Поскольку вопрос о социалистических обрядах был поднят на страницах прессы, читатели начали присылать в редакции газет и журналов свои вопросы и комментарии, вовлекая в разговор о социалистических обрядах широкую советскую общественность. Эти дискуссии в прессе позволили выявить перемены в общественном мнении по поводу определения ценностей советского общества и отражали политические, идеологические, социальные и культурные новшества хрущевской эпохи. Например, предметом небольшого скандала стала свадебная открытка, опубликованная в газете «Советская культура» в 1958 г., поскольку представленное на ней символическое изображение «хорошей жизни», предложенное художником Леонидом Владимирским727, – дом, автомобиль, три малыша, подкова, а рядом черная кошка, перечеркнутая красной чертой, – подверглось критике со стороны нескольких читателей как отступление от ценностей советского общества. Характер идеологических претензий к открытке лучше всего отражен в письме, присланном А. Шешиным в сатирический журнал «Крокодил». В своем письме Шешин саркастически поздравлял издательство «с выпуском брака, прилагаемой открытки художника Л. Владимирского, изданной тиражом 350 тыс. экз.» и содержащей «изображение „счастья“ в виде подковы, индивидуального домика, трех первенцев, автомашины». «Для полного мещанского счастья», по мнению Шешина, не хватало лишь «семи слонов», декоративных мраморных фигурок, которые в советском лексиконе стали символом обывательского образа жизни728.
Опубликованный в прессе ответ художника тем не менее свидетельствует, что Владимирский был убежден: в начавшейся культурной баталии он занимает верную сторону, и доказательством, по его аргументации, служит то, что весь тираж открытки, составлявший 350 000 экземпляров, уже раскуплен. «Когда мы в редакции начинали работу над этой, несколько необычной поздравительной открыткой, – писал Владимирский, – то были уверены, что найдутся отдельные люди, которым она не понравится, которые поспешат показать свою „политичность“ и свой „тонкий вкус“, раскритиковать ее». «Можно сказать, – продолжал Владимирский, – что, создавая эту открытку, мы осознанно шли на спор с теми людьми, которые еще находятся в плену устарелых представлений». Почему, спрашивал он, когда партия призывает «к еще большему увеличению благосостояния народа», нельзя пожелать советскому человеку «зажиточной жизни», если он достиг этой жизни честным трудом? Когда-то, указывал он, считалось «мещанством» наряжать елку на Новый год, тогда как «теперь мы не только елку, но и зимний русский народный праздник Масленицу в Москве во Дворце спорта целую неделю отмечаем». «Мы за то, чтобы торжественно и весело справлять комсомольские свадьбы, за то, чтобы женихи дарили невестам обручальные кольца, – заключал он. – Пусть жизнь советских людей с каждым годом становится богаче, интересней, содержательнее. И не будем бояться нового, даже если это новое использует старые традиционные формы»729. Таким образом, для Владимирского сочетание потребительства и традиций не противоречило советским ценностям, а скорее отражало новые возможности современной советской жизни. Публикуя подобный обмен мнениями, пресса представляла советским людям новую идеологическую модель, которая легитимизировала социалистические обряды, в том числе самые «традиционные» и «мещанские» их элементы.
Ил. 13. Свадьба космонавтов В. В. Терешковой и А. Г. Николаева. А. Г. Николаев расписывается в книге регистрации актов. Москва, ноябрь 1963 г. Фото Б. Н. Ярославцева. ЦГА Москвы. Арх. № 0-99270
Ил. 14. Свадьба космонавтов В. В. Терешковой и А. Г. Николаева. Свидетельница В. И. Гагарина расписывается в книге регистрации актов. Москва, ноябрь 1963 г. Фото Б. Н. Ярославцева. ЦГА Москвы. Арх. № 0-99271
Но, возможно, ничто в такой мере не способствовало внедрению новых социалистических ритуалов, как превращение свадьбы космонавтов Андрияна Николаева и Валентины Терешковой в публичное зрелище (см. ил. 13). Свадебная церемония состоялась 3 ноября 1963 г. в московском Дворце бракосочетаний в присутствии видных партийных и правительственных чиновников и деятелей культуры, в том числе Хрущева и Юрия Гагарина (см. ил. 14). Пресса, жаждущая запечатлеть рождение «первой космической семьи», подробно описывала составные части социалистического свадебного ритуала730. Советские читатели узнали, что Терешкова, ставшая интернациональным символом прогресса гендерных отношений в советском обществе, была одета в традиционное белое платье с фатой и что жених и невеста вошли в зал Дворца бракосочетаний под звуки фортепианного концерта № 1 П. И. Чайковского. Сам свадебный обряд включал несколько компонентов: Терешкова и Николаев расписались в книге записей актов гражданского состояния, обменялись кольцами и поцеловались, а затем председатель исполкома Моссовета вручил им свидетельство о браке. После официальной церемонии, как сообщалось в прессе, новобрачные вошли в банкетный зал, где «по старинному обычаю все поднимают за счастье молодоженов бокалы». Хрущев поздравил новобрачных, а Гагарин провозгласил тост за то, как хорошо видеть таких «богатых духовно людей», вступающих в брак731. Вскоре после свадьбы космонавтов, 19 ноября 1963 г., советское телевидение показало репортаж со свадьбы двух работников Московского автомобильного завода имени И. А. Лихачева (ЗИЛа)732. Социалистический свадебный обряд вошел в жизнь советского общества.
Отвлечь советских людей от религии: советские обряды как орудие атеистической пропаганды
Хотя проект новой обрядности внедрялся в жизнь советских людей через комсомольские инициативы, дискуссии в прессе и медиасобытия (такие, как свадьба двух космонавтов), процедуры социалистических обрядов создавались за закрытыми дверями, силами партийных организаций, правительственных органов и учреждений культуры. Академия наук СССР изучала изменения быта советских людей, уделяя особое внимание обрядовой культуре733. Этнографы, историки и фольклористы выявляли и документировали примеры социалистических обрядов, спонтанно возникавших на просторах Советского Союза. Исследователи из Государственного музея истории религии в Ленинграде проводили полевые исследования в глубинке, отыскивая факты успешно укоренившихся социалистических обрядов, а также доказательства снижения числа религиозных обрядов734, а Центральный дом народного творчества имени Н. К. Крупской (ЦДНТ) в Москве отправлял любителей-фольклористов в сельскую местность изучать опыт проведения социалистических свадеб и колхозных праздников. Помимо собирания примеров органически возникших социалистических ритуалов, этнографы и фольклористы также изучали религиозные обряды, чтобы освободить их от религиозного значения, выявив их дохристианские корни735. 25–27 октября 1960 г. ЦДНТ и общество «Знание» провели совместную конференцию на тему «Советские праздники, народные традиции и их роль в преодолении пережитков религии», где представители партии, правительства и учреждений культуры впервые собрались вместе, чтобы обсудить разработку и внедрение в жизнь социалистических обрядов как централизованный проект736. За ней последовало еще несколько республиканских и всесоюзных конференций, посвященных социалистическим обрядам; в совокупности все эти меры положили начало тому, что может быть названо социалистическим обрядовым комплексом.
Изначально проекту создания социалистических обрядов дала политический импульс антирелигиозная кампания. Поскольку мизерные результаты антирелигиозных инициатив показали, что религию невозможно преодолеть ни силой, ни дискуссиями, лучшим орудием атеистической пропаганды стали считать социалистические обряды. Значимость обрядов для атеистической работы возрастала еще и потому, что обрядность представлялась теперь самым важным в религии: с точки зрения правящей партии именно соблюдение религиозных обрядов позволяло успешно сохранять жизнеспособность религии, а также было одним из наиболее существенных источников церковных доходов. В силу этого проект внедрения социалистической обрядности преследовал две цели: ослабить церковь и религию, расшатывая религиозную обрядность, и упрочить авторитет партии и коммунистической идеологии, воздействуя на идейное и духовное развитие советского общества.
Чтобы ослабить церковь, Совет по делам Русской православной церкви осуществлял давление на нее, настаивая на необходимости внутрицерковных реформ, которые и были проведены в 1961 г. Для сохранения видимости отделения церкви от государства Совет тщательно создавал впечатление, что инициатива реформ исходит от самой церкви. Как докладывал ЦК КПСС новый председатель Совета по делам Русской православной церкви, Куроедов, «Совет убедил патриарха Алексия дать указание епархиальным управлениям о целесообразности перевода духовенства по оплате на твердые оклады под тем предлогом, что такой мерой устраняются различные недоразумения между священнослужителями и местными финансовыми органами в начислении подоходного налога»737. Русская православная церковь была вынуждена превратить священнослужителей в наемных работников – эта стратегия Совета по делам Русской православной церкви была намеренно направлена на то, чтобы снизить число церковных обрядов, лишив духовенство «материального стимула» совершать их. Церковь также стала требовать от тех людей, которые хотели совершить обряд крещения, венчания или отпевания, сообщать приходской администрации свои паспортные данные, чтобы создать препятствия для тех, для кого огласка была нежелательной. Более того, теперь для крещения ребенка требовалось согласие обоих родителей, а крещение без такого согласия квалифицировалось как посягательство на свободу совести родителей-атеистов. На практике это означало, что бабушкам стало гораздо труднее окрестить внуков втайне, хотя часто предполагаемое самоуправство бабушек было лишь способом отрицания вины родителей, чтобы уберечь их от возможных неприятностей. Как отметил один уполномоченный Совета по делам Русской православной церкви, введение новых правил позволило одному городскому совету выявить одиннадцать коммунистов, окрестивших своих детей, и хотя четверо из них первоначально отрицали, что дали согласие на крещение, доказательством их вины стали подписи на заявлениях