлением многим: никем несомо, но волей Божией на прежнем месте, паки ему создаша малу церковь 3 сии брата на речке Одрине, колико лет — не повествуется. Потом явися на брегу Песочне речке, об этом извествует истинно бывший священник Симон, служитель тоя церкви. Случися ему путешествовать, прииде на сие место, идеже ныне создася обитель чудотворца Николая. Видя на сем месте, на немже церковь сия создашася, огнь велик, среди огня образ чудотворца Николая, во огни горяще, недоумевашеся, страхом велиим ужасася, вечеру сущу, уклонися на путь свой. По времени возвратися, ни памятствова виденный огнь, — явися ему образ на древе стоящи, во свете сияющь светлостию велию».
Как видим, никаких указаний времени в этом сказании нам не сообщается. Неизвестно поэтому, когда явился образ в первый раз на реке Одрине и сколько времени потом он пребывал в Брянске. После второго чудесного явления своего снова на реке Одрине, согласно сказанию и по объяснениям местных преданий, он первоначально хранился в местной приходской церкви, построенной для него теми же тремя братьями, брянчанами. Здесь вокруг этого храма образовались первые иноческие поселения. Самой обители Чудотворца, однако, суждено было основаться в другом месте. Чудесным образом однажды икона отсюда перенеслась на берега реки Песочни, в два с половиной вершка от реки Одрина. Тут была только одна небольшая затворническая келья. После явления иконы, сюда был перенесен первый храм святителя, и около него постепенно возникла, развилась и устроилась нынешняя обитель, в память первого местопребывания образа навсегда сохранившая за собой название Одринской. Судя по монастырским документам, это было не позднее половины XVII века. Так как первая церковь ее была, собственно, приходская села Одрина, то в стенах обители долго помещался и местный храм приходский. Много из-за этого выходило смут и раздоров между поселянами и иноками. Первые домогались, по крайней мере, равных с обителью прав на владение чудотворным образом Одринским и щедро отведенным его храму по распоряжению правительства земельным имуществом. Последние, может быть, и уступили бы этим домогательствам, но совмещение обоих владений — святыней и достоянием — по причине многих неудобств было почти невозможно. В конце концов поселяне завладели почти всем земельным наделом древнего храма, инокам же досталось сокровище неоскудеваемое — чудотворный образ. Последний, однако, повод к пререканиям исчез только с того времени, когда в 1852 году обитель на свой счет построила для села в черте его новый особый приходский храм, также имени святителя (с приделом имени преподобного Сергия Радонежского). Сама обитель, по свидетельству исторических данных, достигла значительного благосостояния еще в конце XVII века. Из двух ее храмов к этому времени один был каменный, но главный соборный храм во имя святителя оставался еще старинный, деревянный. В самом начале XVIII века возраставшее усердие богомольцев по отношению к чудотворному образу святителя дало возможность обители и этот храм заменить новым, также каменным, прекрасным собором имени покровителя обители. По свидетельству того же письменного сказания, «в 1707 году сия церковь нача созидатися, при державе княжества Российского — антиминс свидетельствует, от Киева взят, вправду истинно по Бозе глаголющих. 1710 года освятися при державе царского величества Петра Алексеевича, всея России самодержца». Особенно благолепно было внутреннее убранство этого храма. «Две массивные колонны поддерживают главные его своды, а двадцать две малые, отделившиеся от них, алтарную арку. Трехъярусный резной иконостас — в стиле рококо. Затем, стены, колонны, своды и иконостас сверху донизу все украшены массой золоченых изображений. Из них ни одно не отличается художественным достоинством, ни одно не поставлено для блеска и эффекта, но зато все они писаны по одним и тем же древним образцам, все покрыты одним и тем же древним колоритом и каждое, в то же время, по месту, им занимаемому, и по отношению к целому имеет свое определенное значение». «Ныне та церковь стоит, — скажем словами сказания, — нерушимо блюдома и покрываема силою Божией на уверение многим народам, — хотящие да видят и исцеление приемлют» от водворенного в ней чудотворного образа. С 1720 года случившееся с обителью несчастие, как бы отголосок старинных сказочных времен Соловья-разбойника, задержало на некоторое время развитие ее благосостояния. Напавшая на нее в чаянии добычи шайка разбойников страшно разграбила ее, опустошила, и страшными пытками замучила до смерти главного виновника достигнутого было благоустройства обители, игумена ее, старца Варнаву. После этого обитель могла возвратиться на прежний путь беспрепятственного своего развития только с середины XVIII века, и с того времени уже безостановочно благоустраивалась до наших лет. Теперь, при количестве братии, доходящем до семидесяти человек (двадцать два по штату), она пользуется обычным довольством средних православных русских обителей, свободно располагая всем необходимым для содержания не только своих иноков, но и для приюта многочисленных стекающихся в нее богомольцев.
