– Оно оказалось не таким высоким, чтобы заставить Владимира сменить веру, – сухо заметила Олова.
Чехиня попыталась возразить, но варяжка повелительным жестом остановила ее и так же спокойно продолжила:
– В мире не так уж и много невест, из-за которых Великий князь пойдет на такое.
– Пожалуй, Анна – единственная, – согласилась Мимолика.
– Так уж и единственная! – запальчиво воскликнула внучка Оттона I. – Да таких принцесс хоть пруд пруди.
– Назови хоть одну.
Булгарыня повернулась к чехине в ожидании ответа, но та лишь презрительно хмыкнула:
– Не хочу об этом и думать.
– А не мешало бы, – холодно заметила Олова. – Как-никак, речь идет о нашей судьбе.
– Ну и что ты предлагаешь? – запальчиво спросила Малфрида.
Варяжка, чеканя каждое слово, невозмутимо ответила:
– Извести Анну.
Мимолика непроизвольно ойкнула, Малфрида злорадно усмехнулась, Юлия испуганно расширила глаза, а Рогнеда несогласно покачала головой. Олава между тем продолжила:
– Только так мы сможем вернуть себе то, что утрачено. Владимиру ничего не останется, как признать наших детей полноправными наследниками.
– А как нам быть с новой верой? – спросила булгарыня.
– Может, и придется ее принять, но большого страха тут нет. Многим из нас уже приходилось менять богов.
Олова обвела княгинь пронизывающим взглядом и остановила его на полочанке.
– Все согласны?
Рогнеда твердо возразила:
– Нет, во всем виноват только князь.
Варяжка вроде бы согласилась:
– Да, Владимир заварил всю эту кашу. Но давайте представим Киев без него. Наши дети еще малы и не смогут править. Кто сядет на киевский стол, одному богу известно. Может, Анна…
– Чур! Чур! – испуганно замахали руками княгини и усердно заплевали влево. Олова терпеливо дождалась, пока все закончат магический обряд общения с предками, и продолжила с убийственной логикой:
– …может, еще кто. В любом случае ни нам, ни нашим детям несдобровать.
Теперь уже все повернулись к Рогнеде, но та упрямо стояла на своем:
– На Анне нет вины. Не губить же ее только за то, что она нам неугодна.
– И что же нам прикажешь делать? – невозмутимо спросила варяжка.
– Как нам быть? – подхватила Мимолика.
– Как нам спастись? – добавила Юлия.
Полочанка вдруг зарыдала и без сил опустилась на деревянное кресло.
– Не знаю. Я бы положилась на волю Божью…
– Ни в коем случае! – решительно запротестовала Малфрида. – Мы должны извести Анну.
– Извести! – как эхо подхватили княгини.
Лишь Рогнеда, утирая слезы, едва слышно прошептала:
– Делайте что хотите. Я вам не указ.
– А ты нас не выдашь? – подозрительно покосилась на нее внучка Оттона I.
За полочанку заступилась Мимолика:
– Не волнуйся, я за нее ручаюсь.
– Тогда за дело!
– Я бы и рада, – с готовностью откликнулась булгарыня, – только не знаю как. Расскажите мне. Я прямо сгораю от нетерпения.
– Да как угодно, – злорадно хихикнула чехиня, – можно отравить, можно удавить, можно и головой в омут, а надежнее всего – все вместе.
И тут княгинь прорвало. Предложения посыпались, как из рога изобилия. Княгини знали немало способов избавления от соперницы. За считаные мгновения Анну многократно предавали самой лютой и страшной смерти. Ее заколдовывали, охмуряли, травили, заговаривали, наводили порчу и т. д. и т. п. Всего не перечислить. Правда, пока все было на словах, но кто знает, где граница между словом и делом?
Жены Великого князя тараторили без умолку, составляя все более коварные и изощренные замыслы. Они яростно спорили и громко кричали. Молчала лишь Рогнеда.
– А ты что воды в рот набрала? – спросила ее Мимолика.
Полочанка непроизвольно усмехнулась:
– Сказано столько, что мне и добавить нечего.
– И то верно, – согласилась булгарыня. – Так на чем мы остановимся?
– Ни на чем, – вдруг заявила Олова.
– Ты что, пошла на попятную? – вспылила Малфрида.
– Ни в коем случае!
– Тогда в чем дело?
– Пусть каждая из нас сделает, что задумала.
– Как это? – не поняла булгарыня, но ее перебила чехиня:
– Верно! – воскликнула она. – Мы все выпустим стрелы. Хоть одна да попадет в цель.
– А если все, то тем лучше, – поддакнула Юлия.
– Тогда за дело, – призвала княгинь Олова. – Не будем терять времени.
Те суетливо засобирались.
– А как же угощения? – спохватилась Рогнеда. – Стол давно накрыт.
– Успеем еще попировать, – успокоила ее Мимолика. – Сперва – дело.
Забота седьмая. Прогулка по Киеву
По одежке встречают, по уму провожают.
Прежние жены ни за чтобы не поверили, если бы им сказали, что Владимир и Анна больше предаются не любовным утехам, а разговорам. Ну о чем можно болтать в постели с красивой женщиной?
И все же Великий князь прельщался не столько красотой принцессы, сколько ее умом и знаниями. Водрузив на пуховое одеяло Библию в кожаном переплете с золотой огранкой, Владимир раскрыл ее и, тыча пальцем в помеченные места, вопрошал:
– Растолкуй, почему в Ветхом Завете написано: «Око за око и зуб за зуб», а Иисус говорит: «Кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую»?
Анна не раз задавала себе этот вопрос и не находила однозначного ответа. Она спросила:
– Как ты думаешь, смогу ли я вырвать у кого-то зуб или око?
– Никогда! – убежденно воскликнул Великий князь.
– А подставлю ли я правую щеку, если меня ударят по левой?
– Подставишь, – не задумываясь, ответил Владимир.
– А ты?
Великий князь задумался:
– Раньше бы в два счета вырвал бы не только зуб, но и око.
– А сейчас?
– Не знаю. Может, и простил бы.
– Вот ты и нашел ответ. Христос пришел к нам, чтобы преобразить нас, чтобы указать путь, ведущий человека от варварства к Богу. Вступишь на этот путь и больше не сотворишь зла.
Ответить Владимир не успел. Дядька Добрыня бесцеремонно вломился прямо в опочивальню и буквально стащил племянника с постели.
– Пора, княже!
Владимир было вспыхнул, но Анна встала на сторону воеводы:
– Ступай и княжь.
Владимир оделся, поцеловал Анну и вышел, не оглядываясь. Княгиня села в кресло и, закрыв глаза, окунулась в сладостные воспоминания о первой брачной неделе. Они почти не спали и не замечали ни дня, ни ночи. Любовь и беседы, сменяя друг друга, текли, словно полноводная река. Дни и ночи пролетали, как одно мгновение.
И тут принцесса вспомнила о своей подруге Анастасии. Как она могла забыть? Патрикия покинула Константинополь и отчий дом и отправилась в Киев, на край света, чтобы разделить с Анной все тяготы и невзгоды. Надо срочно ее разыскать! Но как? В Константинополе десятки слуг и придворных моментально исполняли любую прихоть принцессы. Здесь же ничего такого не было. Прибывшая с Анной прислуга куда-то запропастилась, а местная ни слова не понимала по-гречески. Сама Анна пока выучила по-русски всего несколько слов: не до того было.
Местные женщины убирали отведенные ей горницы, предлагали всевозможные яства, но на все вопросы лишь виновато улыбались и непонимающе разводили руками. После долгих и настойчивых попыток изъясниться одна челядинка догадалась привести толмача.
– Где Анастасия?
– Чаво?
– Ты что, глухой?
– Не-а…
– Ты не знаешь, кто такая Анастасия?
– Не-а.
– Она знатная византийка, прибыла в Киев вместе со мной.
– Да вас тут столько понаехало, – отмахнулся толмач. – Как, говоришь, величать?
Принцессу непроизвольно покоробило. Русичи, похоже, слыхом не слыхивали ни про вежливость, ни тем более про правила придворного этикета: одинаково тыкали как холопам, так и королям. Видно, им было все равно, кто перед ними. Что делать? Таковы нравы.
– А-нас-та-си-я!
– Настя, что ли? – догадливо блеснул глазами толмач. – Так бы сразу и сказала.
– Где она?
– Да тут, недалече. Позвать?
– Отведи меня к ней.
Толмач повел принцессу по узким и тесным коридорам княжьего терема. Под ногами сквозь ковры поскрипывали деревянные половицы; от дубовых стен, увешанных гобеленами, приятно пахло лесом. Под резными арками Анна слегка наклонялась, чтобы не зацепиться за них высокой прополомой, которою здесь все называли прической. Принцессе вспомнилась убогая таверна на окраине Константинополя, куда однажды привезла ее мать. Феофано в ней родилась. В конце концов все возвращается на круги своя.
Анастасия при появлении Анны радостно вскрикнула, но утаить печаль не смогла.
– Что случилось?
– Все хорошо.
– Я же вижу, что ты расстроена.
Всегда жизнерадостная Анастасия вдруг зарыдала.
– Я тоскую по Византии, – пролепетала она сквозь слезы.
Принцесса крепко прижала ее к себе.
– Неужели тут все так безнадежно?
– Ужасно!
Она всхлипнула и принялась жаловаться:
– Представляешь, здесь нет ни ипподрома, ни театра и даже ни одной нормальной таверны. Храмы и те деревянные. Никто не имеет представления, как нужно вести себя со знатной дамой. Они даже не знают, кто такая патрикия. Как тебе это нравится? Я вся извелась. Я так больше не могу…
Анна, обняв подругу за плечи, терпеливо слушала ее стенания. Надо дать ей высказаться, а потом постараться чем-то отвлечь. Но какие здесь развлечения? Когда Анастасия немного успокоилась, принцесса как бы невзначай заметила:
– А я хотела прогуляться с тобой по Киеву.
– Да ты что?! Тут страшно за ворота выйти.
– Почему?
– Сразу соберется толпа зевак. Они будут глазеть на нас, как на чучела огородные, тыкать в нас грязными пальцами и хохотать так, словно увидели не светских дам, а шутов гороховых.
– Какой ужас! – воскликнула Анна, но тут же решительно добавила: – И все же мне интересно. Я хочу сама во всем убедиться.
– Изволь, если хочешь опозориться.
Принцесса лукаво улыбнулась: