Микула проехал уже почти полпути, но у перекрестка, где боковая лесная дорога уходила во владения боярина Блуда, он опять придержал коня.
Конечно, к Святополку надо было ехать без задержки, но Микула вспомнил, что вчера он оставил княгиню в плохом состоянии. И Святополка обязательно будет интересовать состояние матери.
Микула взглянул на небо. Нестерпимо яркий шар плыл волшебной ладьей среди надувшихся дождевой серостью редких облаков, бежавших с запада, как испуганная овечья отара. Откуда-то из леса стальной перетянутой струной надрывно звенели цикады. До того момента, когда солнце упадет за далекий лес, было далеко.
Рассудив, что до села туда и обратно по короткой лесной дороге не больше пары часов пути и он успеет попасть в Вышгород до наступления темноты, Микула решил все-таки снова заехать в село и проведать княгиню.
Приняв решение, он направил коня в темный, как разинутая глотка огромного животного, проем лесной тропы. Как ни спешил Микула, но по лесной тропе гнать коня опасно: его мог испугать и лесной зверь, да и легко было сломать ногу об упавшую ночью на тропу сухую ветку. Поэтому Микула придерживал дрожащего коня, чуявшего опасного лесного зверя и готового при первой же возможности пуститься в сумасшедший бег.
Через некоторое время, почти в том месте, где Микула в прошлый раз встречал новгородский отряд, его конь снова забеспокоился и фыркнул, подавая знак, что навстречу им едут всадники.
Микула привычно нырнул в уже проверенное укрытие, и минут через пять увидел двоих всадников, которые тихо разговаривали на ходу.
Одного всадника Микула сразу узнал, это был новгородский воевода Будый. У второго лицо было закрыто до глаз белой лептой из тонкого полотна. Тело этого всадника тщательно скрывал широкий плащ, но и под ним было заметно, что телосложением он значительно уступал старому воину. Его движения, были странно округлые и мягкие.
Около места, где Микула съехал с тропы, конь воеводы фыркнул, и тот остановил его. Привстав на стременах, он осмотрелся и проговорил:
— Тут где-то рядом с дорогой звериная нора.
В ответ послышалось:
— Здесь люди ездят мало, поэтому зверь непуганый.
Микула замер от удивления — голос был женский.
— Зверь нам не страшен, — проговорил Будый. Он хлопнул себя по щеке, убивая комара, и, рассматривая красное пятно на ладони, засмеялся: — Опаснее всех этот кровопийца. Смотри, княжна, чтобы эти кровопийцы не испортили твое нежное лицо.
Всадник, говоривший женским голосом, со вздохом ответил:
— То, что комарики накусают, не беда. Беда, коль боярин Блуд не выполнит свое обещание или проговорится кому. Брату Ярославу тогда придется плохо.
— Поэтому он и просит тебя вмешаться в это дело, — склоняясь к собеседнице, доверительно проговорил Будый.
Он вынул из-за пазухи небольшой сверточек и подал его княжне. Княжна развернула сверток, и в ее руках сверкнул красный камень на золотом перстне.
Княжна приподняла его над собой, чтобы посмотреть на свету, и заметила:
— Красивый и дорогой перстень.
— Еще дороже то, что находится внутри, — с хриплым смешком проговорил Будый.
— Это то же, что ты дал и Блуду? — спросила княжна.
— Да, — немного помешкав, признался Будый, и, продолжая ранее начатую в беседе мысль, напомнил: — Если наше дело не выгорит, то Владимир разгромит Ярослава и посадит его в подвал. И даже то, что он умрет во время похода, ничего не изменит — Борис доведет войну до конца, потому что Ярослав выступил не столько против отца, сколько против него. Поэтому Владимир должен умереть еще до выхода в поход. Поэтому основное дело должна сделать ты. А Блуд на крайний случай.
Княжна с сомнением разглядывала перстень.
— Что-то не по себе, — призналась она. — Владимир все же мой отец.
Будый шлепнул по щеке, размазывая очередного комара:
— Позволь, княжна, тебе напомнить, что у Владимира шесть жен и почти тысяча наложниц. И у многих есть дети. А мать у тебя и Ярослава одна — а значит, и кровь у вас одна. А что Владимир сделал с твоей матерью Рогнедой? Он убил ее родню и забрал себе их земли. Он прогнал Рогнеду из дворца и заставил жить в нищете. Он хотел ее казнить. И только твой братец Изяслав смог спасти ее от неминуемой гибели. А как он с тобой сейчас обращается? Тебе прочат монастырь, потому что Владимир не хочет отдавать тебя замуж. Нет, Владимир тебе не отец! Он грубое животное. А твой брат любит тебя и, став киевским князем, выдаст тебя замуж за короля.
Княжна перебила:
— Я хочу сама выбрать себе мужа!
Будый нимало не смутился.
— Сама выберешь, — сказал он хладнокровно. — А еще он даст тебе богатое приданое. Обещаю, в приданое он отдаст тебе земли, которые сейчас принадлежат Святополку.
— Владимир зверь — я его боюсь! — сказала княжна и решительно надела перстень на палец. Надев перстень, она уверила: — Я свое обещание выполню, но пусть брат Ярослав не забудет свои обещания.