Возрождению обители в течение этого последнего периода ее существования много способствовала новая милость Божия к ней, даровавшая ей еще два чудотворных образа Богоматери: «Утоления печали» и «Споручницы грешных». Главной, однако, святыней и сокровищем был древний явленный образ святителя Николая Чудотворца. После дивных обстоятельств своего троекратного явления на берегах рек Одрина и Песочни славная икона привлекала к себе сердца окрестных и далеких богомольцев множеством новых знамений чудесной помощи людям в их скорбях и болезнях. Некоторые исцеления от чудотворного образа записаны еще в указанном древнем сказании. «В 1707 году, — свидетельствуется здесь, — сентября в 22 день стольника Ионы Носильцева, жена его Иустинья, рабыня ее Марфа от зельной болезни во время херувимския песни исцеление прияша. — В 1709 году, августа в первый день, Происхождение честных древ, стольника Ивана Петрова сына Лодыженского рабыня Прасковья от слепоты исцелися, — бысть звон. В 1710 году брянчанин бысть инок Августарий — от недуга исцелися. В 1794 году города Орла купецкий человек Семен Балашев от недуга зельного исцелися. В 1808 году священник Никифор Александров от трилетнего расслабления исцелися, и в том же году г. Ржевского жена Мавра Васильева от болезни исцелися и неплодствия разрешися — 3 сына и 3 дщери роди. В 1805 году Семена Неплюева сын Георгий исцелися от болезни — во дни нощи бесный пребываше. В 1705 году Стольник Андрей Елагин исцелися от болезни. В 1706 году карачевец Василий Титов от расслабления исцелися. А от того времени начата вси прибегати и исцелятися от многих различных болезней, и от прочих градов и сел и доныне приемлют исцеление с верою приходящие».
А вот еще одно подобное знамение милосердия Чудотворца:
«В бытность, Карачевского уезда, в селе Старом с иконою Одринской пустыни святителя Николая отца иеромонаха Феодосия, к нему явилась жена крестьянина собственника означенного селения Дарья Васильева Гришакова и в присутствии нижеподписавшихся свидетелей заявила, что в продолжение трех лет до 1858 года, когда была принимаема в их селении, Старом, икона святителя Николая, она невыносимо страдала нервным расстройством (в подлиннике: «порчею»), от чего пришла в такое изнеможение, что едва могла двигаться; по пренесении же чрез нее иконы святителя она тотчас же почувствовала облегчение; затем заснула и, проснувшись, уже чувствовала себя совершенно здоровой, в каковом положении находится и в настоящее время. Февраля 21 дня 1866 года». Далее следуют подписи самой исцеленной и свидетелей ее исцеления: крестьян, отца духовного, и свидетелей этого заявления: местного мирового посредника и волостного старшины. Чудо это совершилось в доме местного помещика, указанного мирового посредника, и он сам в дополнение к рассказанному крестьянкой передает о нем то же самое в письме к настоятелю Одринской пустыни, февраля 21 дня 1866 года, за его подписью и удостоверением настоятеля обители.
Но более всего привлекали усердие богомольцев к святому образу и укрепляли славу его и Одринской обители во всем окружном крае крестные ходы с образом в Карачев.
Первый, самый торжественный и самый древний, крестный ход с образом совершался ежегодно в первый четверг после праздника Пятидесятницы. Высочайшим повелением он был установлен в 1713 году и затем подтвержден в 1767 году новым указом о совершении его и о должной встрече иконы. Время самого события, послужившего поводом к учреждению этого крестного хода, однако, точно неизвестно. То же письменное сказание говорит, что это было «по пренесении святой церкви (с реки Одрина на реку Песочную) в лето неведомо, изыде смертоносная язва Божиим повелением на город Карачев. Градские жители, пришедши во святую обитель во многих слезах, с великою честию и страхом взяша св. икону и несоша во град, и святым ее пришествием в 3 дни исцелишася». В благодарность за это благодеяние, оказанное городу, часть граждан отправлялась за образом в обитель обыкновенно накануне Троицкого четверга. Остальные ожидали их и торжественно встречали чудотворную икону при въезде в город у засохшей сосны. По преданию, эта сосна была остатком древнего дремучего бора и именно той сосны, на которой явился образ. От этого-то священного древа народ нес икону к городскому Архангельскому собору. Здесь перед ней совершалась всенощная, а на другой день рано утром обедня, и затем уже начиналось само торжество. Одна духовная процессия с бесчисленным множеством народа в предшествии образа выходила из города; навстречу ей с таким же торжеством выступал для принятия образа крестный ход из обители и, наконец, к ним присоединялись крестные ходы еще из нескольких ближайших соседних сел. Снова у священной сосны ожидали славную икону толпы народа, жаждущие приложиться к ней. Соединившись вместе, вся эта процессия, весь народ, с молитвами и пением благоговейно сопровождали образ до его обители. Все торжественное шествие останавливалось у западных врат храма Чудотворца, и здесь читался акафист святителю — первые 4 икоса. По прочтении их, совершался крестный ход кругом храма, во время которого у северных врат читались следующие икосы акафиста, а у южных доканчивали остальное, и затем духовная процессия входила в храм. Празднество заканчивалось торжественной литургией в обители, и в 4 часа по звуку колокола городские и сельские образа тем же порядком возвращались назад.
