Он продолжал:
– Истинная вера с трудом пробивает себе дорогу. Вот сейчас в Киеве зреют важные события. Отец мой дряхл, может скоро отойти в мир иной. На престол должен взойти старший сын его, Святополк. А кто он? Ярый язычник, так и не воспринявший греческую веру. Значит, постарается вернуть Русь к прежней вере. Разве можно с этим смириться? Вот поэтому-то я и приплыл к тебе, конунг, чтобы нанять воинов и постоять за истинную религию.
– Разрешу я тебе взять с собой столько бойцов, сколько пожелаешь. Кто знает, и у меня может что-то случиться, тогда к тебе обращусь за помощью. Правда, сейчас заботит другое, Дания захватила большие земли на юге у нас и Норвегии. Нужно нам объединиться и прогнать захватчиков за море. Поэтому и решил я отдать свою дочь Олаву за норвежского принца. Прибудет он на днях, будем готовиться к свадьбе. Можешь остаться и посмотреть, как отмечаем мы такое событие.
– Благодарю, конунг. Но я должен поспешать в свое княжество. Сам понимаешь, нельзя надолго оставлять страну без правителя.
– Как пожелаешь, князь. Я поговорю со своими ярлами, выясню, кто из них изъявит желание отправиться вместе с тобой со своими отрядами.
Наутро к Ярославу явился ярл Эймунд, сорокалетний красавец с мужественным лицом и умными глазами. Он тотчас расположил к себе новгородского князя, рассказав, где и как сражался. А прошел он со своей дружиной без малого пол-Европы. Грабил побережье Англии, доходил до Парижа, а однажды совершил нападение на Италию. Так что боевого опыта не занимать. Вел он с собой тысячу воинов. Быстро договорились об оплате. Ярослав отдавал Эймунду и его воинам на содержание город Ладогу, платил в год каждому из них по гривне, кроме того, варягам доставалась вся добыча, полученная в войне – от грабежа русских людей, разумеется. Время на подготовку к отплытию Эймунд выговорил неделю.
А через день Упсала встречала норвежского принца Веланда. Ярослав стоял в толпе горожан и хорошо видел, как из повозки вышел молодой высокий мужчина лет двадцати пяти, поверх людей победоносным взглядом поглядел вокруг и направился во дворец. Ярослав сразу застеснялся своих тайных мыслей относительно Олавы: куда ему было до Веланда! С детства он был слабоват здоровьем, не отличался и красотой. И хотя дядьки много усилий приложили, чтобы вырастить из него хорошего воина, научили его различным приемам владения оружием, все же настоящим бойцом он себя не считал, никогда не лез первым в драки и схватки, а действовал преимущественно умом и рассудком, которыми природа его не обделила.
Через несколько дней все было готово к отъезду, ждали возвращения Эймунда, который уехал в родные края попрощаться с семьей. Ярослав вечером сидел возле дома, играл с воином в «тавлеи» – игру, которой научили его варяги. На доске были разлинованы квадраты, по ним надо было перемещать камешки. Игра была забавная, требовавшая смекалки, за ней незаметно проходило время.
Вдруг к нему подошел княжеский слуга, позвал:
– Князь, с тобой хотят поговорить.
– Кто? – спросил Ярослав, не отрывая взгляда от доски.
– Увидишь.
Слуга провел его в какие-то закоулки. Там ждала его Олава. Она нервно шагнула ему навстречу, стала глядеть в лицо измученными глазами.
– Князь, подскажи мне, что делать.
– А что случилось? – спросил он, ошеломленный ее страдальческим видом.
– Не могу я! Не хочу выходить замуж за Веланда! Не люблю я его!
– Но он такой красавец!
– Хвастун и зазнайка. Все чтобы было по нему. Слова не скажи, все поперек. Я устала от него! И притом у него на верхней губе всегда пот собирается, а мне кажется, что это сопли. Меня тошнит от него!
– Тебе надо к отцу…
– Не слушает он! Ему главное – династический брак и государственные интересы. А на чувства дочери ему наплевать!
– Но я-то чем могу помочь?
– Ты на днях уплываешь на родину. Забери меня с собой!
– Но в качестве кого?
– Как будущую жену.
– Какая ты мне жена? Ведь ты даже не любишь меня!
– Ярослав, с тех пор, как мы расстались, я только и думаю о тебе!
– Вот положение… Я ведь тоже чуть с ума не сходил по тебе все последнее время.
– А я заметила, что ты влюбился в меня. Еще там, в лесу, – сказала она и лукаво посмотрела на него. Вот женщины! Только что чуть не ревела от горя, а сейчас уже глазки строит!
– Знать бы… А я и не догадывался.
– Все вы, мужчины, такие! Одних себя видите.
– Ну иногда и еще кое-кого, – произнес Ярослав, привлек ее к себе и поцеловал. Она на мгновенье забылась в его объятиях.
– Так что же будем делать, Ярослав? – задала вопрос она, искательно заглядывая ему в глаза.
– Не знаю, – искренне ответил он. – Увезти тебя с собой я не могу. Воровство девушки у вас наказывается смертной казнью. Твой отец снарядит военные корабли, они догонят нас в море и потопят. Викинги таких обид не прощают.
– Ты прав. Вместе с тобой он может и меня отправить на дно кормить рыбок.
