Девки накинули на него чистую полотняную рубаху, пахнущую свежим первым снегом. Остальное боярин не захотел одевать. Так, в одной рубахе и коротких чунях на босу ногу, его и провели в терем, где в горнице уже стоял стол с только что испеченными пирогами, блинами и горячим сбитнем.
Рядом склонился тиун, ожидая распоряжений. Девки тут же ушли. А боярин присел к столу и выпил немного горячего сбитня, который жена тиуна налила в деревянную чарку. И он мгновенно почувствовал, как по спине и по лицу побежали горячие ручьи.
Боярин пробормотал:
— Вытри! — И жена тиуна заботливо промокнула лицо боярина вышитым рушником.
Боярин есть не хотел. Тем не менее взял блин с блюда, сложил его треугольником и окунул в миску со сметаной. Поболтав в миске, вынул и отправил в рот блин целиком. Жуя лениво блин, боярин небрежно поинтересовался:
— Что за девки давеча мыли меня в бане?
Тиун разволновался:
— Ай, батюшка, не угодили тебе чем? Так сейчас велю их выпороть.
Блуд с досадой тряхнул бородой:
— Не надо пороть, — хорошие девки. Пришли их мне в спальню.
— Пришлю, пришлю! — закивал тиун. — А которую?
— Ну и дурак ты стал, — с усмешкой проронил Блуд. - Я же сказал — обеих прислать. Уж которая девка мне нужна, я и сам разберусь.
Блуд начал складывать другой блин, как услышал во дворе шум подъезжающего всадника.
— Посмотри, — лениво проронил боярин.
Тиун выглянула в окно и с тревогой сообщил:
— Всадник приехал.
— Это я и сам слышу, — недовольно буркнул Блуд. — Какие знаки на нем?
— Не разберу никак, — пожаловался тиун.
— Тю, ты спятил — княжеских знаков не можешь разглядеть? — рассердился боярин.
— Да нет на нем никаких знаков, — сказал тиун.
— Не может быть. Ослеп совсем, дурак, — лениво ругался Блуд.
Тем временем всадник спрыгнул с коня и, громко ступня по дощатому крыльцу, смело зашел в терем.
Это кто же такой смелый? — поразился Блуд и приказал: — Приведи-ка его сюда!
Тиун исчез за дверью, и вскоре в горницу вошел воин в полном облачении. Его лицо было замотано почерневшей от пыли тряпочкой, рука придерживала меч. Блуд метнул тревожный взгляд по сторонам, ища свое оружие.
Воин снял шлем, развернул тряпочку и Блуд разглядел знакомые черты.
— Здравствуй, Будый, — с удивлением проговорил он.
— И ты будь здрав, — устало сказал Будый. Его лицо даже под тряпкой почернело от пыли и грязи, видимо, он проделал в короткий срок немалый путь. Люди не ездят по пустякам далеко, подумал Блуд и, предчувствуя, с какой заботой мог приехать новгородский воевода, незаметно перекрестил пупок — однако вовремя князь освободил его от поручения смотреть за Святополком.
Блуд показал на лавку рядом.
— Присаживайся, будь гостем.
Затем он недобро покосился на тиуна, который с любопытством смотрел от двери.
— А ты, старый пес, не стой попусту, сбегай, принеси что-либо покормить человека. После дальней дороги он блинами сыт не будет.
Тиун выскочил за дверь, и Блуд спросил:
— Один, что ли, рискнул ехать в такой далекий путь?
— Со мной небольшая дружина, прячутся недалеко в лесу, — сообщил Будый и наклонился через стол к боярину: — И как дела в Киеве?
Блуд шепотом проговорил:
— Владимир часто болеет. Сейчас собирается воевать с вами, распорядился исправлять дороги. Собирает войско.
Он покачал головой:
— Ой, зря Ярослав перечит ему! У Владимира руки длинные.
— Это мы уже слышали, — холодно отрубил Будый. — Может, у нашего князя и руки короче, зато зубы больше.
Дверь в горницу открылась, и появившийся из нее тиун, предупредительно кашлянул. Из-за его спины выглядывали .любопытные бабьи глаза.
— Приходит время, и честолюбивый молодой волк убивает вожака, — заметил Блуд и мотнул головой в сторону двери: — Ну, чего стали, вносите!
Тиун шагнул в сторону, и молодые девки внесли блюда.
Будый бросил жадный взгляд на девок... и на содержимое блюд. Ему хотелось и того и другого.
Блуд, заметив взгляд приятеля, засмеялся и посоветовал:
— Ты сначала поешь. А девки потом.
— Некогда нам с девками возиться! — проговорил Будый и занялся едой.
Поставив блюда на стол, девки ушли. Тиун замешкался, но Блуд бросил на него сердитый взгляд.
— Ты, того, нам не мешай. Понадобишься — крикну.
Тиун торопливо выскочил и тщательно прикрыл за собой дверь.
Будый покосился на дверь и негромко, почти шепотом спросил:
— Ты догадываешься, зачем я приехал?
Блуд покраснел от напряжения и так же тихо пробормотал:
— Догадываюсь... Думаешь, время пришло?
Будый опять бросил подозрительный взгляд на дверь, вынул из-за пазухи золотой перстень с красным камнем и положил его на стол перед Блудом. А сам начал ломать крылышко жареного тетерева.
Блуд взял перстень и, чувствуя, что Будый не зря дает его ему, начал его внимательно рассматривать. Однако подвоха не нашел.
— Хороший перстенек! — заключил Блуд.
Будый, с удовольствием обгладывая крыло, пояснил:
— Надо сдвинуть камень в сторону, а там все, что нужно. Только осторожно — не просыпь!
Блуд осторожно нажал на камень, и действительно, он сдвинулся в сторону, и под ним появилась небольшая ниша с белым порошком. Блуд тут же вернул камень на место.
— Очень хороший перстень. И полезный, — многозначительно проговорил он и приставил перстень к пальцу, но, придерживая его у кончика пальца, бросил вопрошающий взгляд на воеводу.
Будый прекрасно понял его намек. Блуд показывал, что готов выполнить его поручение, и теперь ждал от него ответного хода. Будый выплюнул косточки на стол и со значением сказал:
— Князь Ярослав поручил мне сказать тебе, что он даст тебе все, что ты просишь, — почет и золото. Как мы и уговаривались раньше.
Блуд, хитро щуря глазки, спросил:
— А грамотки нет?
Будый отломил ножку тетерева и насмешливо ответил:
— А грамотки-то не дал. Как-то не любит он подставлять шею под топор.
Блуд тоже засмеялся:
— Никто этого не любит, — проговорил он, давясь смехом, и спросил: — Когда надо сделать?
— Как только Владимир соберет войско, чтобы идти в поход на Ярослава, — деловито ответил Будый, жуя птичье мясо.
— Мосты и дороги править долго, так что войско выйдет б конце лета, — сказал Блуд.
Будый уронил обглоданную кость с глухим стуком на стол. Налил себе в кубок меда, и выпил его единым духом. Поело этого поднялся и, сыто отрыгнув, проговорил:
— Я буду ждать от тебя известия.
— Ты разве не останешься на ночь? — удивился Блуд и поманил: — У меня девки тут, как вареники с вишней, пухлые и сладкие.
— Некогда мне. Не до девок. У меня еще много дел, — со вздохом проговорил Будый и поинтересовался: — Так ты когда поедешь в Киев?
Блуд тяжело встал и поморщил лоб:
— Однако хоть и есть время, а тянуть нельзя. Поэтому выеду завтра утром.
Правильно! С этим делом тянуть нельзя, кстати, зелье подействует на пятый день, — кивнул Будый и добавил: — Тогда у меня будет к тебе еще одна просьба. Ярослав прислал сестре Предславе письмо. Но по понятной причине я не могу появиться в Киеве.
— Ну давай письмо мне, передам Предславе, — предложил Блуд.
— Нет, — отказался Будый. — Владимир еще кое-что передавал на словах — это не для посторонних ушей. Поэтому завтра пусть лучше под каким-либо предлогом выедет за город к твоему селу. А мы ее встретим.
— Скажу ей, — пообещал Блуд.
Будый вышел в дверь, и через минуту Блуд увидел, как он неторопливо поехал в сторону леса.
Глава 5
В Киев Микула поехал не сразу. После беседы с князем Мику л а сначала заехал навестить Ярину. Он слышал, что в конце весны старая княгиня пожаловалась, что чувствует себя за деревянной изгородью, как в тюрьме, а ей хочется воли, которой в своей жизни она так и не видела.
Святополк, в преддверии опасных времен, не желал далеко отпускать от себя близких, однако, глядя на сильно сдавшую мать, понял, что срок ее жизни на земле подходит к концу, а потому не стал отказывать — пусть старуха хоть немного поживет так, как ей хочется. Никто не посмеет поднять руку на того, чьи дни и так сочтены.
По совету вышгородских бояр Святополк предложил матери пожить в небольшом селе, неподалеку от Вышгорода. Там недавно была построена церковь, а при ней скромный домик.
Осмотрев место, княгиня Юлия сказала, что ей тут понравилось, и она осталась там жить. В домике поселилась Ярина. А сама княгиня заняла небольшой пристрой к церкви, более смахивающий на курятник. Выбор свой княгиня пояснила — чтобы быть ближе к Богу.
Уединившись со своими мыслями, княгиня разрешила Ярине |фкходнть к ней только утром и вечером.
Раньше Микуле, занятому делами в Киеве, так и не удалось заехать в сельцо. Но в этот раз, предвидя беспокойные времена, он решил поездку в село больше не откладывать. В конце концов, сказал он сам себе, за несколько часов, что он проведет в селе, в Киеве вряд ли что случится.
Однако коня он торопил.
Село оказалось за густым лесом. Оно было небольшим — в десяток изб, огороженных бревенчатым забором, из-за которого 5 виднелся золотистый купол церкви. Купол был крыт сосновой дощечкой, издали светившейся золотом.
Въехав через ворота, Микула сразу попал на единственную улицу. Он спросил попавшегося ему замызганного мальчишку и тот объяснил, где живет старая княгиня и в какой избе живет ее прислужница.
Домик оказался небольшой — в пару окон, но светлый, из добротных сосновых бревен. Микула остановил коня рядом с домиком, привязал повод к шесту, так чтобы он мог щипать траву, и приоткрыл дверь в воротах.
Ярина стояла посредине двора и сыпала зерно в кормушку для кур, которые толпились вокруг нее, а воинственный яркорыжий петух грозился клюнуть ее в ногу.
Услышав скрип открывшейся двери, Ярина оглянулась и, увидев Микулу, уронила на землю решето с зерном и бросилась ему на шею.