Что он мог сказать? Он и сам не мог толком разобраться в причинах поступков отца, хотя и слышал его объяснения. Не дошли они до его ума и сердца, не усвоил он их, а может, даже и не понял. Потому и пожал плечами в ответ на вопрос жреца.
А тот продолжал:
– Ходят слухи в народе, что якобы ездил князь Владимир в Царьград и там влюбился в принцессу небывалой красоты. Предложил ей выйти замуж за него. Только принцесса была себе на уме и поставила условие, чтобы Владимир сначала крестился, а уж потом зайдет разговор о свадьбе. Вот так Владимир и переменил нашу веру на греческую.
– Не был отец в Царьграде, – ответил Святополк, удивляясь замысловатым народным вымыслам. – Может, даже наоборот все случилось: не хотели греки посылать своих священников на Русь, но князь двинул дружину на греческий город Херсонес и взял его приступом. Волей-неволей пришлось византийским императорам пойти ему на уступки и выдать за него свою сестру.
– Вон какие дела! Ну да, ты его сын, как тебе не знать, что происходило на самом деле. А у нас вот такие слухи ходят…
В другой раз Огнеслав говорил:
– Не хочет народ переходить в новую веру и видит в тебе, князь, свою надежду, свою опору. Не бросай нас на произвол судьбы, крепко стой за старину, а мы уж тебе всем миром поможем!
Когда Святополк пошел на поправку, жрец посоветовал:
– Лежать много тоже вредно. Следует делать небольшие прогулки, пусть кровь поразгонится, побыстрее выздоровеешь.
Он послушался. Когда вышел на улицу, вдохнул свежего воздуха и увидел высокое голубое небо, закружилась голова. Присел на завалинку и некоторое время сидел неподвижно, на губах его заиграла слабая улыбка. Потом неторопливо побрел по улице. Селение было большое, дома добротные, с сараями и постройками для скота, амбарами и клетями, по лужайкам бегали голопузые детишки, слышен был детский смех со стороны реки, протекавшей недалеко. Рядом с селением стоял лес, темный и молчаливый. Знакомая картина, и на душе у князя стало умиротворенно и спокойно. Здесь жили люди в тишине и мире, своим трудом создавая благосостояние княжества.
Когда возвращался обратно, впереди увидел женщину. Она шла навстречу. Что-то в ней сразу показалось ему необычное, что-то его встревожило. Она была еще довольно далеко, не будешь же рассматривать все время, пока она приближается. Он отвел глаза и стал смотреть по сторонам, якобы ею совсем не интересуясь. И только когда женщина подошла совсем близко, взглянул на нее. Он охватил ее одним взглядом всю разом, с головы до ног, и был поражен тонким стройным станом, пышными черными волосами, обрамлявшими красивое лицо. Но особенно поразили глаза, глубоко сидевшие в темных глазницах. От них шел неестественно яркий блеск, они притягивали к себе, подчиняли и околдовывали, и Святополк не мог оторваться от них. Прошли какие-то мгновения, пока он миновал ее, но они показались ему вечностью. Он был ошеломлен и ошарашен. Подобной женщины он никогда и нигде не видел.
Святополк прошел несколько шагов и оглянулся. Оглянулась и она, из-за плеча смерив его пристальным взглядом. Правда ли была, или только померещилось, на ее лице мелькнула улыбка. «Вот в такую я влюбился бы с первого взгляда, – подумал он. – Немыслимая женщина!»
Об этой встрече Святополк рассказал жрецу. Тот улыбнулся, ответил:
– Ее зовут Чарушей. Она главная ведунья селения, знает многие способы лечения и немало людей излечила от тяжелых болезней, может предсказать будущее человеку. Но она более чем знахарка и ведунья. Чаруша – ведьма. Про нее говорят, что она общается с потусторонними силами и ведет дружбу с духами, вместе со своими подругами, такими же ведьмами, посещает шабаши на лесных полянах. Неудивительно, что эта женщина произвела на тебя такое сильное впечатление.
Святополк тотчас загорелся:
– Хочу с ней встретиться. Попрошу предсказать судьбу.
– Вреда она не сделала никому, а доброго много принесла людям. Так что иди, князь, я не против. Но будь осторожен: не один мужчина оказывался очарован ее красотой, готовы были все богатства и состояния положить к ее ногам, но равнодушной оставалась она. Не попадись к ней на удочку, пропадешь в ее любовных сетях!
– Не пропаду, – самонадеянно обещал Святополк. – Не на того напала!
Дом Чаруши был похож на другие строения, только стоял в глубине огорода. Святополк прошел мимо грядок с огурцами, морковью, свеклой и оказался перед дверью, ведущей в скотник, по-видимому, вход в дом вел через него. Он отодвинул легкую дощатую загородку, перешагнул через бревно и оказался в сумрачном помещении. В нем находились козы. Его взяла оторопь: все они были черного цвета. Стуча копытцами по дощатому полу, козы шарахнулись в угол и стали смотреть оттуда сверкающими в полутьме зеленоватыми глазками. «Фу, нечистая сила!» – проговорил он про себя. И еще Святополк заметил, что под крышей сарая и на стене дома висели пучки сухих трав. Их было много и самых разных видов, было ясно, что хозяйка всерьез занималась целительством.
