— Мне немедленно надо в храм! — крикнул я.
— Ты можешь пройти, сенатор, — сказал один из ликторов. — Но твоего друга мы пропустить не можем.
Нет на земле людей более несгибаемых, чем ликторы, когда им выпадает случай проявить свою власть.
— Ну, придется тебе самому постоять за себя, — жизнерадостно заявил Милон. — Постарайся, чтобы твоя глупость не стоила тебе жизни.
Я рысью припустил к храму. В тяжелой тоге было невыносимо жарко, но я не решался ее скинуть. Человек, обвешанный оружием с ног до головы, ворвавшийся в помещение, где находился сенат, рисковал навлечь на себя серьезные неприятности. Мне пришлось остановиться на несколько мгновений, чтобы перевести дыхание и смахнуть пот со лба. И тут худшие мои опасения стали явью — я увидел, как вниз с холма движется двойной ряд факелов. Изрыгнув все известные мне проклятия, я поспешил навстречу сенаторам. Волнение, охватившее меня, было так велико, что я не заметил — процессия имеет несколько странный вид. Приблизившись, я достал из-под тоги трубочку с письмом и взмахнул ею в воздухе.
— Благородные сенаторы! — провозгласил я во всю мощь своего голоса. — Я должен сообщить вам нечто чрезвычайно важное. Прошу вас, остановитесь. Да будет вам известно, Гней Помпей не имеет права…
Тут я осекся и изумленно вытаращил глаза. Факелы несли вовсе не сенаторы. Их несли слоны, которых было не меньше пятидесяти.
Полагаю, понадобилось приложить немало усилий, чтобы заставить этих неповоротливых громадин подняться на Капитолий. Зато теперь Помпей имел возможность произвести настоящий фурор. Каждым слоном управлял погонщик, на широченных спинах животных красовались деревянные паланкины, в которых сидели юноши и девушки с корзинками, полными цветов и всякого рода сверкающих безделушек, предназначенных для зевак.
Погонщик первого слона указал на меня своим шестом и произнес что-то на непонятном языке. Я стоял, ошеломленный удивительным зрелищем, рискуя в каждое мгновение быть раздавленным.
— Метелл, я так и знал, что ты скоро объявишься!
Знакомый голос вывел меня из оцепенения. Подняв голову, я увидел, что в паланкине, укрепленном на спине переднего слона, вместо прекрасных юношей и девушек находились куда менее привлекательные седоки, а именно Публий Клодий собственной персоной и с ним — несколько его громил. Издав ликующий вопль охотника, который увидел зайца, Клодий выхватил дротик и метнул им в меня. Я успел отскочить в сторону, и железный наконечник, вонзившись в мостовую, высек из булыжника искры.
Не теряя более ни мгновения, я резко развернулся и понесся вниз с холма в своей развевающейся парусом тоге. В последние дни мне так часто приходилось спасаться бегством от Клодия, что я изрядно поднаторел в этом искусстве. Но сейчас мой противник восседал на слоне, и положение было неравным.
Еще один дротик вонзился в землю на значительном расстоянии от меня. Клодий всегда был скверным метальщиком. К тому же тряска и неверный свет факелов не способствовали меткости. Впереди волновалась толпа зевак и ликторов; все они указывали на нас пальцами и что-то возбужденно выкрикивали. Наверное, Милон был среди них, но разглядеть его мне не удавалось.
Я прорвался сквозь цепь ликторов, словно военный корабль, разметавший легкие суда противника. Толпа в едином порыве подалась назад — никому не хотелось оказаться на пути исполинского чудовища, способного втоптать человека в землю. Очередной дротик не долетел до меня, но судя по раздавшемуся за моей спиной воплю, поразил какого-то злополучного гражданина.
Рев толпы становился все громче. Половина зевак, испуганная видом слонов, бросилась наутек, в то время как другая, желая разглядеть гигантских животных получше, осталась на месте. Подобная давка возникает иногда в цирке и, как правило, стоит жизни сотням раздавленных. Оглянувшись через плечо, я увидел, что Клодий готовится к новому броску. Жизнерадостные юноши и девушки, сидевшие на спинах других слонов, как ни в чем не бывало махали руками и бросали в толпу цветы и мелкие презенты. На мою удачу, Клодий снова промахнулся.
Путь до Форума я проделал словно во сне. Толпа, над которой возвышались огромные серые животные, хлынула на площадь. Несмотря на все усилия погонщиков, слоны перестали им подчиняться и, произведя в толпе величайшее смятение, кинулись в разные стороны. Некоторые зеваки визжали от ужаса, другие, напротив, хохотали. Римляне обожают подобные происшествия. В большинстве своем люди бросились врассыпную, хотя в этом не было необходимости. Несмотря на свой устрашающий вид, слоны обладают кротким нравом и никогда не позволят себе наступить на человека. Конечно, существуют боевые слоны, обученные давить врагов, однако подобное поведение противоречит их миролюбивой природе. Впрочем, вряд ли стоит говорить о том, что римские граждане были совершенно не знакомы с привычками слонов и не знали, чего от них ожидать.
Один из серых исполинов прошел мимо меня. Седоки, покачивавшиеся в паланкине, осыпали меня градом цветов и безделушек. Дары Помпея оказались куда более опасными, чем дротики Клодия, ибо в городе было известно, что нынешний триумфатор намерен проявить неслыханную щедрость. Увидев в свете факелов золотые монеты, украшения с драгоценными камнями и бутылочки с духами, зеваки налетели на них, словно стервятники, и я оказался в самом центре потасовки.
Оглядевшись по сторонам в поисках Клодия, я увидел, что он, по-прежнему восседая в ладье, выглядывает меня. Его слон двигался по направлению к Ростре, и я, лавируя между дерущимися, устремился к древнему монументу и взлетел наверх по задним ступенькам. Потом я скинул тогу, обрекая эту дорогую вещь на неизбежную гибель под ногами толпы. Но сейчас не время было сожалеть о куске ткани. Я пересек основание Ростры и взгромоздился на одного из бронзовых баранов, украшающих мраморный постамент.
Когда слон проходил мимо, я, с обнаженным мечом в одной руке и цестусом на другой, прыгнул в паланкин. Сидевшие там заметались от неожиданности. Не давая им времени опомниться, я левой рукой нанес одному из парней Клодия удар в челюсть, силу которого многократно увеличили бронзовые шипы, а в следующее мгновение врезал другому по лицу. Оба, пронзительно вереща, полетели на мостовую, от которой их отделяла высота примерно в два человеческих роста. Теперь в паланкине остались только Клодий и я.
Оглушительно завопив, он бросился на меня, прежде чем мне удалось перевести дух. Не успев еще приспособиться к покачиванию паланкина, я широко раскинул руки, чтобы сохранить равновесие. Клодий воспользовался этим, чтобы сжать оба моих запястья и пригнуть меня к полу. Я пошел на хитрость, сделав вид, что у меня не осталось сил ему сопротивляться. Но когда мерзавец вновь попытался вцепиться зубами мне в нос, я успел боднуть его головой прямо в лицо.
Клодий попятился назад, и паланкин начал сильно качаться из стороны в сторону. Бросив взгляд вниз, я увидел, что вокруг слона носится не меньше десятка бандитов Клодия. Все они пытались вскарабкаться на слона, чтобы прийти на помощь своему главарю. Испуганное животное испустило оглушительный рев и, махнув хоботом, на котором был закреплен факел, обожгло нескольких головорезов.
Слон резко метнулся в сторону, и паланкин, и без того еле державшийся на его спине, не выдержал этого испытания. Кожаные ремни, державшие его, лопнули, и деревянное сооружение полетело вниз, прямо на каменные ступеньки. Мгновение спустя оно превратилось в груду треснувших досок и щепок. Как ни странно, мне удалось не только удачно приземлиться, но даже не выпустить из рук оружия. Вскочив на ноги, я увидел, что бандиты Клодия суетятся около своего патрона, помогая ему подняться на ноги. Клодий, по всей видимости изрядно оглушенный падением, отчаянно тряс головой. Что касается его людей, в это мгновение они больше походили на испуганных школьников, чем на свирепых громил. Пытаясь понять, кто же нагнал на них такого страху, я вскинул голову и увидел, что в дверях дома, к которому вели ступеньки, стоит благородная Аурелия, мать Цезаря. От ярости глаза ее буквально метали молнии.
— Кто осмелился обнажить окровавленное оружие у дверей верховного понтифика? — грозно вопросила она.
Я поспешно убрал меч в ножны и спрятал цестус под тунику:
— Прости мою оплошность, почтенная матрона, но эти люди хотят меня убить. Могу ли я найти убежище в твоем доме?
Я разглядел, что за спиной старухи маячит Юлия.
— Если ты дерзнешь войти в этот дом, я добьюсь того, что тебя подвергнут публичной порке, — заявила старая карга.
— Впусти его, бабушка! — взмолилась Юлия.
— Никогда!
Клодий, ухмыляясь, поднимался по ступенькам. Я уже собирался выхватить из ножен меч, когда до слуха моего долетел цокот копыт. Перед нами предстал Юлий Цезарь верхом на лошади в сопровождении многочисленной свиты, тоже состоявшей из всадников. Для города, да еще после заката, такое количество верховых было чрезвычайно редким явлением. Этой ночью римляне сполна насладились удивительными зрелищами.
— Что здесь происходит? — вопросил Цезарь.
Я заметил, что на нем туника военного образца и калиги.
— Этот человек хотел вторгнуться в твой дом! — сообщила ему мать, указывая на меня. — Отправь его на казнь, сын мой!
По губам Цезаря скользнула улыбка:
— Прошу тебя, матушка, успокойся. Это — Деций Цецилий Метелл Младший, человек, пользующийся особой благосклонностью богов. Это говорю я, верховный понтифик. — Он повернулся к Клодию и процедил: — Убирайся прочь и забери своих псов!
Но тот так распалился, что не собирался отступать.
— Нет, на это раз я не уйду! — взревел он. — Он мой!
— Деций, будь любезен, подойди ко мне, — попросил Цезарь.
Я приблизился к нему, не спуская глаз с Клодия. Цезарь свесился с седла, и, сардонически изогнув бровь, осведомился вполголоса:
— Деций, ты хочешь выбраться из города живым, или у тебя другие намерения?
— Честно говоря, я предпочел бы остаться живым, — так же вполголоса ответил я.