– Деревья!.. – сдавленно произнёс он, тыча пальцем в сторону леса.
Из рук профессора выпала и покатилась банка, орошая траву жирным соусом.
Это было дико, невозможно, немыслимо, но факт оставался фактом. На них наступали дубы!
Зелёно-коричневые великаны двигались медленно и неотвратимо, зловеще трепеща на ветру бесчисленными руками-ветками. Сантиметр за сантиметром они сжимали кольцо вокруг и без того маленькой лужайки. «Зря поляну накрыл», – машинально подумал Фёдор, глядя на выложенные припасы. Теперь не до них… Жуткий древесный круг становился все уже и уже. Было в этом что-то от психической атаки.
Лефтенант хладнокровно вытащил из подмышки скорострельный пистолет. Но передумал и сунул обратно. Не тот калибр для таких мишеней. Спокойно достал из-под кроссовочной стельки складной станковый пулемёт. С сомнением посмотрел на оружие и отложил. Неторопливо, насвистывая какой-то мотивчик, извлёк из рюкзака портативный гранатомёт… «Ну и нервы у человека!» – с невольным уважением отметил Фёдор.
– А ядерной боеголовки у вас не завалялось? – раздражённо спросил Мориурти, вытирая мгновенно вспотевшую лысину. – Неужели не ясно, что стрельбой делу не поможешь? Вон их сколько! И каждому ваша граната, что слону дробина…
– А вы предлагаете вступить в переговоры? – насмешливо ответил Лефтенант, беря оружие наизготовку.
– Подождите! – напряжённым голосом сказала Валькирия. – Я попробую по-хорошему…
– По-хорошему – это как? – быстро спросил профессор.
– Как у друидов записано…
Девушка сделала шаг вперёд и вскинула руки к небу. Медленно поворачиваясь по часовой стрелке, чтобы держать наступающие деревья в поле зрения, она громко заговорила неведомыми словами. Языком друидов Фёдор не владел, да и о них самих имел крайне смутное представление, но разве дело в словах! Голос Валькирии – страстный, нежный, чарующий – проникал прямо в душу. «Чо надо, лесоповал позорный? – говорила она, казалось. – Чо не спим, сырьё для мебельного производства? Испугать хотите, брёвна неотёсанные? Валите обратно, и нефиг кошмарить слабую девушку со товарищи на ночь глядя…»
Очарованный сладостными звуками Фёдор, тем не менее, с прискорбием отметил, что красноречие девушки пропало даром. Дубы не только не повернули вспять – они ускорили поступательное движение. Теперь их и членов экспедиции разделяли считанные метры, и отчётливо слышался хищный шелест листвы и нехорошее уханье застрявшего в ветвях филина.
В этот момент Фёдор ощутил жжение на безымянном пальце левой руки. Однако! Если яшмовый талисман проснулся, значит, опасность – смертельная?.. Увы, смертельная… Боец представил, как с четырёх сторон смыкаются древесные тиски, как потом расходятся, оставив от людей кровавую кашу… Он привычно скосил глаза на ободок перстня и оторопел. Оракул сигналил: «Коси под чурбана!»
Замешательство длилось долю секунды, не больше. Инстинкт самосохранения, помноженный на солдатскую смекалку, мгновенно перекрутил подсказку перстня в конкретные действия. Фёдор бережно отстранил Валькирию и смело шагнул вперёд.
– Здорово, братва! – гаркнул он.
При этом боец задрал голову и уставился в крону ближайшего дерева. Застрявший филин ответил вызывающим взглядом.
– Чего смотрите? Или своего не признали? Это ж я, Буратино Карлович, родом из полена… Рубанком струганый, долотом долблёный, наждаком тёртый!
Дубы озадаченно замерли. Заметив это, Фёдор продолжал с удвоенной энергией:
– Что же вы, братья-стволы! Угрозы, подозрения… Как неродные, честное слово… Не думал я, что на исторической родине так неласково встречают!
Дубы недоверчиво зашумели.
– Это почему же не похож? – удивился Фёдор. – Очень даже похож. А с носом я лису Алису и кота Базилио оставил. Пусть караулят, покуда я по делам странствую! И-эх, куда только судьба-злодейка не бросала!.. А эти вот со мной: Мальвина (он с любовью посмотрел на Валькирию), Пьеро (взгляд коснулся Лефтенанта) и папа Карло (профессор быстро закивал).
Далее Фёдор принялся вдохновенно пересказывать содержание сериала «Золотой ключик», памятного с глубокого детства. Живописуя каверзы и подлость Карабаса-Барабаса, боец играл желваками, а, говоря про утраченные золотые, чуть не заплакал. Дубы настороженно внимали.
– Так и живу, – надрывно закончил Фёдор. – Не имеется в жизни щастья. Одна была радость – кукольный театр, да и тот злые люди отняли. Говорят, чурке не полагается, – приврал он, развивая классический сюжет на потребу ситуации. – А я что? Я и впрямь не их. Я наш, древесный!
С этими словами он постучал себя по лбу.
Раздавшийся гулкий звук привёл дубов в абсолютный восторг. Они одобрительно зашумели листвой и принялись рукоплескать ветками. «Он из лесу вышел!» – утвердительно шелестело в воздухе. Филина выгнали взашей, чтобы не портил уханьем радость встречи.
– Я вот что предлагаю, – строго сказал Фёдор. – Утро вечера мудренее. Давайте-ка теперь по местам и спать. А наутро приду в гости, и покалякаем о делах наших скорбных. Экология вон совсем от рук отбилась и вообще…
Приветливо кивая кронами, дубы принялись неторопливо отступать на исходные позиции. Фёдор махал рукой и низко кланялся. Коллеги по экспедиции следовали его примеру.
– Фантастика! – выдохнула Валькирия, когда они остались одни. – Вы его переколдовали!
– Кого «его»? – спросил Фёдор, в изнеможении опускаясь на траву.
– Если бы я знала!.. Но ведь не по своей же воле дубы хотели нас раздавить. Их кто-то натравил. И это очень сильный колдун, очень! Вы же видели, заклинания друидов не подействовали. А вы… Как вам удалось?
– Жить захочешь, и не так сколдуешь, – скупо сказал Фёдор, отворачиваясь от многозначительного взгляда Мориурти. Не рассказывать же девушке о подсказке чудесного талисмана. К тому же бойцу начинало казаться, что дело тут не только в талисмане. Дело, похоже, в нём самом…
– Версия насчёт колдуна интересная, – сказал профессор. – Но вообще-то не факт. Не забывайте, мы в аномальной зоне, и совершенно не знаем, что здесь творится. Может, давить сторонних посетителей – местная традиция…
Неожиданно Лефтенант расхохотался.
– Эк ты Буратино-то изобразил, – еле выговорил он, дружески хлопая бойца по плечу. – А по лбу-то как стучал убедительно! Большой талант!
– А то! Контуженый артист республики, – поддакнул профессор, хлопая по другому.
Фёдор пропустил насмешку мимо ушей. Он молча сидел, гладил руками траву и чувствовал на себе взгляд Валькирии – задумчивый, изучающий, немного тревожный…
Как только обстановка разрядилась, все сразу почувствовали зверский голод и усталость. И всё-таки профессор предложил, не теряя времени, сменить место дислокации. Проще говоря, смыться. Кто их знает, эти дубы, что у них на уме. А вдруг снова возбудятся и предпримут вторую атаку…
Фёдор возразил. На потемневшем небе загорались первые звёзды, и углубляться в незнакомый ночной лес было, по меньшей мере, неразумно. Тут-то поляна изученная, да и дубы-колдуны, что бы ни говорил профессор, теперь не чужие. Поэтому есть смысл разбить палатку прямо здесь, выставить часового и завалиться на боковую.
– Это правильное решение, – поддержала Валькирия. – Дубы настроены миролюбиво. Я чувствую. Никакой опасности нет.
– Остаёмся, – скомандовал Лефтенант на правах руководителя.
Договорились дежурить по три часа. Баронессу от несения вахты освободили, невзирая на её протесты. Первым вызвался в часовые полковник, затем профессор, а на долю Фёдора выпала утренняя вахта. Наскоро перекусив, он, Мориурти и Валькирия залезли в просторную палатку – в сущности, настоящий шатёр, где места было вдоволь.
– Быть может, излишне говорить, – многозначительно произнесла девушка, – но я надеюсь, что слабая женщина может спать спокойно? И все присутствующие – для их же блага – джентльмены?
– А как же, – буркнул профессор, – не считая тех, которые леди…
Фёдор ничего не сказал. Он провалился в сон сразу, как только голова коснулась надувной подушки. И снились ему удивительные вещи…
Первый сон Фёдора Николаевича
Он в Хаудуюдуне, и сидит во внутреннем дворике старинного монастыря. В руке у него чашка с жасминовым чаем. Напротив устроился седенький Суй Кий, прихлёбывающий из точно такой же чашки. Оба одеты в жёлто-красные монашеские балахоны.
– Наставник! – с детской радостью говорит Фёдор. – А я по тебе соскучился, наставник!
– Я тоже, – говорит жестами Суй Кий, улыбаясь в длинную редкую бороду.
Они пьют чай.
– Как дела, Фёдор? – спрашивает жестами Суй Кий.
– Все нормально, – отвечает Фёдор. – Службу несу, пока не женился. Сейчас вот в экспедиции.
– Знаю, – говорит Суй Кий жестами.
– Опасная экспедиция, – скупо жалуется Фёдор. – Ещё до начала чуть не отравили. Потом чудище какое-то по мою душу явилось. Теперь дубы чуть не затоптали… Если бы не твой перстень, нипочём не отбился бы. Очень помогает!
– Для того и подарен, – замечает Суй Кий жестами.
Пьют чай.
– Послушай, Фёдор! Я хочу поговорить с тобой насчёт экспедиции, – начинает жестами Суй Кий. – Ни ты, ни твои товарищи не представляете, куда пришли и с чем предстоит столкнуться. То, что с тобой произошло, только начало. Я хочу, чтобы ты был готов ко всему. У тебя есть шанс уцелеть и сделать великое дело. И талисман тебе в этом поможет. Но главная твоя опора – ты сам. Ты уже не такой, каким был до Хаудуюдуня…
Фёдор холодеет.
– Значит, тогда… в тот вечер… мне не показалось, – с трудом произносит он.
– Нет, не показалось, – мягко говорит Суй Кий жестами.
– А что именно мне не показалось? – спрашивает Фёдор.
– Сейчас не об этом! Главное, что не показалось… Вот почему тебя особенно боятся и постараются во что бы то ни стало уничтожить.
– Да кто боится? Кто постарается-то? – чуть не кричит Фёдор.
Суй Кий качает седой головой и вздыхает.
– Жестами этого не объяснить, слишком сложно, – произносит он жестами, – а по-китайски ты не говоришь. Я по-русски, впрочем, тоже.