Будый положил руку на шею лошади княгини и ласково проговорил:
— Не беспокойся, княжна, я не позволю Ярославу забыть свое обещание. А сейчас поехали. Не нравится мне это место, как бы и в самом деле зверь на нас не напал.
Будый и княжна уехали.
Микула снова полежал в кустах некоторое время, а затем продолжил свой путь. Все это время он осмысливал услышанный разговор. Личность княжны для него не представляла загадки, хотя он раньше ее никогда и не видел, но всем было известно, что у Ярослава была одна единоутробная сестра — Предслава. Таким образом, из подслушанного разговора было видно, что Предслава намеревается отравить своего отца. Эта весть была настолько важной, что Микула был окончательно уверен, что не напрасно задержался по пути в Вышгород.
Глава 7
После переговоров с боярином Блудом и княжной Предславой Будый со своим отрядом спрятался в лесах под Киевом, на лесной поляне, на краю небольшой балки. Место было удобное: кряжистая ива плакучими серебристыми ветвями нависала над обрывистым песчаным склоном, а из толстых корней, похожих на окаменевших змей, сочился скудный родничок, воды в котором было только что зайцу напиться. Под шатром всегда царил прохладный полумрак. Здесь было приятно, лежа около шепчущего вечную песню ручья, пережидать жаркий полдень.
Будый наткнулся на это место во время охоты, еще в молодости, когда был отроком в Святославовой дружине.
Теперь это укромное место воеводе пригодилось в самый раз: под шатром можно было скрыть и людей, и лошадей; а подойти к поляне можно было только со стороны дна балки, так как поверху балку окружали непроходимые заросли колючего терна.
Блуд предлагал Будому остановить отряд в одном из его сел, однако старый воин никому не доверял, а тем более закоренелому предателю.
Встретившись с Предславой и боярином, Будый намеревался вернуться в Новгород, но перед тем как уйти, он послал двоих разведчиков к лагерю войска Владимира, чтобы высмотреть, с чем придется столкнуться новгородскому войску, если ни Предслава, ни боярин Блуд не смогут или не захотят сделать то, что им было поручено.
Сутки, Будый и его воины провели в приятной расслабленности — они даже не стали сторожиться и на разожженном костре готовили себе пищу. Опасность, что на них наткнутся, была мала — Владимиру и его воеводам сейчас было не до охоты. А смерды? А смердам нечего совать нос в боярские дела!
Утром второго дня Будый позавтракал и лег на войлочную подстилку. Глядя, как его дружинники развлекаются, соревнуясь, кто точнее кинет нож в ствол старой ивы, он задумался над тем, правильно ли он делает, что решил возвращаться в Новгород.
Разумеется, Ярославу сейчас приходится нелегко, после отъезда воспитателя и первого воеводы он вынужден самостоятельно принимать решения. Но, с другой стороны, в случае необходимости он всегда может спросить мнение бояр.
Под ветвями ивы недвижно висели маленькие мушки. Будый махнул рукой, и мушки неуловимо сменили места.
Лежа у журчащего ручья, воевода думал: что бы ни делал в Новгороде Ярослав, но итог войны зависит не от него. Будый знал, что Ярослав, вставший против воли отца, сумеет набрать множество воинов, но его войско никогда не будет настолько сильным, чтобы противостоять той силе, что стоит за Великим киевским князем, ибо Киев — это не столько большой город, сколько хребет одной большой страны. Нет, не хребет, а символ, который притягивает к себе людей, как кусок янтаря мелкие ворсинки. Они тянутся к нему, не зная зачем, но, соединяясь, они образуют ту огромную массу, победить которую невозможно.
Все уже было. Все было не раз: и восставали города, и были сражения, и гибло множество людей. И княгиня Ольга безжалостно жгла города с непокорными людьми. И мало кто из этих людей знал, ради чего он отдавал свою жизнь.
И в этой войне также погибнут тысячи людей, но и их жизнь или смерть не будет иметь никакого значения. Потому что их жизнь зависит только от желаний двух человек. И победит ли один из них, зависит только от жизни или смерти его соперника.
В уме воеводы возникла мысль, что итог этой войны решится не где-то под стенами далекого северного города, не на полях среди березовых рощ, а здесь, в этих роскошных дворцах. И победа будет не результатом кровопролитного сражения с участием многих людей. Те сражения будут последствием одного — сумеет ли Владимир вывести свое огромное войско на дорогу на север. Если сумеет, то уже ничто не предотвратит гибель Ярослава, даже смерть самого Владимира.
Рассуждая об этом, Будый чувствовал, как где-то в глубине его тела, под тем местом, где бьется сердце, появляется чуть уловимый холодок. Он был едва заметен, но Будый знал, что с каждой минутой этот холодок в ожидании той решающей минуты будет расти все больше и больше. И он уже понимал, что когда вернется его разведчик, он не сможет уехать от этих мест, где развернутся главные события и где решится судьба его князя и его самого.
Из этих пасмурных размышлений Будого извлек встревоженный возглас караульного. Будый поднялся с войлочной подстилки и увидел, что среди кустов на дне балки, прокладывая в серой траве за собой ярко-изумрудную полосу, пробирается вооруженный человек на коне.