Первое, что почувствовал Святополк, войдя в дом, был пряный запах растений и цветов. В тусклом свете, лившемся из маленьких окошечек, увидел он, что ими были завешаны все стены избы, они были и под потолком. В углу стояла печь, вдоль одной стены – кровать, вдоль другой – широкая лавка, стол, три стула, на полу – разноцветные половики. За столом сидела Чаруша, перед ней глиняная тарелка, видно, ужинала. При его появлении она встала, приветливо улыбнулась, произнесла певучим, завораживающим голосом:
– Добро пожаловать, князь. Присаживайся со мной за трапезу. Как говорят, чем богаты, тем и рады.
– Только что перекусил, – ответствовал он и присел напротив. В тарелке у нее лежало жареное мясо.
– Зайчатина, – пояснила она. – Только что принесли охотники. Их в этом году очень много развелось, в садах кое у кого деревья погрызли, а у некоторых и до репы добрались. Угощайся, я на двоих готовила. Знала, что придешь.
– Откуда ты могла знать? Жрец вроде к тебе не приходил.
Он потянулся и взял кусочек мяса.
– Не знаю, как это случается. Но будто кто-то шепнул.
– И что я приеду в селение, тоже заранее знала?
– Конечно.
Святополк съел кусочек, потянулся за другим.
– Очень вкусно приготовлено.
– Спасибо за похвалу, князь. Хлебушко бери, не стесняйся.
– Говорят, ты и будущее человека предсказать можешь?
– Могу. Оно написано на лице, на руке человека.
– И у меня тоже?
– Разумеется.
– И что ты прочитала?
– Тебе действительно хочется знать?
– Наверно как всякому человеку.
– Тогда протяни мне свою ладонь.
Она некоторое время рассматривала ее, порой взглядывала ему в глаза, наконец произнесла:
– Умрешь ты своей смертью, но только далеко от своего дома, в темном бору, во время бури и грозы.
– Меня кто-то изгонит или я сам уеду?
– Не знаю. Может, во время путешествия, а может, изгнания. Но не будет вокруг тебя ни родных, ни близких.
– Тогда, может, ты видишь моих врагов? Кого мне стоит опасаться?
– Опасайся самого себя. Никто нас так не губит, как мы сами себя. Берегись своих страстей, они могут привести тебя к гибели.
– Но если мне на роду написано, что ждет впереди, то выходит, я бессилен против своей судьбы? Мне ее ни обойти, ни объехать?
– Смерти никто не избежит. Но человек может своими поступками или отдалить ее, или, наоборот, приблизить.
– Загадками говоришь. А не можешь пояснее?
– Лицо и ладони – это не руны, которые легко и понятно читаются.
Внезапно она замолчала и как-то странно напряглась. Лицо ее вдруг побледнело, в глазах заметался страх. Она проговорила прерывающимся голосом:
– Уходи, князь, мне надо побыть одной.
– Что случилось? – спросил он, готовый помочь. – Тебе что-то угрожает?
– Нет, ничто мне не угрожает. Уходи быстрее, очень прошу тебя!
– Я не могу оставить тебя в таком положении! Говори, что надо сделать?
Она пыталась подняться, но получалось какое-то судорожное движение, она приподнималась и снова садилась. Пот градом лился по ее лбу, стекал на глаза и щеки.
Наконец она сказала, указывая рукой в сторону печи:
– Подай мне, князь, зеленый горшочек, что стоит на шестке.
Святополк быстро вскочил и принес ей то, что она просила. Чаруша сунула в него руку, гортанный крик вырвался из ее рта.
– Все закончилось! Как же я забыла?
– Что там должно быть? – торопливо спрашивал ее Святополк. – Скажи, я сбегаю и принесу!
– Нет, это надо варить, но со мной плохо! Я не могу подняться!
– Говори, что надо приготовить. Я все сделаю мигом!
Она некоторое время внимательно и осмысленно глядела на него, потом, видно, что-то решив про себя, стала указывать:
– Затопи печь. Дрова лежат готовые, только высеки огонь кресалом. Кресало там, на загнетке.
Он быстро выполнил ее поручение. Огонь весело заплясал в горловине печи.
– Теперь подай мне травы. Те, что висят над входом. Сначала пучок белены… Бери весь пучок, я сама отмерю сколько надо! Потом ведьмину траву, рядом приткнут дурман. Заодно прихвати красавицу, черемицу и борец. Только быстрее, что ты там возишься, как неживой! Давай, давай сюда!
Дрожащими руками она жадно схватила пучки, прижала их к лицу и стала жадно вдыхать дурманящий, наркотический запах. Затем разложила на столе, отобрала от каждого пучка нужное количество, сунула в зеленый горшочек, подала Святополку:
– Налей воды из ведра, что возле двери… Налил? Теперь ставь в печь ближе к огню, чтобы быстрее закипело.
Проделав так, как она указывала, он сел рядом с Чарушей, спросил:
– Это твое лекарство?
– Я без него уже не могу. А теперь можешь идти, князь. Иди, иди, сама справлюсь.
Но Святополк воспротивился:
– Я не стану бросать тебя, пока не сумею убедиться, что тебе ничто не угрожает. Не в моих правилах оставлять беспомощных людей.
Она как-то странно посмотрела на него, но промолчала, видно смирилась с его упрямством.