Узнав, что охрана, везущая Каламандрина. перебита, а сам он пропал неведомо куда, мы поначалу решили, что вороги прирезали нашего кудесника и выбросили труп в ближайшую расщелину. Но, когда вдруг точно по мановению волшебной палочки, оборона Брешии оказалась не просто улучшена, а принципиально усовершенствована, мы поняли, что ошиблись. Городской совет не только не отдал приказа убить способного навредить им мастера, а напротив, вызволив его из клетки, накормил, отправил в лучшую баню, дал одежду, достойную подесты, подарил дом со слугами и выездом и предложил жениться по выбору на любой девушке Брешии.
Тот, не будь дураком, выбрал дочку богатого купца, отличающуюся дивной красотой и грацией, после чего принялся за укрепление обороны своей новой родины. В неделю под руководством Каламандрина были изготовлены машины, мечущие снаряды с такой точностью, что от осадных устройств императора осталась только груда мусора.
Тогда Фридрих повелел отстроить новые машины, украсив их башни пленниками. Все эти несчастные кричали, моля о помощи или требуя, чтобы лучники на стенах поскорее бы прекратили их мучения и потом отомстили за них. Дурацкий приём! Старшие говорили, будто бы точно так же поступал в своё время и дед Фридриха, Барбаросса. Не знаю, помогло ли это рыжебородому императору, но чёртова Брешия устояла, атакованная разномастными войсками, которые, в свою очередь, трепала в хвост и гриву нагрянувшая эпидемия «красной смерти».
В результате Фридрих был вынужден отправить в Брешию парламентёра, некоего Орландо ди Росси. А тот тут же предал своего императора, сообщив защитникам города об эпидемии в лагере, а также о раздорах и частых стычках между разными подразделениями многонационального воинства Фридриха.
— Не тот ли это Орландо ди Росси, родственник Папы Иннокентия IV, которого в то время ещё звали Синибальдо Фиески, граф Лаваньи? — поинтересовался Рудольфио.
Его сиятельство кивнул в знак согласия.
— Два месяца Фридрих пытался сломить сопротивление Брешии, но в результате был вынужден снять осаду, — продолжал Вольфганг Франц. — Мастер Каламандрин разъяснил своим новым друзьям и родственникам, что сила ломбардских городов не в открытых полевых сражениях, а в обороне. И выгоднее вкладывать деньги в укрепления крепостных стен, нежели в формирование армии для отпора императору. Он был прав! Моральный дух войск Фридриха оказался сломленным этой неудачей, — оруженосец досадливо махнул рукой.
— Я бы добавил, что в то время, покуда Фридрих со своими войсками шёл на приступ Брешии, в Риме семидесятилетний Папа что ни день отправлял послов в разные города, дабы сколотить союз, способный противостоять императору. — Фогельвейде подошёл к столу и, взяв одну из оставленных там кружек, пригубил вино. — Он объединил города-порты Венецию и Геную, отправил кардинала Грегорио ди Монтелонго в Ломбардию, где тот способствовал новому объединению городов для оказания решительного сопротивления императору, которого его преосвященство обещал в самом скором времени отлучить от Церкви и низложить.
Вскоре к Фридриху действительно явился папский легат с единственной целью подвергнуть императора допросу. Папа выказывал своё недовольство императором в четырнадцати пунктах претензий: что тот посягает на права и свободы сицилийской церкви, нарушая мирный договор, что забросил дела Святой земли, отправив все силы на борьбу с бунтовщиками Ломбардии... Фридрих, с виду спокойный и будто не понимающий причин, разгневавших отца церкви, ответил на все вопросы легата.
Сразу же после аудиенции Фридрих потребовал вызвать к себе своего двадцатилетнего сына Энцио, которого недавно посвятили в рыцари, и после кратких переговоров один на один заслал сватов к Аделасии Сардинской[134]. Как известно, Сардиния — папский лен. Следовательно, императору как минимум нужно было бы просить руки наследницы Сардинии у Его Святейшества. Так что он, по всей видимости, сделал это специально, дабы увести из-под носа Папы его собственный лен, который войдёт теперь в состав имперских земель в качестве приданого невесты. Ведь после венчания Энцио уже именовался бы королём Торе, Галуры и... Сардинии.
Подарив, таким образом, любимому сыну корону Сардинии и надеясь, что обеспечил его будущее, Фридрих со своим двором отправился в монастырь Святой Жюстины, что близ Падуи, провести там время в компании настоятеля, такого же страстного охотника, как и он сам.
Император и прежде частенько пользовался гостеприимством добрых монахов. В тех местах можно было в равной степени наслаждаться как соколиной охотой, которую Фридрих обожал, так и охотой на более крупную дичь в компании обученных леопардов. Запиши ещё, что императрица тогда отдыхала со своей свитой в долине Брента в Новенте, то есть неподалёку. Фридрих всегда оказывал своим жёнам знаки внимания.
— Во всяком случае, исправно делал им детей, — подлил масла в огонь Рудольфио.
— Двор отбыл в монастырь, дай бог память, в конце января или начале февраля 1239 года, — Фогельвейде посмотрел на прокопчённый потолок, словно там были начертаны интересующие его цифры и названия, и, углядев необходимое, продолжил: — Там Фридрих пишет ряд писем кардиналам курии с целью поднять тех на борьбу с Папой.
Суть писем сводится к тому, что Папа не имеет права решать всё в одиночку, не спрашивая совета у ближайших к нему кардиналов. Что у них тоже есть права, и если они и впредь будут молчать, то в конце концов мантии на них останутся только для вида, в то время как всю политику будет вершить выживший из ума семидесятилетний старец. В своих письмах император заклинал коллегию кардиналов взять, пока не поздно, правление в свои руки, ставя её в один ряд с Папой. Иначе ситуация дойдёт до критической точки, когда либо римляне снова выбросят негодного Папу со всеми верными ему слугами из города, либо сам император будет вынужден подавлять очередной мятеж, организованный Его Святейшеством. Тогда он сокрушит не только безумного старика, а заодно и тех, кто окажется рядом. Позволю себе добавить, что сразу после того, как Фридрих провозгласил папский Рим столицей империи, он профинансировал восстание против Папы.
— Неужели посмел?! — Вольфганг Франс отвернулся, силясь скрыть непрошеную улыбку.
— Фридрих знал, чем угрожать кардиналам и Папе как раз потому, что уже использовал этот рычаг давления, возможно, и не один раз, — Фогельвейде выглядел задумчивым.
— Помню, ходили какие-то слухи, но... — оруженосец развёл руками.
— Но вы не опускались до уровня слухов и сплетен, — закончил за него Гансало. — В общем, складывается впечатление, будто бы Фридрих сам взялся уговаривать неуступчивого Папу отлучить его от Церкви.
— Не знаю, право, что заставило Фридриха идти на неприкрытый конфликт, но булла об отлучении императора была зачитана Папой Григорием IX в Вербное воскресенье 1239 года. Приблизительно в то же время он называет францисканцев язычниками и отбирает пост магистра у друга и последователя святого Франциска — Элиаса Кортона. — Фогельвейде был в ударе. — Фридрих же принимает у себя бежавшего от папской мести опального магистра, после чего снова обращается к кардиналам, требуя, чтобы те, пользуясь своими правами, созвали общий собор из духовных и светских князей, дабы переизбрать Папу.
В ответ на это Его Святейшество провозглашает Фридриха антихристом: «Поднялся из моря лютый зверь, исполненный кощунства, с медвежьими лапами и львиной пастью... Железными когтями и зубами он стремится всё погрызть, лапами — попрать весь мир и разбить стену католической веры... Слушайте и удивляйтесь: меч несправедливости обнажён против Нас, он уже занесён в стремлении уничтожить имя Господне с лица земли! ...Дабы истинной правдой противостоять его лжи и суметь опровергнуть его обман чистыми доказательствами, узрите того, кто спрятан под личиной чудовища — Фридрих, так называемый император».
Узнав о произошедшем, император, в свою очередь, проклинает Папу, открывая миру страшную тайну: на самом деле именно он, Григорий IX, и является истинным антихристом: «...тот, кто восседает на кафедре ошибочной догмы, фарисей, помазанный маслом злобы на своих товарищей, римский первосвященник нашего времени, желает сделать бессмысленным то, что в подражание небесному порядку спущено вниз... Ведь он-то, кто является Папой лишь по имени, написал, будто Мы — чудовище, поднявшееся из моря, исполненное кощунства, пестро раскрашенное наподобие леопарда. А мы утверждаем — именно он и есть чудовище, о котором написано: и вышел другой конь, красный, из моря, и тот, кто на нём сидел, отнял мир у земли, так что живущие душили друг друга... Это он — огромный дракон, совращающий весь мир, антихрист, предтечу которого он из Нас сделал; а также новый Валаам, нанятый за деньги, дабы проклясть Нас; князь из князей тьмы, злоупотребляющий пророчествами; тот ангел, выскочивший из преисподней, чья чаша преисполнена горечи, вредоносной для моря и суши».
Далее обе враждующие стороны занялись подготовкой к войне. Первым делом Фридрих закрыл границы материковой части Сицилии, где чувствовал себя в наибольшей безопасности, так что никто не мог войти или выйти без его личного дозволения. В считанные дни из королевства были выдворены все представители нищенствующих орденов, благодаря которым Папа обычно получал нужные ему сведения и обменивался корреспонденцией со своими союзниками. Тут же произошла смена епископов в тридцати пяти епископатах Сицилии, новые должности обрели друзья и союзники императора. Так что, несмотря на интердикт, церкви не закрывались, мессы служились, никто не запрещал венчать или хоронить, в общем, внешне всё шло, как и должно. Кроме того, был выбран патриарх королевства, которое вышло из-под власти Папы; им стал личный друг императора — архиепископ Берард Палермский, тот самый, что открыл перед юным королём ворота Юбелингене. В стране ужесточились налоги, все деньги шли на вооружение императорского войска, укрепление приграничных крепостей и развитие флота.