не было. Боярин надеялся на свою изворотливость и прикидывал, как в очередной раз обвести своих земляков вокруг пальца. Поэтому уже с порога Волчий Хвост радостно воскликнул:
– Весть от Владимира! Я принес весть от Великого князя!
Забыв об осторожности, все бросились к нему.
– Что с князем?!
– Что он сказал?!
Боярин торопливо захлопнул дверь и грозно зашипел:
– Тише, нас могут услышать. За домом следят.
Все мгновенно умолкли, но несколько горящих пар глаз уставились на вошедшего, требуя немедленного ответа. Волчий Хвост важно прошествовал к Добрыне, который пока не мог встать, но приподнялся с ложа и тоже спросил:
– Что передал Владимир?
– Великий князь сказал: «Я в плену, но мое имя не должно быть раскрыто».
Вздох разочарования пронесся по маленькому дворику. Только что здесь горячо обсуждали всевозможные способы вызволения Владимира и сошлись на том, что нужно как можно скорее сообщить императорам имя пленника. Они не посмеют казнить Великого князя, чьи многотысячные дружины сражаются за Византию. Если греки будут уверены, что поймали обычного воина, то Владимиру не избежать ни пыток, ни казни. За совершенные им деяния по законам Византии ничего другого и быть не могло.
– Что еще сказал Великий князь? – на всякий случай спросил Добрыня, хотя прекрасно знал, что устное послание всегда передается полностью и слово в слово.
– Больше ничего.
– Как же мы его освободим?
С досады Громыхало хватил кулаком по дереву, которое от удара закачалось, и в сердцах добавил:
– Он вяжет нас по рукам и ногам!
– Неужто ты возомнил, что сможешь изменить княжью судьбу? – глубокомысленно вопросил его Волчий Хвост. – На то он и Великий, чтобы самому определять свою участь. На все воля княжья…
Добрыня недовольно поморщился.
– Княжья-то княжья, но только и нам негоже бросать Владимира на произвол судьбы.
Воины одобрительно зашумели, но воевода попросил тишины и продолжил:
– Владимир не о себе печется, а о земле Русской. Ежели узнают императоры, кто к ним в руки попал, то обложат Русь такой данью, что наполнятся реки слезами жен и детей наших. Поэтому молчит Великий князь и нам велит молчать.
– Верно молвишь, воевода, – выступил вперед Громыхало, – только скажи нам, как помочь Владимиру?
Добрыня тяжело вздохнул.
– Вначале надо все разузнать.
Он пристально посмотрел на Волчьего Хвоста.
– Скажи, боярин, как тебе удалось с Владимиром связаться?
– Через своих людей в Большом дворце.
– Кто они?
– Этого я не скажу.
Дружинники возмущенно зашумели:
– Ты что, не веришь нам?
– Очень хочу верить, но откуда греки проведали о наших замыслах? Они ведь ждали нас!
Над двориком повисла гнетущая тишина. Воины смущенно потупили глаза, отказываясь верить, что среди них есть предатель. Молчание нарушил Острожко:
– Да нет же! Все нормально! Мы все знаем, что Великий князь у них в плену, но греки-то не знают, что за птицу они поймали. Все произошло случай…
Острожко не дали договорить. У всех из груди вырвался возглас облегчения. Отроки, гридни и убеленные сединами воины радовались, как дети. У некоторых выступили слезы на глазах. Маленького Острожко хлопали по плечу, обнимали, хвалили и тут же потребовали вина. Слишком уж тяжкое обвинение снял он с их душ.
Забава тринадцатая. Принцесса-служанка
Боль прошла в самый разгар пыток, когда явился образ Богоматери с Младенцем, который Великий князь лицезрел в храме Святой Софии. Она стояла перед глазами, словно живая, и с бесконечным состраданием смотрела на Владимира. Это Она пожалела его и избавила от телесных мучений. Это Она послала к нему Анну, чтобы спасти его. Он попытался улыбнуться, но вдруг все померкло и растворилось, как дивное видение.
Очнулся Владимир совсем в другом месте. Здесь, в отличие от пыточной, было тихо и покойно. Он всем телом ощутил кристальную чистоту окружающего мира. Даже воздух, насыщенный нежными благовониями, был необыкновенно свеж и нес в себе какой-то неповторимый аромат. Тишина была не мертвой, а наполненной чудными звуками: тихим журчанием ручья, нежным щебетанием райских птичек и еще чем-то неуловимым, но ласкающим слух.
«Неужто я на небесах?» – невольно возник закономерный вопрос.
Великий князь открыл глаза, будучи твердо уверенным, что сейчас увидит отца Святослава или бабку Ольгу. Однако привиделась ему Анна. Она сидела возле ложа и с мягкой улыбкой смотрела на Владимира.
– А ты как сюда попала? – поинтересовался Великий князь.
Та в легком удивлении вскинула брови, но быстро поняла состояние больного и спокойно ответила:
– Через двери.
– Я понимаю, что не через окно, – улыбнулся Владимир, обводя взглядом изумительную по красоте палату, изукрашенную, как сказочный дворец. – Мне интересно знать, где я?
– У меня в гостях.
– Как! Это твое жилище?
Великий князь попытался приподняться, но острая боль пронзила тело, и он со стоном рухнул на мягкую постель. Анна протянула к нему руки:
– Ради бога, не шевелись! Тебе нельзя двигаться.
От прикосновения теплых девичьих ладоней боль быстро утихла, и Владимир спросил:
– Тут у всех служанок такие хоромы?
Принцесса поняла, что допустила оплошность, и, испугавшись разоблачения, поспешно залепетала:
– Это я обмолвилась. Покои благосклонно предоставила нам моя госпожа Анастасия.
– Так это Она послала тебя ко мне? – разочарованно спросил великий князь.
– Нет, я сама.
– Жаль, а я думал, что тебя послала Она.
– Кто?
– Ваша Богиня.
– Богородица?
– Я не знаю, как Ее зовут. Я видел Ее в вашем храме. Она смотрела на меня с такой добротой, что я забыл обо всем на свете.
От услышанного Анна испытала легкий шок. Варвар даже не подозревал, насколько был близок к истине. Да и сама принцесса только после слов Владимира отчетливо осознала их правоту. Она пристально взглянула на лежащего в постели человека и спросила:
– А разве твои боги не такие?
– Они совсем другие, – грустно ответил Владимир. Он горестно вздохнул и попросил: – Дай мне воды.
Принцесса потянулась к колокольчику, чтобы вызвать прислугу, но вовремя спохватилась: служанка сама должна ухаживать за больным. Вот было бы смеху, вызови она какую-нибудь высокородную патрикию и начни ею командовать. Нет, варвар ни в коем случае не должен догадаться о ее царском происхождении…
Анна налила в чашку воды и поднесла Владимиру. Тот протянул руку, но поморщился от боли. Тогда принцесса присела на постель, одной рукой осторожно приподняла голову варвара, а другой поднесла чашку к его губам. Впервые в жизни она прислуживала, что вызвало у нее какие-то новые, непонятные ощущения. Владимир жадно тянулся к чашке и пил большими судорожными глотками. Одеяло соскользнуло с его груди, открыв многочисленные раны, полученные во время пыток. От их ужасного вида и неприятного запаха Анне едва не стало дурно. Огромным усилием воли она взяла себя в руки. Ей захотелось немедленно помочь больному.
Принцесса достала оставленные лекарем снадобья и стала обрабатывать ими раны и ссадины. Владимир с нескрываемым удовольствием воспринял такую заботу и, терпеливо перенося боль, игриво спросил:
– И все же, по чьей воле меня вырвали из кровожадных лап палачей и перенесли в столь дивные хоромы?
– По воле императора Василия.
– Как! До моей судьбы снизошел сам император?!
– Патрикия Анастасия, моя госпожа, просила императора помиловать тебя.
– И он согласился? – удивился Владимир.
Анна утвердительно кивнула.
– Странно…
– Почему? – удивилась принцесса.
– Я бы ни при каких условиях не выполнил ее просьбу.
– Ты варвар, и христианское милосердие тебе чуждо.
Великий князь внимательно посмотрел на Анну.
– А не просил ли Василий узнать, кто я такой?
Ответ последовал не сразу:
– Да.
– Я так и знал! Милосердие здесь ни при чем. Все это происки лукавых ромеев…
Анне стало очень обидно. Руки сами собой опустились и на глазах выступили слезы. Она приложила столько усилий, чтобы спасти этого бесчувственного варвара, а он так ничего и не понял.
– Ты прав, – ответила она чуть слышно, – император желает знать твое настоящее имя. Он почему-то заподозрил, что ты – не простой купец. И мне кажется, что его подозрения далеко не беспочвенны.
Принцесса выразительно посмотрела на Владимира. Тот отвел глаза в сторону и после долгих раздумий выдавил из себя:
– Верно. Я не тот, за кого себя выдаю.
– Так назови свое имя.
– Не могу. Это погубит мой…
Великий князь хотел сказать «народ», но вовремя поправился:
– …моих товарищей. Их схватят как сообщников и предадут лютой смерти.
В ответ Анна понимающе кивнула. Она прекрасно понимала собеседника, так как и сама не могла сказать, кто она.
– Я не требую от тебя никаких признаний.
– Поверь, – обратился к ней Владимир, – у меня не было никакого плохого умысла. Мне просто нужно было увидеть одного человека.
– Уж не меня ли? – лукаво спросила принцесса.
– Мне бы очень хотелось, чтобы это была ты.
Анна едва заметно улыбнулась. Неуклюжие слова варвара звучали искренне и были ей приятны. Чтобы скрыть свои чувства, она еще с большим усердием стала обрабатывать раны Владимира.
Когда в спальню вошла Анастасия, то ахнула от изумления. Вид принцессы, которая, как заправская служанка, ухаживала за варваром, лишил ее дара речи. Патрикия лишь беззвучно шевелила губами и удивленно хлопала ресницами. Когда же речь вернулась, то у Анастасии хватило ума прикусить язык и поспешить на помощь принцессе.
Соратники Владимира сбились с ног, пытаясь выяснить его судьбу, а он в это время наслаждался обществом двух очаровательных красавиц. Видно, поэтому Великий князь быстро пошел на поправку: раны заживали на нем, как на собаке, и чувствовал он себя с каждым днем все лучше. Владимиру в голову не могло прийти, что за ним ухаживает сама принцесса. Хотя и данное обстоятельство вряд ли бы остановило Великого князя. Он, как только смог двигаться, предложил Анне забраться к нему в постель, а мягкий отказ воспринял с нескрываемым удивлением: