Святополк взял свиток, мельком осмотрел его, взломал княжескую печать из красного сургуча и глазами пробежал по письму. Он еще не дочитал его до конца, а на его изящном лице проявилось недоумение.
Блуд, сгорая от любопытства, с трудом себя сдерживал, чтобы не заглянуть в письмо через плечо князя.
Свенельд сохранял невозмутимое спокойствие, как будто был сделан из камня.
Волчий Хвост лишь слегка морщил лоб. Дождавшись, когда Святополк закончит читать письмо, проговорил:
— А также Великий князь велел добавить устно — прощает он тебя и снимает опалу. Свободен ты, и твоя жена, и немецкий епископ. Только жить тебе князь велит в Вышгороде и выезжать в другие места позволяет с его разрешения.
От удивления Блуд едва не свалился с крыльца. А Волчий Хвост, повернувшись к нему, проговорил:
— А с тебя, боярин, Великий князь снимает свое поручение, и ты можешь приехать к его двору.
Сбылось то, о чем усиленно молился Блуд. От радости он почувствовал слабость в ногах. Он поклонился и, севшим от волнения голосом, просипел:
— Я рад служить Великому князю.
Заметно повеселевший Святополк — ему тоже известие понравилось, — пригласил гонца, принесшего радостное известие, присесть за его стол и выпить вина, но Волчий Хвост, сославшись на то, что ему также даны некоторые другие поручения, касающиеся проживающих в Вышгороде некоторых жителей, почтительно попросил его не задерживать.
Святополк спросил:
— Ну а в Киев к отцу мне приехать можно?
Волчий Хвост покачал головой:
— Великий князь пока не хочет тебя видеть. Он занят.
Лицо Святополка покрылось краской гнева и обиды, но он тут же взял себя в руки. Выпив маленький глоток вина для успокоения, он не стал задерживать гонца, и Волчий Хвост, а следом за ним и Блуд ушли.
Подождав, когда они скроются, Святополк язвительно проговорил:
— Знаем его тайные поручения, Владимир даже в старости своих подружек никак не может забыть... Тоже — монах! Варвар!
Свенельд, за последний год сильно постаревший, предварительно покрутив в раздумье седой ус, высказался о другом:
— В Киеве что-то случилось, — предположил он. — Может, печенеги войной идут, и Владимир, зная, что Болеслав сердится, что он держит под замком его дочь и зятя, отпускает тебя для того, чтобы обезопасить себя от удара со стороны поляков?
В словах Свенельда была изрядная доля правды, признал Святополк. Болеслав дамокловым мечом висел над Киевом. И все же Святополк возразил:
— Если бы шли печенеги, то гонец прямо сказал бы об этом и передал бы приказ готовить нашу дружину к войне. А сейчас он даже видеть меня не хочет. Нет, тут что-то другое.
Свенельд почесал лысый затылок и спросил:
— Но что же еще могло побудить Владимира отпустить тебя? Если бы он был при смерти, то, наоборот, усилил бы охрану, чтобы ты не помешал Борису сесть в Киеве.
— Видимо, причины поступков Владимира лежат гораздо глубже. Конечно, отпуская меня на волю, он защищает себя от поляков, — проговорил Святополк и спросил не столько воеводу, сколько самого себя: — Но с кем же он хочет воевать?
Свенельд на этот вопрос не ответил, однако предложил:
— Надо бы позвать Рахдая. Ты ему поручил следить за здоровьем Владимира. Он как раз утром приехал из Киева и ждет, когда тебе можно будет доложиться. Вот пусть и расскажет, что знает.
Свенельд поднялся, чтобы позвать Микулу, но Святополк его задержал:
— Кстати, он просил отдать ему девку, и чем это кончилось?
— Я говорил с княгиней, — доложил Свенельд. — Она сильно больна и просила пока оставить девку при себе. Говорит, вот умру, тогда пусть и забирает.
— И что Рахдай? — спросил Святополк.
— Ждет, — сказал Свенельд. — Он вызывался лечить княгиню, но та отказалась. На все Божья воля, говорит.
— Пусть будет так, — сказал Святополк. Он поднялся из-за стола и проговорил: — Я пока схожу, обрадую хорошим известием княгиню Марину. Она вся измаялась — сидит взаперти, а ей по саду хочется гулять с девками. А ты тем временем приведи Рахдая в тайную комнату. Разговор о делах в Киеве с ним лучше вести без лишних глаз и ушей.
Свенельд на поиски Рахдая спустился по лестнице во двор. А Святополк зашел в терем. Пройдя по длинному коридору, он зашел в покои Марины. Та беседовала с епископом. Святополк бесцеремонно прервал их беседу, весело проговорив:
— На ловца и зверь бежит. Раз оба здесь, то сообщу вам радостное известие. Владимир только что освободил нас от сгражи.
Марина радостно, по-девчоночьи, хлопнула в ладоши:
— Мы можем ехать в Туров и встречаться с моим отцом?
— Нет, — охладил ее радость Святополк. — Из-под стражи Владимир нас освободил, но велел жить в Вышгороде. Но ты погоди, через некоторое время князь разрешит, и мы съездим в Туров. А пока...
Святополк оглянулся на дверь и, понизив голос, прошептал:
— Пошли своего гонца к отцу, пусть перестанет тревожить русские земли. И скажи ему, чтобы был наготове.