В 1890 году было бездождие, засуха и неурожай, а затем наступил голод с его последствиями! В этот год и жители Карачева, спасаясь от долгого бездождия и грядущих бедствий, снова обратились к исконному своему заступнику, святителю Николаю, и приняли решение совершить общественное богомоление пред явленною его иконою Одринской. С этой целью святой образ был принесен в город из Одрина монастыря 25 августа, и того же числа совершено было пред ним всенощное бдение. Тогда испытующий сердца людские Господь послал городу новое бедствие. В ту же ночь случился пожар; сильная засуха и буря угрожали опасностью всему городу, но когда и в этом несчастии граждане с живою верою притекли к заступничеству Угодника, Господь дал им по молитвам их. По обнесении вокруг пожарища иконы святителя Николая огонь далее не пошел и ограничился строением, где начался пожар, а вслед за сим пошли и дожди. В ознаменование этих новых явлений милосердия Божия Карачевская городская дума ходатайствовала пред местным преосвященным владыкой Орловским и Севским о разрешении городу ежегодно 26 августа приносить из Одрина монастыря икону чудотворца Николая для совершения общественного богомоления в соборном храме и вместе с этим о пребывании святой иконы в городе от одного до двух месяцев для совершения частных молебствий пред ней в домах обывателей, на что в январе 1891 года Карачевской городской думой и получено разрешение.
Не можем, наконец, не упомянуть еще об одном общенародном проявлении веры в помощь и покровительство Чудотворцево русскому оружию в борьбе с врагами. По свидетельству местного предания, с разрешения Церкви, образ находился в рядах русского воинства во время последней войны с татарами в 1787-1791 годах, одушевляя и ведя его к победе.
Такова славная история Одринского чудотворного образа.
Внешний вид образа был такой. «Средний по размерам, исполнен в духе древней византийско-русской школы. Лик святителя на нем сильно потемнел от давности, но еще хорошо виден. По сторонам его обычные изображения Спаса и Богоматери. Правой рукой святитель благословляет, в левой, на омофоре держит Евангелие. Голова святителя без митры, хотя на ризе, украшающей образ, и есть митра. Риза образа серебряная, чеканная по золоту, с драгоценными камнями в митре, сделанная сравнительно недавно частным жертвователем. Евангелие вложено в золотой ковчежец. В нем тот же жертвователь вместе с ризой даровал обители новую святыню имени Чудотворца — частицу нетленных мощей Угодника. Из письма самого жертвователя мы узнаем о ней следующее: «Святыня эта, издревле хранимая и чтимая в фамилии нашей, как пересказывала мне родительница моя, передана в фамилию нашу от родственной нам фамилии калужского гражданина Трубаева, что говорю по чистой совести и подписуюсь, по месту рождения моего, калужский купеческий сын, в настоящее время купец города Жиздры 2-й гильдии Николай Федоров Желоховцев. 1868 г. Апрель».
В 1928 году Одрин был закрыт. Братия разогнана, старшие монахи расстреляны, либо сосланы в лагеря. Последующее разграбление коснулось всего монастырского имущества. В апреле 1995 года на момент возрождения обители как женской из 92 построек осталось только два полуразрушенных здания: игуменский дом и бывший братский корпус. За пять лет сделано немало: возведены святые врата, звонница, отремонтирован братский корпус, начато строительство ограды и реставрация игуменского дома. Возросла и община. 4 января 1998 года в жизни Николо-Одринской пустыни произошло знаменательное событие. Прямо на глазах у сестер обновился образ Николая-чудотворца, подаренный монахиням Архиепископом Брянским и Севским Мелхиседеком. Древний же образ святителя Николая в советское время был утрачен и до сих пор вновь не обретен.
Берлюковская Николаевская пустынь
Берлюковская Николаевская пустынь расположена в восемнадцати километрах от города Ногинска, в сорока — от Москвы. Первоначально, говорят, на месте нынешнего монастыря около 1606 года поселился старец Варлаам и с ним пришли сюда две старицы — Евдокия и Иулиания, игуменья и казначея близлежащего Успенского Предтеченского монастыря, с сестрами. Старицы имели у себя икону святителя Николая, из-за которой у них выходили распри, так как каждая хотела владеть ей. Тогда старец Варлаам, чтобы помирить их, построил для образа Угодника большую часовню. Вот первое начало монастыря. С течением времени тот же Варлаам построил в первых годах царствования Михаила Феодоровича на месте часовни небольшую каменную церковь во имя Угодника. Однако, по преданию, после смерти Варлаама пустынька опустела; запустел и храм. Потом здесь поселились какие-то темные люди, под видом подвижничества занимавшиеся грабежом и разбоем. Предводитель их за свой страшный вид, — ибо ходил, говорят, всегда в одежде, сшитой мехом вверх, мехом обкладывая и голову, — получил название Берлюка или Бирюка, что по-простонародному значит — «зверь» или «волк». Оттуда и пустынь впоследствии получила название Берлюковской. Говорят, что за свои разбои Берлюк со своими товарищами был, наконец, схвачен и казнен. А пустынька без последнего осталась и окончательно запустела. Храм Угодника начал разрушаться, «входы его распались и поросли травой и кустарником, а икона святителя Николая продолжала находиться в запустелом храме». Вот что мы знаем о самых первых временах Берлюковской пустыни, и то знаем только из народного предания. После того судьба ее часто менялась. Расцветшая было в начале XVIII века, обитель потом в царствование Анны Иоановны вдруг подверглась разгрому, втянутая в лице своего строителя Иосии (и нескольких иноков) в известное дело Маркелла Радышевского, обвинявшего Феофана Прокоповича в протестантстве, и оставалась почти в полном запустении до времен Платона, митрополита Московского.
Бывшие очевидцами нового возобновления пустыни передают о нем следующее. Оно всецело принадлежит митрополиту Платону, а этой милостью со стороны владыки обитель обязана своему древнему образу святителя. Святая икона, по свидетельству старожилов, даже в период наивысшего запустения обители, по-прежнему стояла в старинном ветхом храме пустыни (теперь Троицком). Гостя однажды в окрестностях бывшей пустыни, владыка Московский, тогда еще архиепископ Тверской, пожелал исполнить свое давнишнее намерение осмотреть покинутую пустынь. «Живописное положение обители, действительно замечательное по красоте местности, привело владыку в восхищение: он долго любовался всем окружавшим его и не мог достаточно налюбоваться; потом приказал отпереть запустелый и обветшалый храм и с великим усердием совершил там молебствие пред древней иконою святителя Николая Чудотворца. В то время не совершенно здоровый и вследствие сильной простуды часто страдавший от глухоты и боли в глазах — преосвященный, по совершении молебна, мгновенно ощутил облегчение и, приписывая это благодатной силе чудотворной иконы святителя, стал размышлять: не восстановить ли ему запустелую обитель? Еще раз обошедши кругом весь монастырь, со вниманием подробно осмотрев все здания и нашедши все не в таком уже ветхом и плачевном положении, как было представлено, он еще более стал утверждаться в своем предположении содействовать восстановлению упраздненной обители.
Не раз во время ночи, поле этого осмотра, владыка припоминал местность Берлюковской пустыни и думал, как бы хорошо было снова сделать ее жилищем благоговейных иноков. Наутро, восстав от сна, он почувствовал себя совершенно здоровым». Приглашенный затем для прогулки посмотреть рыбную ловлю, преосвященный, занятый своей мыслью, сказал гостеприимному хозяину: «Я задумал, что, ежели есть Божие произволение на обновление обители, ловитва будет обильна и не проторжется мрежа»... Началась ловля. Наконец, притянули невод к берегу, стали тащить его и, говорят, насилу вытащили: столько было рыбы, и не проторжеся мрежа. Тогда владыка, действительно, счел это за указание воли Божией и начал дело об обновлении обители. Энергичными усилиями, сам выбирая для нее настоятелей, исхлопотав ей из Святейшего Синода указ о восстановлении ее в качестве заштатного монастыря, снабдив ее средствами, привлекши к ней благотворительность окружавших ее именитых дворян, владыка, будучи уже высокопреосвященнейшим митрополитом Московским, сам мог видеть полное осуществление его давнишнего благожелания обители. Особенно громко прославилась она и расцвела с 1820-х годов, благодаря обретению в ней явленной иконы, так называемой «Лобзание Христа Спасителя Иудою», ознаменовавшей себя многими чудесами.
Монастырь был закрыт в 1920 году. С середины XX века занят психиатрической туберкулёзной больницей. В начале 2000-х годов часть зданий возвращена верующим, монастырь вновь открыт на части территории в 2007 году.
Рыхловская Николаевская пустынь
Она находится в Черниговской епархии и также прославилась своим явленным чудотворным образом святителя. О дивном явлении этой иконы предание рассказывает следующее. «В царствование благочестивейшего государя Михаила Феодоровича один пчеловод, доброй и безупречной жизни, из села Оболонья, проходя однажды, по обычаю своего промысла, при осмотре бортей мимо высокого клена, увидел на нем икону святителя Христова Николая. Так как ранее он никогда не замечал никакой иконы на этом месте, то он удивился этому явлению образа и, полный благоговения и страха, снял его с дерева и принес в дом свой. Но дивная икона святителя на следующий день чудесно опять оказалась на том же самом дереве. Благочестивый пчеловод, в простосердечной любви своей к Богу и Его угоднику, снова взял образ святителя и принес в дом, и вторично чрез ночь икона явилась на том же дереве. Усматривая в таковых чудесных знамениях от иконы пути особенного смотрения Божия, благоговейный муж решился, наконец, и еще раз как бы испытать силу Божью. С теплой молитвой веры снял он икону с дерева в третий раз и, принесши домой, спрятал ее в сундук, желая утаить это Божественное сокровище от людей. Но... святая икона и отсюда исчезла.
После того пчеловод, видя уже явно волю Божью на всеобщее явление святой иконы людям, объявил о ней и о дивных знамениях от нее в ближайшем городе и окрестностях. Услышав это, народ со страхом, благоговением и славой дивному во святых Своих Богу собрался на место явления образа в бесчисленном множестве для поклонения ему, и многие страдавшие разными болезнями получили от чудесного образа совершенное исцеление. Тогда, в искреннем благоговении и благодарности угоднику Божию за его особенные милости к ним, православные на общий счет построили для святого образа часовню, которая и существовала затем довольно долгое время, пока дальнейшие чудеса от образа не побудили благодарных почитателей его построить для него и храм. Именно, гетман Скоропадский, удрученный долговременной болезнью и от тяжкого изнурения ей не надеявшийся уже на выздоровление, по вере и молитве пред образом получил от угодника Николая помощь и облегчение в своем недуге. В признательность за это он построил во имя Чудотворца небольшую деревянную церковь на месте явления его образа. Престол этого первого храма утверждался на месте того дерева, на котором явилась икона; сама она была храмовым образом, а служил в ней два раза в году, 6 декабря и 9 мая, сначала священник ближайшего села Оболонья — Василий.
Спустя некоторое время слава святого образа привлекла сюда и нескольких отшельников, любителей уединенной жизни, так как место явления его поистине представляло для нее благоприятные условия. Вдали (верст за семь) от человеческого жилья, среди густого, векового, почти непроницаемого леса, со страшными, почти непроходимыми от зарослей оврагами с трех сторон, оно было самое подходящее для безмолвной подвижнической жизни. Отшельники приютились в расселинах крутых оврагов, и оставшиеся от них пещеры доныне свидетельствуют об их отшельнических подвигах. Из числа этих пустынников, первых основателей возникшей здесь впоследствии пустыни, иноки Евстафий, Елисей и Илья удостоились быть свидетелями нового чуда от образа Николая Чудотворца. Однажды Илия, в отсутствие других двух иноков, небудучи в состоянии более бороться собственными силами против бесовских искушений, перенес образ святителя из церкви в свою келью, чтобы молитвою пред ним успокоить свою душу, и после молитвы ушел на работу в лес. В это время загорелась его келья, и Илья, увидев ее издали в пламени, страшно испугался и опечалился, думая, что вместе с кельей сгорит и находившаяся в ней икона. Каковы же были радость, восторг и удивление Илии и двух его братий, когда, пришедши, они нашли в пепле чудотворную икону святителя Николая целой и невредимой».
Так чудесами своего образа святитель Николай положил основание Рыхловской обители; чудеса же его дали ей и это ее название, потому что оно произошло по поводу следующих событий.
Уже названный выше священник села Оболонья, Василий, в один год, по известному одному ему причинам, хотел было оставить храм явленного образа в самый праздник перенесения мощей святителя без службы, и вот что из этого вышло.
«Святитель Николай явился ему в ту же ночь пред рассветом дня во сне с лицом кротким, таким же точно, с каким он изображен на самой новоявленной иконе, и укорял его в небрежении, говоря: «Василий! Зачем нерадишь о своем звании, к которому ты призван Богом? Зачем оставил мой пустынный храм без славословия Бога Царя, дивного во святых? Зачем поленился утешить веру жаждущих с любовью пения церковного празднолюбцев? Отдашь ответ Иисусу Христу, святейшему Сыну Божию, призвавшему тебя к сану священства, чтобы быть строителем Таин Его, так как вот предстоит многое множество народа в веси пустынной, подобно овцам, не имущим пастыря. Итак, встань и поспеши ныне, благоговейный иерей, и побойся праведного гнева Божия свыше на творящего дела Божия с небрежением».
Священник Василий пробудился от сна в страхе и боязни, но уже не здоровым, а расслабленным, и закричал: «Рыхло, рыхло, рыхло везите меня в храм святого Николая, к чудотворной его иконе, чтобы мне исцелиться, ибо согрешил я пред небом и пред ним!» «Рыхло» — польское слово, значит: «скоро» (rychlo), и по желанию священника его тотчас же привезли во храм Угодника, где, раскаявшись пред чудотворною иконой, он немедленно и получил облегчение. Однако, по причине усталости во всем теле, он не в силах еще был совершать богослужение. Тогда во славу великого святителя Божия явилось новое дивное знамение Божие. Не желая оставить день праздника Своего Угодника не почтенным славословием церковным и собравшийся во храм его и жаждущий пения и службы народ без молитвы, Вышний посылает сюда с одним юношей в колеснице другого иерея из Новгород-Северского. Этот иерей, Феодор, шел в свою приходскую церковь к Литургии с вином и просфорами, когда с ним встретился этот юноша, от имени больного названного священника Василия упросил его приехать в этот пустынный храм и в один час успел прибыть с ним на это место, удаленное от Новгорода-Северского на 50 верст. Привезши иерея, юноша с колесницей пред глазами всех вдруг стал невидим. Когда священник Феодор пред началом Божественной литургии рассказал всем о своем необычайно скором приезде, то весь народ, пораженный этим происшествием и внезапным исчезновением юноши, единогласно возопил: «Рыхло! Рыхло», — т.е. — что так скоро! От этого-то и образ святого Николая наименован Рыхловским, а потом и самая обитель, устроенная во имя его, получила название Рыхловской».
И вся дальнейшая история места явления чудотворной Рыхловской иконы святителя Николая также прославлена чудесами Угодника. После поселения вышеупомянутых иноков первым основателем на этом месте настоящего пустынного монастыря был благочестивый гетман Даниил Хмельницкий с родным братом своим Василием, оба побуждаемые к этому верою и чудесами новоявленного образа. Построенный ими деревянный монастырь оставался до 1743 года, когда попечителями его был построен новый, каменный. В 1754 году и этот новый каменный был обращен в пепел сильным пожаром. Сгорело все: и церкви с иконостасами, и все здания, но чудотворный образ опять остался цел, и под его чудесным покровительством обитель снова скоро восстала в еще лучшем виде. Уже в 1760 году была освящена соборная трехпрестольная церковь, каменная, огромная и высокая, пятиглавая, построенная по плану знаменитого архитектора Растрелли, с главным престолом во имя чудотворца Николая, и здесь же пребывал его славный образ. Записанное предание свидетельствует, что святитель проявил особенное попечение об этом храме своем еще при его созидании. Когда постройка его уже приходила к концу, вдруг возник недостаток в железе и не из чего было сделать железные решетки на окнах. Тогда что же делает угодник Божий? Он побуждает правителя одного судна, нагруженного уже поделанными решетками и другим железным материалом для строившегося тогда в Киеве собора Андрея Первозванного, вместо Киева везти решетки в Рыхловскую пустынь, и судовладелец, усматривая в этом побуждении волю Божию, на другой день доставил судно в Рыхловскую обитель, к восторгу и благодарному удивлению строителей. Весь этот материал для Андреевского собора был заготовлен на казенный счет. Императрица Елисавета, узнав об ином употреблении железа по особой воле Божией, всемилостивейше не только распорядилась (в 1744 году), чтобы все так и осталось и денег с обители не требовали, но в 1749 году, по поводу того же чудесного случая, особой жалованной грамотой подтвердила права пустыни на владение ею прежними вотчинами и осыпала обитель многими другими знаками монаршего внимания.
Подобный же чудный рассказ передавался в обители еще об одном Евангелии, дарованном пустыни от иеромонаха Мисаила, казначея Троице-Сергиевой лавры; Мисаил хотел это Евангелие отдать в приходскую церковь своего родного села. Но во сне ему явился Николай Угодник со словами: «Это Евангелие Рыхловской Николаевской пустыни», после чего отец-казначей и препроводил это Евангелие в пустынь, где оно и хранится доселе с надписью: «Евангелие сие п. Т. С. л. к. Мисаил Ч... по видению 1747 года сентября 5 дня».
Кроме указанной главной церкви в пустыни было еще три. Из них одна каменная, небольшая, изящная, на западном углу ограды, также во имя святителя Николая, стояла над величайшим оврагом, покрытым дремучим лесом. Престол в ней, по преданию, был утвержден на пне того самого дерева, на котором явился образ (церковь была построена в 1650 году).
Определенная было в 1786 году при учреждении новых штатов малороссийских монастырей к упразднению, пустынь, по особой просьбе фельдмаршала П. А. Румянцева, оставлена.
В городе Коропе (Черниговской же епархии) в Архангельской церкви хранилась точная копия с Рыхловского чудотворного образа святителя. По четвергам еженедельно пред ней читались акафисты святителю. И эта икона, и это обыкновение ведут свое происхождение с 1848 года. В этот год, когда холера поражала народ и здесь, некоторые из граждан пригласили к себе чудотворный образ из Рыхловской обители; затем все граждане торжественно встретили ее, внесли в Михайловскую церковь и на другой день, после молебна Угоднику, обнесли кругом города с крестным ходом. Свидетели-очевидцы говорят, что холера после этого немедленно прекратилась.
Возрождение Пустынно-Рыхловского монастыря (ныне находится в Нежинской епархии Украинской Православной Церкви) началось с 2004 года. Первую литургию здесь отслужили просто под открытым небом 21 мая. Братии были переданы некоторые святыни, главная из которых — икона святителя Николая (к сожалению, ее оригинал не сохранился). Сегодня в обители живет несколько монахов и послушников.
Валуйский Успенский монастырь
В городе Валуйки Воронежской губернии (ныне — Белгородская область Российской Федерации) находился Успенский Пристанский монастырь, где пребывал явленный чудотворный образ святителя Мирликийского.
«Из записей видно, что эта икона была найдена еще до устроения монастыря (т. е. до 1613 года), но в каком именно году, неизвестно; вероятно, вскоре по основании Валуек (1593 года)». Рассказывают, что нашел ее один из Валуйских жителей, когда он косил траву на лугу у самого соединения рек Оскола и Валуя. Нашедши образ, благоговейный горожанин тотчас отнес его в городскую (Валуйскую) церковь, но икона через несколько дней исчезла из храма и оказалась на месте первоначального своего обретения. Тогда граждане в другой раз и уже с торжественной процессией перенесли ее в тот же храм, и снова через несколько времени икона чудесно явилась на прежнем месте. После этого, ввиду столь очевидного выражения Угодником своей воли, было решено на месте обретения дивного образа построить часовню имени святителя.
Эта первая часовня Угодника и была началом монастыря. Первая церковь его также если не в главном, то в придельном алтаре была посвящена имени святителя, ради его иконы, так как Михаил Феодорович, государь, в своей жалованной грамоте от 1624 года говорит о монастыре, как об обители «Успения Пресвятыя Богородицы и чудотворца Николы Пристанского». Чудотворная икона сначала стояла в указанной первой часовне, а потом, после устроения монастыря, скоро была перенесена в храм его и сделалась собственностью обители навсегда.
Граждане, однако, не желали навсегда расставаться с чудотворным образом святителя и, в память первоначального пребывания иконы в городе, постановили ежегодно с торжественным крестным ходом приносить ее в городской собор в седьмую неделю по Пасхе, так как, по преданию, именно около этого времени был обретен образ. Здесь икона оставалась до Духова дня, когда она снова также торжественно возвращалась в монастырь. Во время этого обратного шествия крестный ход с образом всегда посещал часовенку недалеко от монастыря, где, по преданию, первоначально явился образ, для совершения хвалебного водосвятного молебна Угоднику.
Такова прошлая слава Валуйского чудотворного образа святителя.
Описание внешнего вида его мы находим в монастырской описи 1800 года. «Явленная и чудотворная икона святителя Николая над правым клиросом (за клиросом) в серебряной позлащенной ризе, в резном позлащенном и расписанным штуками украшенном киоте». Кроме того, образ был увешан множеством разных привесок, золотых и серебряных, — свидетельство многих дивных знамений, бывших от образа, верою народной в силу святителя.
В 1926 году монастырь был закрыт официально. С 1935 года территория монастыря занята детской воспитательной колонией МВД. Верующие надеются, что под этими сводами когда-нибудь вновь зазвучат молитвы и церковные песнопения
Успенская Святогорская пустынь
Святогорская Успенская лавра (Свято-Успенская Святогорская Лавра) — православный монастырь Украинской Православной Церкви в Святогорске (Донецкая область). До 1918 года — Святогорская Успенская пустынь, заштатная, общежительная Харьковской епархии. Эту пустынь называют «Святые Горы» потому, что она раскинулась частью по горам, частью у подножия их. Но почему это «святые»? Мы знаем святую гору Афон, называем так еще холмы «матери городов русских» — Киева, и понимаем эти названия. Почему же еще и местность этой обители и самую обитель называем «Святыми Горами», «Святогорскими»?
Потому что и эти горы, и эта местность, и эта обитель прославились так же, как и названные святые места; потому что это место освящено особой милостью Всеблагого Создателя.
И прежде всего — освятил Творец эту обитель и ее местность дивными красотами природы. «Святые Горы» — две горы, обе меловые. Одна, вся покрытая густым лесом, растет постепенно, отступая немного назад, другая, с голой меловой вершиной, отвесно возвышается над струями Донца из-за тенистых рощ у ее подножия. Своими причудливыми остроконечными скалами, своей белизной она необычайно живописно рисуется на темно-зеленом фоне покрытой лесом другой горы и соседних холмов. А внизу этого узора белого и зеленого цветов, окаймляя его, протекает быстрый и ясный, прозрачный, как хрусталь, Донец, темно-голубой от отражающегося в нем жаркого южного неба, сверкающий и отливающий всеми цветами радуги под лучами знойного украинского солнца.
Но это не все. Господу угодно было эту святую красоту Им созданной природы запечатлеть проявлениями еще более совершенной красоты — чистого человеческого духа.
Обнаженная меловая гора вся изрыта внутри пещерами и ходами, пробитыми в мелу усилием рук иноческих.
Про величие этих мест хорошо сказал святитель Иннокентий, празднуя однажды здесь день коронации императора Николая I: «Много значит живая, разнообразная и величественная природа; еще более значит дух бессмертный с его стремлением к беспредельному, с его предчувствием вечного, с его отрешенностью от всего земного. Но где величие природы сходится с величием духа и составляет единое целое, там невольно останавливаешься в радостном умилении, благоговеешь и возносишься мыслию к Создателю всяческих. Много ли же есть на лице земли нашей, где бы дух и вещество сошлись так наружно и выразили свое взаимное действие так явственно, как здесь? Рука природы, она произвела эту дивную скалу, которая целые тысячелетия готова, по-видимому, пасть, и целые тысячелетия стоит несокрушимо, посмеиваясь изменчивости вод, текущих у ее подножия. Бессмертный дух, он слабыми руками человека проник в сердце сих гор, освятив мрачные недра их молитвою и утвердив среди них престол Богу живому».
Так дивно и священно это место, что и уста знаменитого витии не находят в себе достаточно слов, чтобы описать всю славу его. Господу угодно было, однако, возвысить эту обитель еще более — славой имени великого угодника Своего, святителя Николая. Его образ явился здесь на меловом столбе пещерного храма. И этот храм был затем посвящен имени святителя Николая.
