— Среди прелатов был Якоб Палестринский. Как о нём говорили в то время, личный враг императора, — помог Вольфганг Франц.
— «Все сразу слегли от болезней и смертельной слабости, — продолжил Константин. — Во время долгого переезда они были связаны и очень стеснены, измучены зноем, с роящимися вокруг мухами, жалящими, как скорпионы, истязаемы голодом и жаждой и обречены на любые оскорбления подлых матросов...»
— В Неаполе пленным прелатам был выделен небольшой ангар, в который их побросали прямо на пол, связанными и беспомощными. Они могли лишь стонать, страдая от того, что приходится гадить под себя... Я был там и помню, как стражники разыгрывали в кости, кому из них вытаскивать отвратительно воняющих пленных, дабы побросать их на телеги или заставить идти собственным ходом до следующей тюрьмы, — Гансало Манупелло брезгливо поморщился. — Впрочем, Фридрих добивался отнюдь не смерти этих людей, а исключительно их страданий. Потому-то им чуть не каждую неделю предоставляли чернила и бумагу, дабы они могли снова и снова молить Папу о вызволении из страшной темницы.
Расчёт был прост. Если Папа желает прослыть любящим христианином, ему надлежит молить императора об освобождении пленных, и тогда можно будет заключить с ним мир на собственных условиях. Однако тот ожесточился, обещая лишь молиться за души своих верных слуг и благословляя их на дальнейшие муки во имя Церкви.
— Решив отдохнуть от дел, Фридрих было начал писать книгу о соколиной охоте, но по Европе прокатилась орда хана Батыя[137], внука Чингисхана[138], — продолжил рассказ Фогельвейде. — Зимой 1241 года часть огромного ханского войска находилась в Венгрии, а другая, завоевав Польшу, двигалась в Силезию. Венгрия сразу же пожелала войти в империю, лишь бы только Фридрих справился с «косоглазой чумой». Но император не мог послать ей подкрепления, так как в тяжёлом положении уже находился его сын Конрад, кроме того, 1 декабря скончалась императрица Изабелла Английская. Против хана могло устоять только общее европейское войско, которое дало бы отпор захватчикам, но никто, кроме Фридриха, не имел возможности собрать такие силы, а тот преступно медлил, продолжая к тому же грызться с Папой.
9 апреля 1241 года в бою при Лигнице, вместе с тридцатитысячным воинством, состоящим из немцев, поляков и богемцев, погиб герцог Генрих Силезский[139], сын святой Ядвиги Силезской[140]. Прибывшее им на подмогу войско богемского короля застало лишь ворон, кружащихся над трупами.
Хан Батый, избегая столкновения с богемцами, повёл своё войско в Моравию. Захватчики дошли до Вены, где вдруг развернулись и, не войдя в город... помчались через Венгрию домой. Оказалось, что в Монголии умер Каган[141], и теперь Батый стремился вернуться, дабы не потерять свою часть при дележе наследства. — Фогельвейде вздохнул и замолк, так что Константину пришлось переспрашивать, собирается ли он продолжать рассказ.
— Самое обидное, что на сей раз Фридриху не удалось приписать чудо, остановившее нашествие своей божественной персоне. Его там попросту не было! А вот если бы был... Ручаюсь, все трубадуры пели бы только об императоре, который мановением руки развернул орды захватчиков, так что те словно исчезли в воздухе! Эх!
Меж тем Фридрих снова двигал войска на Рим, где в очередной раз вспыхнуло восстание против Папы. Войска прошлись по Монте-Альбано, разрушая всё, что встречали на своём пути. Император опустошил владения графа Конти, племянника Папы, не только разрушив дома, но и повесив весь гарнизон.
В конце концов Фридрих с войском расположился в Гротта-Феррата, откуда и должен был начать своё победоносное шествие непосредственно на Рим. Но тут Григорий IX просто умер, и всё потеряло смысл. Ибо, заверши Фридрих начатое, ему бы тут же сказали, что он воюет уже не против конкретного человека — Папы Григория, а против Церкви. Папа — это ещё не Рим.
Фридрих всё равно остался в Риме, ибо рассчитывал повлиять на выборы нового Папы, отослав основные силы по гарнизонам. И... говорят, будто бы это были самые ужасные выборы, которые видел Вечный город.
Глава 40ВЫБОРЫ ПАПЫ
— Сентябрь выдался дождливым, а помещение, где должны были заседать кардиналы, давно следовало отремонтировать. — Фогельвейде казался подавленным. Ещё бы! Сегодня ему выпало рассказывать очень неприятные вещи. — В общем, через дыру в крыше лил дождь. Да и не только дождь: озорства ради, там повадились справлять свои естественные нужды палачи да стражники.
По правилам, для избрания Папы требуется две трети голосов. Всего голосовало десять кардиналов. Заседание длилось целых два месяца, а нужного соотношения голосов всё не получалось. Дошло до того, что кардинал Маттео из могущественного рода Орсини[142] пообещал лично откопать разложившийся труп прежнего Папы и посадить его во главе стола, дабы таким хотя бы образом растормошить участников заседания.
Пятеро кардиналов, являющихся открытыми сторонниками Фридриха, выбрали епископа Сабины — Джофредо Кастильони[143]. Они уговорили проголосовать и англичанина Ричарда Соммерскота, но тот умер. Говорили, будто покойник, предполагая отравление, на всякий случай обезопасил себя принятием слабительного. Поэтому, когда он свалился прямо на заседании, стража вынесла его не куда-нибудь подальше, а на крышу здания конклава, где умирающему пришлось справлять нужду на виду у всего Рима, весьма довольного зрелищем кардинальской задницы.
В общем, двух третей опять не получилось. Покойника заменили новым кардиналом, но тот не пожелал поддержать партию императора, присоединив свой голос к кандидатуре Романо ди Порто, которого Фридрих ненавидел. То есть половина на половину. Тогда присутствующий на выборах император отдал свой голос в пользу Джофредо Кастильони, того в результате и провозгласили римским Папой под именем Целестина IV.
— В общем — нечестные выборы. Да ещё и в нечеловеческих условиях... — Вольфганг Франц казался взбешённым.
— Да, если бы Фридрих вмешался в это неприятное дело, организовав свободные выборы без унижений и жестокости... Но, должно быть, он уже выдохся и не желал более никакой борьбы... Теперь же милостью судьбы и императора, во главе Церкви оказался старый и больной Папа, который, собственно, и умер на семнадцатый день после своего избрания.
Заново собранный конклав продвинул в Папы Синибальдо Фиески. Тот вошёл в историю под именем Иннокентия IV. Не правда ли многообещающее имя? Во-первых, Иннокентий был опекуном Фридриха, так что, можно было надеяться, что и Папа сделается покровителем императора. Во-вторых, незабвенный Иннокентий III почитал себя единственным представителем Бога на земле. Кроме того, будучи ещё кандидатом, новый Папа обещал Фридриху отозвать из Ломбардии папского легата и недруга императора, Грегора ди Монтелонго.
Фридрих устроил большой праздник по случаю избрания Иннокентия и тут же выслал к нему своих делегатов. Однако Папа демонстративно их не принял, так как, по его словам, не имел права общаться с отлучёнными. Правда, с самих послов он вскоре действительно снял отлучение, но только для того, чтобы передать через них Фридриху, что, мол, прежде чем затевать какие-либо переговоры с самим Папой, пусть освободит от имперских войск папское государство! Что же относительно обещаний, данных коварным кардиналом своему императору перед выборами, то Иннокентий не считал себя ему обязанным. Потому что кардинал это одно, а Папа совсем другое.
«Тогда император тоже возьмёт назад своё обещание освободить папское государство», — ответили посланники. И в переговоры вступили представители Людовика I Французского. «Мир нужен всем, и этот мир возможен! — сказали они. — Католическая церковь желает организовать крестовый поход в Святую землю. Сними проклятия с Фридриха, он поведёт свои войска и как обычно победит. Его победа и будет искуплением за принесённый вред». Посланцы Фридриха были полностью согласны с французами, но Папа сказал «нет», а кардинал Райнер Витербоский, бывший пленник Фридриха (император отпустил всех провинившихся перед ним кардиналов, когда узнал, что его враг Григорий IX мёртв), тут же предложил внезапной атакой захватить свой родной город Витербо.
Императорский гарнизон был уничтожен до последнего человека. Узнав об измене, Фридрих бросился на помощь своим людям, но крепость закрыла перед ним врата: «Он примчался подобно львице, у которой отняли детёнышей! Он появился, как вихрь в полночь, как гонец без всякой королевской помпы, объятый огнём ярости, стремясь уничтожить город! Он прискакал на красном коне разрушить мир на этой земле», — писал в своём донесении Папе Райнер Витербоский.
Много раз император пытался сокрушить после этого Витербо, но ничего не получалось. Один трубадур сказал тогда мне, — Фогельвейде закрыл глаза, — «его кости не найдут покоя и после смерти, пока он не разрушит город. Даже будучи в раю, он вернётся, чтобы отомстить Витербо».
Не справившись с этим чёртовым городом, Фридрих направился в Рим, дабы поговорить по душам с новым Папой и получить объяснение произошедшему. Но тот переоделся в мирское и бежал в Чивитавеккья, где сел на корабль и скрылся в свою родную Геную. Полгода Папа вёл себя тихо. Поговаривали, что Иннокентий неизлечимо болен, но на Иванов день, 24 июля 1245 года, он созвал Вселенский церковный собор, единственной задачей которого было низложение императора.
Да только, легко сказать, да трудно сделать! После того как магометанский народ хорезмийцы, потерявшие в 1220 году свою империю, завоёванную войсками Чингисхана, в свою очередь, захватили Иерусалим