— К чему? — спросила Марина.
— Он знает, — сказал многозначительно Святополк. Затем, заботливо поцеловав в щеку жену, он вышел из комнаты, тщательно прикрыв за собой дверь.
Епископ, сидевший во время разговора с каменным лицом, скрипуче тихо проговорил по-немецки:
— Пришло время великих событий. Готовься, дочь моя, нас скоро ожидает борьба за власть над Русью.
Марина сверкнула взглядом и проговорила также по-немецки:
— Борьба за власть на Руси опасное занятие, как бы при этом не потерять свои головы. Поэтому надо заблаговременно позаботиться о надежном убежище.
Святополк долго блуждал по коридорам, и, когда он пришел в тайную комнату, там его уже ожидали Свенельд в Микула, которые сидели на лавках и негромко переговаривались. Как только Святополк зашел, они встали и почтительно склонили головы.
Святополк сел за стол и спросил с озабоченным выражением на лице:
— Итак, какие известия у тебя, Рахдай?
Микула склонил голову и начал докладывать:
— Князь, ты поручал мне следить за тем, что происходит в Киеве.
— И что же там происходит? — нетерпеливо повторил вопрос Святополк.
— Владимир готовится к войне. Он велел чинить дороги и мосты, — сказал Микула.
— Чинить мосты? — переспросил Святополк, не очень-то удивившийся этому известию, так как недавно в разговоре со Свенельдом он уже предполагал вероятность намерений Владимира воевать. Однако, получив подтверждение своей догадке, он тут же продолжил рассуждение. После освобождения Свя-тополка воевать Владимир мог только с печенегами. Однако до Вышгорода пока не доходило слухов о том, что печенеги выходят в поход. Таким образом, выходило, что Владимир намеревался нанести печенегам сильный удар, подобный тому, что нанес хазарам Святослав, после чего Хазарский каганат исчез с лица земли. Правда на место хазар пришли печенеги, и все началось заново. И исчезнут печенеги и на их место придут другие кочевые племена. Поэтому Святополк к идее полного разгрома печенегов отнесся скептически — по его мнению, печенегов лучше было бить, но держать недобитыми, так как со старым соседом всегда воевать легче. И договариваться тоже.
Святополку пришла мысль, что, однако, раньше в походах на печенегов обходились без дорог и мостов, в степи они не очень нужны. Поэтому Святополк с недоумением задал вопрос:
— А зачем чинить мосты? Куда?
— На север... — коротко ответил Микула.
— На север?! — Святополк изумленно вскочил с лавки. Свенельд также с трудом сдержал удивление.
— Как на север? Печенеги же на юге? На севере некого воевать! Ты точно не ошибаешься? — посыпались вопросы Святополка, перемешанные с недоверием.
— Да, на север! — подтвердил Микула.
— Но там же Ярослав! Глеб! — воскликнул князь и нервно забегал вокруг стола. Он был раздражен тем, что никак не мог понять замысла Владимира.
Свенельд усиленно морщил лоб. В его обязанность входило своевременное получение сведений о происходящем на Руси и у его соседей. Но он не знал на севере врагов. Разумеется, на Волге и Каме осели булгары, но они вели себя мирно и не беспокоили соседей. Во всяком случае, до Киева их руки не дотягивались. Муромский князь Глеб с ними прекрасно справлялся. Поэтому Свенельд не видел необходимости для Владимира воевать с булгарами. И так как Свенельд не мог понять планов Владимира, то это его также обеспокоило не меньше, чем Святополка. Неизвестность всегда опасна.
— Вот с Ярославом Владимир и собирается воевать, — выложил главное Рахдай.
Это утверждение показалось таким невероятным, что Святополк изумился еще больше.
— Но из-за чего? — остановившись напротив Микулы, спросил он.
Микула объяснил:
— В Киев пришло известие, что Ярослав отказался платить дань. Он говорит, что Великий князь болен и ставит вместо себя Бориса. Но старший брат Святополк, которому по старшинству положено быть первым помощником Великого князя, отстранен от дел и сидит под замком. А Борис, которому Владимир доверяет киевскую дружину, — младший брат. Тем самим нарушен родовой порядок, и потому Ярослав не должен платить дань младшему брату.
После этого разъяснения лицо Святополка выразило такое огорчение, что Микула виновато развел руками.
— Вот так он объясняет нежелание платить дань.
А Святополк почувствовал, как его спину охватил жар и по спине побежали ручейки пота, затем охватил мерзкий холод, и он протестующе замахал руками, как ветряная мельница, и закричал:
— Но я же и не претендую на Киев! Он что, хочет, чтобы Владимир окончательно погубил меня?
Свенельд, поняв, что происходит, наоборот, успокоился и рассудительно заговорил:
— Разумеется, для Ярослава это всего лишь предлог, чтобы не платить дань. И теперь понятно, почему тебя освободили, Владимир желает лишить Ярослава законного повода для войны.
Святополк сел на лавку и удрученно проговорил:
— Я считаюсь старшим сыном Владимира, хотя на самом деле и пасынок, и мне постоянно напоминают, что я чужак для них. И пока я жив — я буду причиной для споров между Владимировичами. Пока я жив...