Монастыри представляют собой самоуправляемые территории и не подчиняются никаким церковным властям, кроме Вселенского Патриархата, зависимость от которого лишь духовная. Все афонские обители подразделяются на царские, патриаршие и ставропигийские. Царские появлялись после указа византийских императоров. Патриаршие названы так, потому что были связаны с Константинопольским Патриархатом, принявшим над ними свое покровительство. А ставропигийские происходят от слова «крест» (ставрос), который водружал на фундаменте при их заложении патриарх.
Великая Лавра
Главная и самая большая обитель в афонской иерархии – Великая Лавра заложена преподобным Афанасием Афонским в 963 году и позднее была освящена в его честь. Собственно с него и началось заселение монахами Афона.
Вход в монастырь Великая Лавра
Афанасий удалился на гору Агион-Орос, дабы отказаться от всего мирского. Тут и обнаружил его друг детства Никифор Фока, позже ставший императором Византии. На полученные от него деньги Афанасий затеял строительство большого монастыря, с первых же лет своего существования попавшего под покровительство византийских императоров. Жившие на горе небольшие группы отшельников стали обвинять Афанасия в том, что он позволил внешнему миру вторгнуться в уклад их святилища. Впрочем, император презрел эти протесты и отверг обвинения; чтобы уладить недовольство, он подписал эдикт, предоставлявший монахам монастыря Святого Афанасия постоянные права на гору. С того времени были заложены каноны монашеской жизни и административное мироустройство. День разделен на три равные части, посвященные молитвам, работе и отдыху. Подъем, заутренняя молитва, литургия и только после этого – прием пищи, затем работа, которая поручена каждому, во второй половине дня снова молитва, легкий ужин и отдых, звон оповещает время индивидуальных молитв. Посетители и гости афонских монастырей могут принимать участие в большей части молитв и деятельности монахов; интерес и здоровое любопытство только приветствуются.
Именно на этом месте встанет
Первая обитель древних дней
И отсюда ниточку протянет
В ожерелье всех монастырей.
Потому-то Лаврой называться
Будет ей вовеки суждено.
Православной веры, если разобраться,
Ею кружево давно заплетено.
А кругом покой природы вечной
Окружает лик монастыря.
Только что с красою безупречной
Отгорела яркая заря.
Тишина и уединенность, которых искал Афанасий десять веков тому назад, до сих пор продолжают царить здесь для каждого паломника, жаждущего найти в своем сердце Бога. Под византийскими куполами, в тени крытых живописных галерей время как бы застыло для вдумчивого созерцания икон и мозаик, постижения поэтических и почти внеземных красот.
Со дня своего основания территория этой Лавры обнесена могучими крепостными стенами, над которыми возвышается старинная башня Цимисхия, преемника императора Фоки. В центре Великой Лавры находится собор (кафоликон) св. Афанасия, по образу которого и были построены остальные соборные храмы Афонского полуострова; эта обитель и считается основоположником всего уклада монашеской жизни, принятого на Святой горе. Возведенный в Х веке соборный храм Святого Афанасия Афонского изначально был посвящен Благовещению Богородицы. Сегодня здесь в пристроенной маленькой церквушке пребывают мощи святого. Весь храм расписан великолепными фресками великого критского иконописца Феофана. У алтаря находится огромный крест, украшенный серебром и драгоценными камнями, приписываемый династии Палеологов; крест этот предназначался для войн, в качестве знамения и заклятия против врагов. В притворе в серебряном окладе висит чудотворная икона Божией Матери «Экономисса». Кроме того, достойны внимания чудотворная икона Богородицы «Кукузелиса», а также икона Богородицы «Ктиторика» (изображает чудо, когда Богородица указала св. Афанасию место, откуда после удара посохом пойдет вода).
История появления иконы «Экономисса» такова. В наступившие тяжелые времена голода и неурожая Лавра опустела. Афанасий отправился в свой печальный путь в Карею, главный город Афона. Встретившаяся ему женщина под голубым покрывалом оказалась Матерью Господа. Она и приказала ему возвращаться и не оставлять своей Лавры. Устыдившись своего малодушия, Афанасий повернул вспять и к своему великому изумлению нашел опустевшие во время голода кладовые и сосуды наполненными всем необходимым. Вскоре в обитель опять собралось множество братии.
Согласно воле Царицы Небесной в Лавре Св. Афанасия с той поры не бывает эконома, а только подэконом, или помощник Экономиссы. Вскоре была написана и сама икона: Пречистая, сидящая на Престоле, баюкает Младенца Христа в левой руке, с левой стороны Престола св. Афанасий держит вид своей Лавры; так символически отображено то особенное попечение, забота и покровительство, оказываемое обители со стороны Богородицы.
А вот как в начале прошлого века воспринял Великую Лавру русский писатель Борис Зайцев («Афон», 1928):
«Справа от нас было море, слева бело-серые кручи Афона, испещренные черными лесами… Мы шагали по большим камням “большой” дороги, по которой ехать никому не посоветуешь: лучше уж пешком. Да и вообще в этом царстве нет дорог проезжих… На повороте ее открылось сухое поле с отдельными оливками и серыми камнями, тощими посевами – за ними поднимались стены и древние башни Лавры Св. Афанасия. Нам попалось стадо овец. Верх Афона еще лиловел, когда мы проходили мимо рвов и башен, вдоль стены к главному входу. Слева раскинулись домики в оливках и кипарисах. В каменных желобах мощно шумела вода. Странно и радостно было видеть такое обилие влаги, слышать прозрачный и сильный ее говор в месте суховыжженном, вовсе казалось бы, неполноводном. Ясно, она шла с гор. Эта вода у них очень замечательная, самый водяной монастырь, святой Афанасий ее прямо из скалы извлек. Так с тех пор и бежит…»
У источника Афанасия Афонского
В воспоминаниях Б. Зайцева речь идет об источнике, с появлением которого связана следующая легенда. Чтобы убедить Афанасия в истинности своего явления и сказанных Ею слов, Богоматерь указала ему на придорожный камень: «Ударь по нему посохом, и тогда узнаешь, Кто с тобой говорит. Только знай: с этого времени Я навсегда остаюсь Экономиссою (Домостроительницею) твоей лавры». Афанасий ударил посохом по камню, который тотчас же разверзся, и из образовавшейся трещины с шумом хлынула вода. Пораженный этим чудом, св. Афанасий обернулся, чтобы благоговейно повергнуться ниц к ногам Пресвятой Богородицы, но Ее уже не было. Осталась вера и глубокая благодарность…
До сих пор в небольшом русле ручья, истекающем из источника, на песке проглядывает крест; его, правда, увидишь под определенным углом зрения. Паломники присматриваются, наклоняются, чуть ли не касаясь лицом воды. А если не видят (из-за облачной погоды или сумеречного времени суток), считают, что не достойны узреть чудо: грехи не дают. Вот так сплетается реальность с вымыслом…
Все началось с источника у моря,
Который посохом своим открыл
Афонский Афанасий, чтобы веры зори
Здесь проявляли вечный пыл.
И вот они горят тысячелетье,
И крест в воде я вижу наяву.
Минули войны, битвы, лихолетья,
А остров веры ныне на плаву.
Императорские указы относительно этого монашеского пристанища и регламентация жизни способствовали строительству на Афоне новых монастырей, которых к XI веку насчитывалось уже более сотни. Вообще X–XII века часто упоминаются как золотой век Агион-Ороса. В это время репутация и слава Афона распространились далеко за его пределами. Так, начало христианской жизни в Древней Руси получило благословение именно со Святой горы. И первым из русских иноков, кто принял монашеский постриг на Афоне, был Антоний Киево-Печерский.
Потом пошли мрачные времена, когда количество насельников значительно сократилось, а многие обители пришли в запустение. Вначале здесь хозяйничали каталонские пираты, а с XIII века – западные крестоносцы, издевавшиеся над монахами и пытками пытавшиеся принудить их к отказу от православной веры. Захватчики, благословлявшие меч и крест и напутствуемые Ватиканом, продержались до середины XV века. Византийские властители, сами будучи не в полной силе в это время, как могли, защищали афонских жителей, уменьшали государственное давление и налоги. К XVI веку монастырей осталось лишь двадцать пять.
Любопытно, что в это время духовного сопротивления монахи стали проповедовать и практиковать исихазм – своеобразное учение-действие, направленное на приобщение к созерцанию Бога. (Название этого философско-мистического течения, зародившегося на Афоне и распространившегося далее по всей Византии, идет от греческого слова со значением «покой, отрешенность».) Если проведение молитв и ритуалов затруднено, то можно приблизиться к Божественным истинам внутренним взором. Но не все благосклонно принимали это необычное направление философско-религиозной мысли. Оппоненты даже затевали ожесточенные споры и публичные дискуссии. Мол, все это от лукавого, никакая форма отрешения не служит познанию Бога, поскольку сущность Его непознаваема, а потому монахи должны посвящать себя лишь изучению трудов философов.
Сторонники исихастов, напротив, полагали, что Бога можно познать через Его энергию и что верующий может отдаваться ей в процессе духовного упражнения, повторяя в темпе дыхания слова: «Господи Иисусе, будь милостив ко мне, грешному». Что-то сродни дыхательной гимнастике, настраивающей на углубленность в тему. Дисциплина и постоянные молитвы будто бы могли позволить видеть «изначальную энергию» Бога, которую наблюдали апостолы Иоанн, Петр и Иаков во время Преображения Господня. Во время этого спора афонский монах Григорий Палама публично опроверг своего основного оппонента Варлама Калабрийского, который после такого поражения перешел в католичество. Немало исихастов было среди монахов Великой Лавры.