Они помолчали, каждый думая об одном и том же.
Наконец она произнесла:
– У нас, у свеев, есть старинный обычай заключения брака…
Ярослав молча и напряженно смотрел на нее.
– С принятием христианства его отменили, но придерживается все население страны.
– Какой же то обычай?
– Умыкание невесты!
Ярослав разочарованно протянул:
– Он существует и на Руси. И что с того?
– Давай поженимся по этому старинному обычаю! Тогда и отец будет бессилен помешать нам. Он – король, а короли обязательно должны уважать обычаи страны. Иначе его осудят все жители. Тогда какой же он король?
– Пожалуй, ты права. Обычай обязателен и для правителей страны, я это по себе знаю, – задумчиво проговорил Ярослав, по привычке взвешивая все за и против.
Умыкание невесты в языческие времена существовало почти у всех народов. Но это не было воровством, когда девушек похищали против их воли. Умыкание совершалось по согласию невесты, а порой и при ее активном участии. Случалось такое в том случае, когда родители были против брака или мешали какие-то другие обстоятельства.
– Но умыкание должно происходить на каком-то гулянии, в какой-то праздник. Так принято у нас на Руси.
– У нас тоже похищают невесту в людном месте, чтобы не было потом кривотолков. Как раз завтра жители Упсалы будут праздновать день Фрейра, бога мира и изобилия. Спрячь в лесу двух коней, а я все приготовлю для своего побега.
На город упала темнота, а они не расходились, продолжая обсуждать мелочи предстоящего события, неожиданные трудности, которые могли бы возникнуть во время умыкания. Потом перешли на воспоминания, как встретились, что подумали друг о друге, как весело и интересно провели время в лесу. И хотя тогдашняя встреча их прошла просто и обыденно, теперь она стала казаться им важной и значимой, они находили какие-то черточки и штрихи в своем поведении, придавали им особый смысл, и пребывание в избушке и лесу стало казаться любовным свиданием. Это происходило еще и потому, что каждое воспоминание они сопровождали поцелуями и ласковыми словами.
Расстались за полночь. Ярослав до утра так и не заснул. Чего он только не передумал и не перечувствовал. Он понимал, на какой риск идет, затевая ссору с королем. Но и оставить Олаву он был уже не в состоянии. Свое чувство к ней он сравнивал с плотиной, которая удерживала мощный поток воды. Но достаточно было одного свидания, как плотину прорвало, и он понесся в круговерти стремнины, не имея сил ни задержаться, ни остановиться.
Бог Фрейра скандинавами считался третьим после Тора и Одина, поэтому к обеду на луга вышло почти все население Упсалы. Началось широкое гуляние. Повсюду были разложены ковры, плащи, покрывала, на которых выкладывались различные закуски и питье. Кое-где стояли целые бочки пива, его черпали кружками, распивали, шумно веселились. Ярослав ходил между гуляющими, но его ничто не интересовало: он искал глазами Олаву.
Ближе к вечеру явилась и она. Шла в сопровождении парней и девушек, среди них он увидел Веланда. Принц держал под ручку свою нареченную, они о чем-то оживленно беседовали, не обращая ни на кого внимания. Сердце Ярослава екнуло: Олава его обманула! Наговорила, наобещала, а сама выйдет замуж за этого хлыща и уедет с ним в Норвегию. Вот уж они вдвоем пошутят и посмеются над ним, Ярославом! А ведь он, дурак, поверил, закупил еще одного коня, заставил своего дружинника стоять сейчас в лесу, ждать их с королевной… Как бы не так! Зря они кормят комаров, не будет никакого умыкания!
Ярослав в отчаянии направился прочь, но ноги сами вернули его на луг. Он был бессилен управлять собой. И тогда решил: будь что будет, но он не уйдет никуда, изопьет свою чашу до дна, пусть эта чаша будет для него очень горькой.
Он принялся ходить по лугу, то приближаясь, то удаляясь от места, где находилась Олава. Порой он так близко прогуливался возле нее, что она не могла его не заметить, но принцесса даже бровью не повела, будто его не было на лугу совсем. Он измучился, изболелся. Наконец, обессиленный, подошел к краешку озера, присел на песочек. Солнце садилось за темную гряду леса, от него по воде пролегала огненно-красная дрожащая полоса, рассекавшая озеро на две половины, с гортанными криками метались белые чайки. День истекал, рушились последние надежды. Народ начал расходиться, скоро уйдет и он, расставшись с мечтой, разбитый, опустошенный…
Внезапно почувствовал, как кто-то тронул его за плечо. Поднял голову: Олава!
– Бежим! Скорее!
Ярослав вскочил на ноги, оглянулся. Народ мирно гулял по лугу, на них никто не обращал внимания.
– Я отослала Веланда принести плащ, потому что стало холодно, – скороговоркой произнесла она, и в тоне ее послышались насмешливые и язвительные нотки. – Пусть побегает на здоровье!
Они метнулись к лесу. Наверно, они так бы и убежали, не замеченные никем, но Олава вдруг остановилась и, взмахнув руками, закричала громко, озорно:
– Прощайте, подруженьки!
На лугу забегали, заметались, но было уже поздно. Из леса навстречу беглецам дружинник Ярослава выводил оседланных коней. Они с ходу вскочили на них и скрылись в темной гуще деревьев.