во–первых, «к изоколону, лежащему в основе декламационных тирад проповеди, песнопение малых и великих присоединяет силлабическую сетку и возводит ее в доминирующий принцип явственно напевных стихов всесоборного гимна» (Якобсон 1975:16) и, во–вторых, наличие ярких грамматических различий, сопутствующих делению песнословия на три строфы (отсутствие глагольных форм среди 10 словесных единиц начального полустишия, строгая симметрия всех четырех стихов средней строфы с четырежды повторенным именем в начальной позиции и далее с четырьмя аористами глаголов совершенного вида, смена в последней строфе 3–его лица 2–ым лицом и прошедшего времени «лексических» глаголов составными сказуемыми в настоящем времени с выраженной или нулевой связкой). Впрочем, этот отрывок не единственное место в СЗБ, где автор обращается к стиховой речи (см. ниже).
Следующий фрагмент части II, подготовленный непосредственно предшествующим ему песнословием, отмечен восхождением на новый регистр похвалы («Тебе же како похвалимъ»… 187б), связанным с особым подъемом радостного удивления и восторга перед равноапостольным князем. Фрагмент организован прежде всего сочетанием обращений к Василию (христианское имя Владимира), в том числе и весьма изысканных. Ср. упражнения в духе будущих барочных concetti:
христолюбче. / друже правде. съмыслу ме/сто. милостыни гнездо (187б); о че/стныи и славныи въ земле/ныихъ владыкахъ. премужьстве/ныи василіе (187б); учителю / нашь (188а); о блаже/ниче (188а, 189а); о честьниче (189б); подобниче // великааго коньстантина. ра/вноумне. равнохристолюбче. равно/честителю служителемь его (190б–191а).
и серии риторических вопросов «како» и «откуду», задающих взволнованный ритм этой части текста. Ср.:
Тебе же како похвалимъ… како доброте почюдимся… каково ти благодаріе воздадимъ… / како верова. како разгоре/ся въ любовь Христову. како въ//селися въ тя разумъ… / Како възиска Христа. како предася / ему. повеждь намъ… откуду ти припахну / воня Святааго Духа. (откуду испи па/мяти будущая жизни / сладкую чашу. откуду въ/куси и виде яко благъ Господь… како уче/никъ его обретеся… / Како ти сердце разверзеся. како / въниде в тя страхъ Божіи. / како прилепися любові его… (1876–1886) [298].
Эта серия вопросов теснейшим образом связана с последовательностью конструкций с «не», описывающих предельную сначала удаленность Владимира от непосредственных источников христианства:
не ви/дилъ еси Христа не ходилъ еси по немь… / не виде апостола пришедша въ зе/млю твою… не виде бесъ изъ/гонимъ… сихъ всехъ не виде/въ… (188а–188б) [299].
Преодоление этого разъединения как раз и дает право применить к Владимиру евангельское изречение, цитируемое Иларионом: «блаже/ни не видевше и веровавше» (Ио. XX:29). Появление этой цитаты отмечает один из поворотных пунктов в развитии части II СЗБ, после которого открывается переход к завершающим подтекстам этой части. Формально переход выделяется, в частности, наличием цитат (в отрывке 188б–190а, после только что приведенных слов из Иоанна, следует еще шесть [!] цитат — при том, что ни до, ни после в части II цитат вообще нет). Содержательно они разыгрывают тему милости, милосердия, щедрот, т. е. тех качеств, обладание которыми позволяет считать человека блаженным. Эта общая схема наполняется конкретным смыслом, когда перечисляются добрые дела Василия:
… просящіимъ подаваа. / нагыа одевая. жадныа и / алъчныа насыщая. болящi/имъ всяко утешеніе посы/лаа. должныа искупая. / работныимъ свободу дая. / твоа бо щедроты и милосты/ня. и ныне въ человецехъ поми/наемы суть… (189б); колико ты похва/ленъ от него имаши быти. / не токмо исповедавъ. яко / Сынъ Божіи есть Христосъ. но испо/ведавъ. и веру его уста/вль. не въ единомъ соборе / но по всеи земли сеи. и церкви / Христови поставль. и служите/ля ему въведъ (190б).
Тем самым для Василия–Владимира отыскивается соответствующая парадигма (прецедент), без которой любые попытки канонизации потерпели бы неудачу: он подобен и, следовательно, равен Константину, что и выражено в искусно построенном «аналогизирующем» обращении к Василию — «подобниче // великааго коньстантина. ра/вноумне. равнохристолюбче. равно/честителю служителемь его» (190б–191а). И здесь Иларион снова попадает в стихию риторики, вдохновляющейся историческими параллелями (деяния Константина и подобно–равные им деяния Василия). Ср.:
<о>нъ съ святыими отци никеиска/аго събора законъ человекомъ пола/гааше. ты же. съ новыими на/шими отци епископы. сьнима/яся чясто, съ многымъ съ/меренiемь совещаваашеся. / како въ человецехъ сихъ новопозна/вшiихъ Господа. законъ устави/ти. онъ въ елинехъ и римля/нехъ царьство Богу покори, ты / же въ руси. уже бо и въ онехъ / и въ насъ Христосъ царемь зовется. / онъ съ материю своею еленою / крестъ отъ иерусалима принесъша. / по всему миру своему раславь/ша [раславъша]. веру утве/рдиста. ты же съ бабою тво/ею ольгою. принесъша крестъ / (и новааго иерусалима коньстянти//на града, по всеи земли своеи по/ставив'ша утвердиста ве/ру. его же убо подобникъ сыи. / съ темь же единоя славы и / чести, обещьника сотвори/лъ тя Господь на небесехъ… (191а–191б).
Но эта аналогия осталась бы всего лишь еще одним, новым примером изобретательности автора СЗБ в «аналогической» риторике и важным аргументом в пользу причисления князя Владимира к лику святых, если бы не внезапный и оригинальный ход, снова исходящий из столкновения текста и внетекстовых реалий и приводящий к совершенно новой ситуации. Суть этого хода в резком обрыве цепи аналогий с Константином и неожиданном обращении к сему месту и сему часу в связи все с той же темой Василия–Владимира, хотя он давно умер и мог быть жив только в памяти младших своих современников (и Илариона в их числе). Это переключение исторического в актуальное отражено в одной фразе
добръ пасту/хъ [300] благовeрію твоему о блаже/ниче. святаа церкви святыа Богородицa Ма/pia яже созда на правовeрь/неи основе. идеже и мужь/ственое твое тело ныне лежитъ. / жида трубы архаггелъскы. / добръ же зело и веренъ послу/хъ Сынъ твои георгии. егожъ сътво/ри Господь наместника по тебе. / твоему владычеству. не ру/шаща твоихъ уставъ. но утве/ржающа. ни умаляюща тво/ему благовeрію положеніа. но / паче прилагающа. не сказаша // но учиняюща. иже недоко/ньчаная твоа наконьча
— и здесь еще раз автор не удерживается от двойной на этот раз аналогии —
акы / соломонъ да[д]видова. иже домъ / Божіи великыи святыи его пре/мудрости созда [301] (191б–192а).
Этим ходом Иларион переносит слушающих его в сегодня, в Киев Георгия–Ярослава (о мотиве города говорилось выше) и даже конкретнее и точнее — в Десятинную церковь (ср. упоминание церкви Богородицы, 191б), к гробнице Владимира. Этот «выход» из текста вовне, в ситуацию hic et nunc (или, точнее, приспособление текста к тому, чтобы быть голосом этой ситуации), увенчан центральным и наиболее патетическим отрывком «Похвалы», уже давно привлекшим к себе внимание исследователей и высоко ценимым [302]. Выделенность этого отрывка подчеркивается и тем, что он, как установил Тарановский (1968:4), написан «молитвословным» стихом (или «кондакарным», согласно А. В. Позднееву), охватывающим довольно значительную часть текста «Похвалы» (1926–1936; 30 стихов в исчислении Тарановского):
1. 1. въстани о честнаа главо. / отъ гроба твоего.
2. въстани. / отряси сонъ.
3. hеси бо уме/рлъ но спиши, до обьщааго / въсемъ въстаніа.
4. въстани. / неси умерлъ.
5. несть бо ти ле/по умрети.
6. веровавъшу / въ Христа живота всему миру. /
7. (отряси сонъ. възведи очи. / да видиши.
8. какоя тя чести Господь тамо съподобивъ.
9. и на / земли не беспамятна оста/вилъ Сыномъ твоимъ.
10. въста/ни виждь чадо свое георгиа. |
11. виждь утробу свою.
12. виждь // милааго своего.
13. виждь его же / Господь изведе отъ чреслъ твоихъ. |
14. виждь красяащааго столъ зе/мли твоеи.
15. и возрадуися и въ/звеселися.
16. к сему же виждь /и благоверную сноху твою ери/ну.
17. виждь вънукы твоа и / правнукы.
18. како живутъ. / како храними суть Господемь. /
19. како благоверіе держать. / по предаянiю твоему.
20. како / въ святыа церкви чястять. |
21. како славять Христа.
22. како покла/няются имени его.
23. виждь же / и градъ величествомъ ciaю/щь.
24. виждь церкви цветущи. |
25. виждь христіаньство растуще.
26. виждь градъ иконами святыихъ освещаемь
27. и блистающеся. / и тіміаномъ обухаемь.
28. и / хвалами и божественаами и не/нiи святыими оглашаемь. //
29. И си вся видевъ возрадуися и / възвеселися.
30. 30. и похвали бла/гааго Бога. всемь симъ строи/теля.
Употребляемый в этом отрывке молитвословный стих, как известно, встречается в ряде молитв (в частности, и в «Отче наш») и славословий (например, «Радуйся») и непосредственно восходит к соответствующему византийскому стиху. Его определяющие особенности — свободный несиллабический характер [303], синтаксический параллелизм как общий принцип организации текста, наличие в начале стихов особых ритмических сигналов (прежде всего в виде императива и вокатива) и т. п. (см. Тарановский 1968:1–3).
Включение в СЗБ столь длинного стихотворного отрывка (ср. также «единъ святъ…», о чем см. выше) позволяет говорить об авторе как о поэте и допускать возможность наличия в этом же памятнике и других примеров употребления стиховых форм или, по меньшей мере, сильно ритмизованных стихообразных отрывков. Так, было предложено к числу таких примеров относить отрывки: