ктов с лопатами. Все трое, задрав головы, смотрели в беспросветное небо.
– Чего они ждут? – шепотом спросил Василь.
Акимов тоном знатока возвестил:
– Не иначе удара молнии. Или птичьего брызга в рожи.
– Гордей, у тебя зрение получше моего, – сказал Демид. – Что у священника за символы на одежде? Василь, и ты глянь.
Они присмотрелись. То же самое сделали Акимов и Нечаев.
– Вроде какие-то волны, – неуверенно пробормотал Свиридов.
Василь кивнул:
– Много волн. Но, может, и просто узоры.
«Значит, померещилось, – подумал Демид. – Главное, не знаки той чертовой секты, топившей людей».
– Так, ладно, наша задача выполнена, возвращаемся на Папашу.
– А как же бар с пивом? – робко спросил Василь.
Первым расхохотался Нечаев. Акимов с укоризной взглянул на вахтенного:
– Демид, ты нарушаешь главную заповедь моряка, ступившего на сушу.
– Это не обсуждается, Вилий. Я не буду искать ему портовых шлюх. Только пиво.
Это вызвало еще больший смех.
Они направились к воротам кладбища, но перед этим Демид послал на трубоукладчик геоточку предстоящих похорон. Следом отправил сообщение: «Три часа пополудни. На случай, если вдруг отшибет память». Убедился, что сообщение прочитали, хоть и оставили без ответа.
По главной улице, со стороны порта, двигалась колонна людей. Не больше двенадцати. Плоские лица блестели, омытые не то моросью тумана, не то потом. В середине колонны изгалялась Долорес. Она хохотала и иногда задирала подол платья, демонстрируя роскошные панталоны. Ее трость куда-то задевалась.
– Я просто пьяная старуха! Я ничего не знаю! – весело горланила Долорес. – Катитесь в ад! К черту ваш Праздник! Мы все катимся в угли!
Демид молниеносно расставил руки, преграждая дорогу остальным.
– Все назад!
Из-за его руки выглянул Свиридов. При виде горожан глаза механика округлились.
– А вот теперь я точно могу сказать, что мне и моим нежным почкам здесь не место.
– Боишься, отобьют? – усмехнулся Нечаев, и механик яростно закивал.
– Мы не будем вмешиваться, ясно? – предупредил всех Демид. – Мы вернемся на корабль и выслушаем мнение капитана. И сделаем это с размеренностью плотно отобедавших джентльменов. И вот вам прогноз погоды. Мы займемся ремонтом, если это возможно. А если нет, то просто уйдем в другой порт.
Василь вытянул руку, указывая на что-то. Затряс ею. Один из горожан нес под мышкой обмякшего пса. Судя по всему, разыскиваемого Долорес. Светлая шерсть на боку животного свалялась, и даже сквозь туман было видно, что там блестит кровь.
Пугающая и бессмысленная процессия, больше напоминавшая конвоирование, как раз проходила мимо. Отталкивающие лица одно за другим поворачивались к морякам. В бесцветных глазах вспыхивал огонек интереса и сразу угасал. Никто не произнес ни слова. Что бы сейчас ни происходило, это касалось только горожан.
– Мы для них пустое место! – яростным шепотом воскликнул Свиридов. – Но я даже рад! Пора уносить ноги! Демид?
Но Демид уже вышел на середину улицы. В красной штормовке Папаши, овитый туманом, он напоминал спятившего смотрителя маяка. Блеснули зубы, когда он открыл рот.
– Куда вы ее тащите, досточтимые жители Истада? Уж не хотите ли вы сказать, что у вас где-то есть развеселое местечко?
Процессия уже наполовину скрылась в тумане, когда раздался голос Долорес.
– Хочешь узнать правду, служака, – иди за мной! Иди на Праздник! Возможно, это спасет тебе жизнь! А возможно, погубит ее, раз ты такой идиот!
Она расхохоталась так, слово в ней раскачивался дьявол, швырнувший в топку особенно крупный кусок угля. Плечи Демида опустились, когда он внезапно понял, что некоторое время назад разговаривал с сумасшедшей. Но так ли это? И разве в Истаде есть кружок волонтеров, разбрасывающий спички с загадочными посланиями? Он посмотрел на свою крошечную команду.
«А теперь не вздумай ляпнуть что-нибудь такое, отчего мгновенно прослывешь безумцем. И тогда уже никто не назовет тебя богом сельди, даже если и проиграется в пух и прах».
– Голосуем. Кто за то, чтобы пойти на праздник и поглядеть, что за черти там пляшут?
К облегчению Демида, сразу трое подняли руки.
– Хорошо. Значит, наши с Гордеем голоса можно не учитывать.
– Да черта с два! – возмутился Свиридов. – Я против! Еще как против!
– И я чертовски рад, что ты против.
Пока никто не передумал, Демид отправил капитану еще одно сообщение: «Мы задержимся. Возможно, кому-то из местных требуется помощь. Возьми побольше людей на похороны. В хреновом городке неспокойно».
Ответ пришел незамедлительно: «Принято. Береги зубы, Сеня».
Распрощавшись с кладбищем, они углубились в туман.
Глава 3
1.
Примерно в то время, как Виктор Галынский впервые пытался обуздать свою паству, блеявшую относительно пастбища в виде банковского хранилища, Демид Марзоев углублялся в туман. За ним осторожно ступали остальные, иногда попадая ногой в лужицы, собравшиеся на мостовой. Для этих мужчин всё еще продолжалось девятнадцатое августа. И отвратительный понедельник был наполнен не только серо-молочной зыбью, но и далекими криками женщины по имени Долорес.
– Ты сошел с ума, Демид, – повторил Свиридов. Механик пучил глаза и шарахался от каждого туманного силуэта. – Мы должны вернуться в полицейский участок и растормошить тамошнего дебила. Пусть он занимается местными обычаями. Он, а не мы!
По правде говоря, Демид разделял сомнения Свиридова. Более того, он и сам хотел повернуть назад. Хотел, но не мог.
– Мы просто идем на Праздник, Гордей. Идем, чтобы кое-что разузнать. Ты слышал Долорес. Возможно, это поможет нам и Папаше выжить.
– Долорес? – Свиридов скривился. – Ты даже помнишь ее имя?
– Я и твое имя помню, тупица, но это еще не повод бежать в полицию.
Нечаев приглушенно заржал. Прежде чем Свиридов, хлопавший ресницами, сподобился на достойный ответ, в разговор вступил Василь.
– Стойте! А куда они подевались? Кто-нибудь слышит вопли той старухи?
Они стояли посреди площади. О том, что это была именно площадь, позволяли судить внезапно раздавшиеся размеры улицы. Угрюмые дома, усеянные каплями, расступились, открывая путь в мощенное булыжниками ничто. Здесь коньки двускатных крыш неестественно вытягивались и больше напоминали шпили.
– Ты еще слишком молод, парень, чтобы называть портовых женщин старухами, – наконец заметил Демид. Он тоже оглядывался по сторонам.
– Простите, Демид Степанович, мне показалось, что так вы быстрее поймете, о чём речь.
– Моряки не только понятливые, но еще и очень чувствительные в таких вещах. Не забывай об этом, парень.
Василь растерянно приоткрыл рот. Первым растянул губы в улыбке Нечаев, почесывая татуированные предплечья. Его внезапный беззлобный смех подхватили остальные. Не засмеялся только Василь.
– Вот тебе наука, парень, – добродушно промолвил Демид, – для изголодавшегося моряка не существует старух.
– Я бы никогда не позволил себе… ну, сказать лишнего. Никогда.
– Просто в следующий раз, когда решишь как-то охарактеризовать женщину, вспоминай свою маму.
Василь покраснел еще больше. Внезапно его глаза широко распахнулись. Скользя по влажным булыжникам, он сорвался с места. Замахал на ходу.
– Да вот же! Вот! Я, кажется, нашел!
Парень грозил с секунды на секунду развоплотиться. Поэтому Демиду и остальным пришлось броситься следом. Последние мрачные домики не просто остались позади – они буквально растворились в сером молоке. Какая-то часть Демида ожидала, что они наткнутся на какое-нибудь украшение, какими обычно обозначают центры площадей.
«Возможно, это и не площадь, – подумал Демид, когда им не повстречалось даже захудалого питьевого фонтанчика. – Или здесь вовсе нет центра, как на коленке хромоногого».
А потом в носы шибанул резкий запах. Казалось, где-то в тумане возвышались курганы тухлых морепродуктов, украшенных гниющими ландышами. Вдобавок запах имел маслянистый оттенок, похожий на сладковатую вонь свежей, но липкой каракатицы.
Василь вывел их к краю площади. Булыжники здесь мешались с пожухлой травой. Чуть дальше чернели скалы – такие же зыбкие и неуловимые, как и всё остальное. На переднем плане из молочной зыби восставал храм, удивительно похожий на увеличенную версию часовенки с кладбища.
Тихо скрипел флюгер, выполненный в виде странного кованого узора. Демид опустил взгляд. Приоткрытые храмовые двери тускло мерцали золотом. Узоры на них повторяли образ существа, запечатленного на статуэтке. Только здесь чудовище образовывало своими щупальцами подобие асимметричной звезды.
– А ты зоркий, Василь. Буду звать тебя «мальчик-рентген», – заметил Нечаев. – Господи, ну и вонища!
– А я думал, на Папаше после смены воняет, – согласился Свиридов.
Поднявшись по храмовым ступеням, Демид коснулся барельефа. Ощутил, как внутри всё смерзается от страха. Сам факт того, что люди могли поклоняться не каким-то привычным порокам или библейски узаконенным демонам, а чему-то нездешнему, наполнял его ужасом.
– Йиг-Хоттураг. – Василь с шумом проглотил слюну. – Это Йиг-Хоттураг, а это – один из его храмов.
Демид кивнул и пошире распахнул двери, готовясь перекинуться парой слов с плоскорожим семейством, тащившим Долорес. Однако внутри никого не оказалось. По нефу были расставлены скамьи. Горели свечи, но из-за тумана они выглядели скорее издевкой, чем подспорьем для глаз. И никаких религиозных атрибутов. Отсутствовал даже алтарь.
– Да нет, так не должно быть, – авторитетно заявил Свиридов. – Их как будто цыгане обокрали.
Пока остальные настороженно озирались, механик обследовал храм. В зоне поперечного нефа он ликующе воскликнул, указывая куда-то в угол. Там отыскались ступени, уводившие под храм. Они были истертыми, засаленными и вообще не внушали доверия. Да и сам ход выглядел как овальная гниль в коренном зубе.