– Простите, я не знаю, что на меня нашло, – смутился он.
– Это ничего… она мешала мне… я и сама собиралась…
Огонек в камине «подпрыгнул», рассеивая чары.
– Так что вы хотели рассказать? – Эйдан спешно перевел тему.
– Говорите сначала вы.
– Что ж, раз вы настаиваете. Похоже, графиня Эшборо скрывает ото всех роман с мистером… – Силясь припомнить имя, Эйдан потер подбородок.
– Стаутом, – подсказала Эмили и мигом покраснела.
– Он ведь натуралист, не так ли?
– Да, и довольно известный.
– Так зачем им скрывать это?
Эмили замялась, ковыряя носком туфли безупречно гладкий паркет.
– Он не ее круга.
Сердце Эйдана пропустило удар, словно необъяснимое предчувствие закралось в него. Смутное, странное, не связанное ни с чем и ни с кем, но холодящее до самых костей.
– Или… – задумчиво протянул он.
– Или?
– Он ведь неплохо разбирается в лягушках?
– Кажется. Коллекция лорда – его заслуга. – Эмили захлопала глазами. Ее длинные ресницы кончиками едва не касались стекол очков. – К чему вы ведете, Эйдан?
Он усмехнулся.
– Знаете, некоторые виды лягушек могут быть ядовитыми.
– Уж не думаете ли вы?.. – ахнула Эмили.
– Еще как думаю. – Эйдан пристально посмотрел на нее в затухающем свете дня и лишь теперь заметил бледную россыпь веснушек на носу и щеках. – Знаете, мисс Эмили, как говорят французы, ищите…
– Женщину?
– Лягушку.
Ищите женщину лягушку
Что может быть проще, чем увлечь и без того увлеченного наукой человека? Утром следующего дня, после завтрака в обед, на который миссис Тилли приготовила овсянку с корицей и кусочками яблок, Эмили упросила мистера Стаута показать ей коллекцию лорда. Эйдан в свою очередь напросился с ней за компанию, чтобы в случае чего отвести всяческие подозрения. Впрочем, мистер Стаут только обрадовался, когда узнал, что юная леди искренне интересуется природой и порожденными ею живыми тварями. Он с готовностью согласился провести экскурсию и потащил молодых людей на третий этаж Гарден Холла.
У мистера Стаута было загорелое обветренное лицо, широкие, загрубевшие от времени и работы ладони и горящий взгляд человека, который любит свое дело всем сердцем, вероятно, с тех самых пор, когда, будучи маленьким мальчиком, впервые увидел лягушку или червячка, исследуя сад в родительском доме. Его одежда выглядела поношенной, давно вышедшей из моды, но при этом аккуратной, и только прическа, в которой запросто могли бы свить гнездо вороны, оставляла желать лучшего.
В западном крыле, отведенном под необычную коллекцию лорда, было куда жарче, чем во всем остальном замке. Еще поднимаясь по лестнице, Эмили услышала приглушенное кваканье – целый хор лягушек распевал свои песни на понятном одному ему лягушачьем языке. Толкнув тяжелую дверь, мистер Стаут остановился на пороге, как услужливый коридорный, указывающий путь.
Внутри царил полумрак, по стенам, отражаясь от стекол огромных аквариумов, бегали огоньки свечей. Это помещение странным образом напомнило Эмили о библиотеке, если не считать запаха застоявшейся воды и водорослей. Впрочем, в подземных архивах тоже порой пахло, как на болоте. Первое время Эмили ужасно боялась спускаться в архивы одна. В стенах копошились мыши, а пламени свечи едва хватало, чтобы видеть дальше собственного носа. Ей казалось, что по проходам между полками бродят призраки, готовые утащить невинную душу в царство вечных теней.
Эмили невольно поежилась, что не укрылось от внимания Эйдана. Он галантно взял ее под руку, и страшные воспоминания мигом улетучились, уступив место приятному волнению. Вместе они перешагнули порог. В первую секунду невнятное кваканье показалось Эмили громогласным, почти оглушающим – звук перебил все прочие чувства. Ей даже пришлось зажмуриться. Но когда Эйдан теснее прижал ее к себе, Эмили открыла глаза. Ее взору предстал вовсе не пыльный подвал, а просторное помещение, которое даже можно было назвать уютным.
Большие, почти в человеческий рост аквариумы, походили на островки вечнозеленых джунглей прямо посреди Йоркшира. Лягушки, которые и не подозревали, что за стенами замка бурлит целый мир, увлеченно «беседовали», сидя на торчащих из воды камнях, ветках экзотических кустарников, выглядывая из клубов водорослей. Совсем крошечные и огромные, размером с ладонь, зеленые, древесные и угрожающе красные, они неотрывно следили за чудными двуногими созданиями по ту сторону стекла.
Мистер Стаут подскочил к ближайшему «островку». Там, на песчаной отмели, сидела круглая пятнистая жаба.
– Похоже, она не очень рада нас видеть, – присвистнул Эйдан, по-прежнему не выпуская руки Эмили.
Действительно, на умилительной мордочке жабки словно бы отражалось недовольство. Ее рот был сжат в кривую линию, а передние лапки стояли дугой – того и гляди обиженно отвернется.
О, это прекрасное творение природы – пустынный узкорот, – моментально подхватил мистер Стаут. – Breviceps macrops[2]. Я привез его из самой Намибии. Узкорот – дитя ночи, днем по обыкновению прячется в песок. Чудо, что он почтил нас своим вниманием.
Будто услышав это, узкорот не то квакнул, не то мяукнул, на миг раздувшись еще сильнее, и принялся зарываться в песок. Вскоре вместо него образовалась песчаная кучка – снаружи остались одни глаза. Эмили невольно хихикнула.
Мистер Стаут, желавший поведать обо всех своих «подопечных», поджидал возле соседнего аквариума. Лягушка, сидевшая на плоском камне, в отличие от узкорота, выглядела дружелюбной и даже счастливой. Все ее тельце покрывали пятна – от желтых до древесно-зеленых, глаза торчали на макушке, а широкий рот был распахнут так, что казалось, вся лягушка состоит из одних лишь лапок и этой «улыбки».
Ceratophrys ornata[3], или аргентинская рогатка, – торжественно объявил мистер Стаут. – Я чуть не лишился пальцев, пытаясь ее изловить. – Он потряс рукой перед лицом Эмили в доказательство своих слов.
Рогатка явно выслеживала кого-то. И правда, вдруг, словно ниоткуда, появилась жирная муха. Одним неуловимым движением лягушка подпрыгнула, высунув длинный язык, и муха исчезла в темноте ее рта. Чрезвычайно гордая собой, рогатка сытно квакнула и снова уставилась в пустоту.
– Они весьма прожорливы, – прокомментировал довольный не меньше лягушки мистер Стаут.
– А нет ли в коллекции лорда ядовитых лягушек? – Эйдан, по-видимому, устал ждать и решил перейти к делу.
Мистер Стаут счастливо закивал, не заподозрив подвоха. Он чуть ли не вприпрыжку побежал к аквариуму, скрытому в темноте, в самом конце ряда.
– Phyllobates terribilis![4] – Мистер Стаут представил крошечного желтого лягушонка, чьи черные глаза неотрывно следили за каждым его движением. – Этот вид считается одним из самых ядовитых на земле! Одно прикосновение к ней может убить взрослого мужчину!
Эйдан усмехнулся себе под нос и прошептал так, чтобы услышала лишь Эмили:
– Похоже, мы напали на след…
– Но, к сожалению, в неволе эти прелестные создания перестают вырабатывать яд.
Эйдан тихо чертыхнулся, но, спохватившись, извинился:
– Простите, мисс Эмили. – А после добавил, обращаясь к мистеру Стауту: – А что насчет сбежавшей лягушки? Она не ядовита?
– Что вы, совсем нет… – начал было мистер Стаут, но тут его словно окатили мутной холодной водой из аквариума. – Постойте, уж не подозреваете ли вы, что я причастен к отравлению бедного мистера Кроу?!
– Нет, конечно же, нет, – замотала головой Эмили.
– Пока не доказано обратное, – ухмыльнулся Эйдан.
– Ах, вам нужны доказательства?
Не успела Эмили открыть рот, чтобы возразить, как мистер Стаут откинул крышку аквариума и запустил в него руку. Желтая лягушонка, словно ждала только этого, вскарабкалась на нее. Эмили охнула и прижалась к Эйдану. Он вытаращил глаза, молча наблюдая за происходящим.
Мистер Стаут осторожно достал лягушонка. Эйдан выпустил руку Эмили и шагнул вперед, закрывая ее собой на случай, если лягушонка еще не успела растерять свою ядовитость и вздумает удрать, как ее товарка. На лестнице послышались шаги, но ни Эйдан, ни мистер Стаут не придали этому значения или же просто не разобрали звука за бесконечным кваканьем.
Лягушки, будто почуяв неладное, подняли неимоверный шум. Не обращая на них никакого внимания, мистер Стаут поднес желтую лягушонку к лицу и звонко чмокнул в смешную вытянутую мордочку. В то же мгновение дверь распахнулась. Эмили обернулась. На пороге стояли трое: мистер Клоксон, виконт Патнем и графиня Эшборо.
Мистер Стаут, не заметив зрителей, потряс лягушонкой перед носом у Эйдана.
– Вот видите! Она не опасна. И если потребуется, я перецелую их всех!
Звонкий вскрик графини заставил его вздрогнуть и очнуться, забыв о своих увлекательных планах. Графиня Эшборо, закатив глаза, упала прямиком в руки виконта Патнема. От увиденного и услышанного бедняжка лишилась чувств. Мистер Клоксон, недолго думая, развернулся на пятках и поспешил к выходу:
– Я отправлю за доктором! – крикнул он напоследок.
Эйдан и мистер Стаут, который так и не вернул лягушонку в аквариум, бросились на помощь графине и виконту, который с трудом удерживал на весу обмякшее тело.
Лягушачий хор заголосил с новой силой. Даже узкорот выбрался из песка, разбуженный переполохом. Эйдан подхватил графиню, закинув ее безвольную руку себе на плечо. С другой стороны сопел от натуги виконт Патнем. Мистер Стаут замахал перед ее лицом руками, как веером. Желтая лягушонка, покачиваясь вверх-вниз в его ладони, тихонечко квакала и, казалось, наслаждалась внезапным приключением.
– Агата, дорогая, очнитесь! – запричитал мистер Стаут. Виконт состроил презрительную мину.
Графиня лениво приоткрыла один глаз, напротив которого как раз замерла ладонь с лягушонкой, взвизгнула и вновь отключилась.