Время основания пустыни нет возможности определить точно. По летописям это место известно еще с 1111 года. Тогда русские князья здесь, на берегах Донца, одержали славную победу над половцами. Но, может быть, прославилось оно как святое и гораздо ранее. По виду его пещер и ходов, по их обширности и устройству, по их сходству с пещерами и ходами Киевскими, можно думать, что они так же древни, как Киевские, и ископаны иноками еще во времена святых Антония и Феодосия Печерских. Во всяком случае, «несомненно, что выходцы лавры Печерской основали нашу обитель, — говорит один настоятель ее. — О том свидетельствуют, кроме ископанных пещер, храмовые праздники, сходные с Печерскими, и память святителя Николая, особенно чествуемая в Киеве и, вероятно, оттуда к нам перенесенная. Есть, однако, у нас и другое предание об основании Святогорской обители, весьма замечательное. Говорят, будто однажды иноки афонские, плывшие в Россию, приняли ошибочно устья Дона за Днепровский лиман и, подымаясь вверх по реке, нашли это место, которое так живо напомнило им родную местность святогорскую, что они решились тут поселиться и даже сообщили сладкое название Святогорья неведомым доселе скалам». Тогда еще эти горы служили местом подвигов для ревностных и благочестивых иноков. После того они служили убежищем православных и отшельников от диких и жестоких монголов. Как страж земли и веры русской, стояла затем обитель на порубежье населенных владений Московского государства и степных южных пространств, владений хищных татар. С вершины гор более чем на сорок верст вдаль можно было видеть все окрестности. Этим и пользовались в старину иноки. Отсюда они следили за крымскими хищниками и вовремя предупреждали Русь об их набегах. Даже в 1680 году эти ордынцы вторглись в окрестность обители и увели тогда в плен начальника ее, архимандрита Иоиля.
Еще менее чего-либо точного можем мы сказать о чудотворном образе святителя Николая Святогорского. Знаем только, что после упразднения монастыря в 1786 году, когда он и все земли его подарены были императрицей светлейшему Потемкину, пленившемуся красотой этого уголка, слава святого не покидала этого места и бывшей обители среди народа. Весь южный край по-прежнему стекался сюда, и именно к иконе святителя, для молебствования пред ней, с усердием припадал к славной иконе и в простоте и величии своей веры уносил с собой отсюда горстки земли и частички мела для употребления от недугов.
Новые времена для пустыни и славы ее начинаются с половины XIX века. В 1844 году потомки великолепного князя Тавриды выразили желание восстановить древнюю обитель. Снова ей были возвращены ее горы с покрывающими их лесами. Соединенные усилия крупных местных землевладельцев-помещиков и других почитателей этого святого места украсили обитель богатыми строениями. Руководясь чувством глубокой любви к природе и понимая красоты ее, строители воздвигли белые храмы и здания новой обители в полной гармонии их стиля с видом и очертаниями самых гор. Кажется при виде обители, как будто и храмы эти, и все здания искони составляли одно органическое целое с самими скалами, к которым они прислонились, как будто они — прямое продолжение остроконечных меловых масс, на которых возвышаются. Своими правильными и стройными линиями эти создания рук человеческих только еще увеличили безыскусственную очаровательность Святых Гор. Тогда же иждивением помещика Изюмского уезда Малиновского был возобновлен, или лучше, почти вновь создан и храм Чудотворца на вершине меловой скалы, и к нему устроены ходы: подземный — чрез пещеры, и наружный — по уступам гор, в виде крытой галереи, пятьюстами ступеней поднимающейся к вершине утеса.
Явленный образ святителя обычно находился в главном Успенском соборном храме обители, налево от главного алтаря, под сенью, а время с 1 октября до Пасхи — в Покровском храме, и здесь еженедельно перед ним читался акафист. Только по желанию богомольцев, в память его первоначального местопребывания и обретения, его носили в горный храм Чудотворца, где также читался акафист святителю. Трудно описать величественность и трогательность зрелища, когда такой крестный ход с иконою Чудотворца поднимался вверх по пещерам и спускался вниз с молебным пением Угоднику.
Итак, это «место, рукою Самого Творца преукрашенное, видимо, выставленное на удивление всем зрящим, которое из всех подобных ему мест в краю нашем одно удостоилось носить в устах народа название святого — обитель благочестия, упредившая бытием своим едва ли не все прочие обители отечественные, отразившая в себе со всею верностию труженический образ жизни святых отшельников Киево-Печерских и пережившая все ужасы времен Батыя и Тамерлана — храм, куда целый юг стекался за благословением, где преклоняли колена и проливали мольбы за отечество благоверные князья российские, — пещеры, бывшие свидетелями подвигов самоотвержения самого высокого, облитые слезами святых тружеников и, без сомнения, кровью многих мучеников», — это столь славное место, прибавим мы к словам, сказанным в XIX веке владыкой Иннокентием, знаменито еще как место древнейшего чествования и славы великого Архиерея Мирликийского.
События 1917 года и приход новой Советской власти трагично отразились на дальнейшей судьбе Святогорского монастыря, разграбление которого началось с января 1918 года. В 1922 году монастырь был ликвидирован, а на его месте образован Дом отдыха для трудящихся Донбасса. Наступило время окончательного разорения монастыря.
Святогорская обитель была вновь открыта в 1992 году. В этом году монастырю отдали разграбленный и осквернённый, превращённый в кинотеатр Свято-Успенский собор. Только в конце 2003 года Святогорскому монастырю были окончательно переданы находившиеся в ведении Славяногорского историко-архитектурного заповедника и санатория «Святые Горы» жилые и хозяйственные строения.
9 марта 2004 года Священный Синод Украинской Православной Церкви принял решение о присвоении монастырю статуса лавры.