Отец Михаил сразу вернулся в госпиталь. Найдя старшую сестру, он ей передал слова старца, чтобы ни в коем случае не отключали ребенку кислород. На это она ответила: «Это наше дело. Мы сами знаем, сколько его следует держать на кислороде».
Отец Михаил бросился искать врача, который принимал роды. Найдя его, он попросил не снимать младенца с кислорода, на что доктор ответил: «Это дело старшей сестры».
Не добившись своего, отец Михаил вернулся домой. В 12:30 ночи его срочно вызвали обратно в госпиталь, ибо его ребенок находился в критическом состоянии. Отца известили, что произошло внутреннее кровоизлияние в легкие и врачи ничего теперь сделать не могут. Случилось же это от того, что ребенка преждевременно сняли с кислорода.
Отец младенца срочно его крестил, дав ему имя Стилианос.
И тут произошло второе чудо. Сразу после крещения маленький Стилианос совершенно исцелился. Все, что предсказал старец, в точности сбылось.
Старец мог исцелять прикосновением к больному. Однажды его навестил один доктор с женой. Изложив старцу волновавшие их вопросы и получив исчерпывающий на них ответ, супруги уже стали прощаться. Отец Порфирий, со своей обычной отцовской улыбкой на лице, взял руку жены доктора, как раз в том месте, где у нее была сильная боль. Старец ничего не знал об этой болезни, которую они уже давно пробовали лечить при помощи уколов и сильных противовоспалительных средств. Когда отец Порфирий взял ее руку, то женщина эта почувствовала теплоту, прошедшую по всему ее телу, и ее слегка замутило. Но сие чувство тут же прошло, а с ним и сама боль в руке. Женщина со слезами сказала старцу: «Вы и про это, батюшка, знаете?» С того дня она выкинула лекарства и уже больше не обращалась к докторам.
Дары прозорливости у старца были многоразличны. Одним из этих даров был дар видеть под землею водные источники. Он не раз помогал людям находить воду для копания колодца, не выходя из своей кельи. Одной монахине с Кипра, посетившей его, старец точно описал расположение их обители и то место, где надо искать воду, а они до этого пытались найти воду и не могли. По слову старца вода оказалась именно там, где он сказал.
Во время его службы в больнице, пришел к старцу один богомолец на исповедь. Старец спросил его, откуда он, а когда узнал, что этот человек из села Элиа, то спросил, не стоит ли его дом посреди поля. Когда тот ему ответил, что стоит, старец Порфирий сказал, что у него под домом протекает огромная подземная река. Человек этот с недоумением удалился, ибо не ожидал услышать ничего подобного. Много лет спустя какая-то иностранная компания стала сверлить в той местности буровые скважины, ища нефть, и когда они просверлили скважину до 400 метров глубины, то из нее забил гейзер воды, и если бы его вовремя не остановили, то вся та местность могла бы быть затоплена.
Митрополит Лавр (Шкурла), первоиерарх Русской Православной Церкви за границей, тогда еще архиепископ, первый рассказал мне про старца Порфирия. Он навестил его в середине 80-х годов. Отец Порфирий, когда узнал, что он настоятель Свято-Троицкого монастыря в Америке, внезапно внутренними очами увидел нашу обитель, всю ее «оглядел» и рассказал Владыке, где, что и как устроено; предвидя намечавшуюся в тот год постройку колокольни и трудности, которые предстояли, именно то, что когда при копании фундамента наткнулись на подземный источник, то пришлось приложить много усилий, чтобы его запечатать.
Вообще, следует заметить, что старец проникся к владыке Лавру очень теплыми чувствами, даже звонил ему в монастырь. Когда я, в уже упоминавшемся разговоре с отцом Порфирием в 1986 году, завел речь о владыке Лавре, то старец весь просиял и в духовном восторге воздел обе руки вверх.
Прозорливость старца помогала не только грешникам обращаться на путь праведный, но возвращала к Церкви души заблудшие, уклонившиеся в ереси, а порой и обращала инославных в Православие.
Однажды духовный сын старца – студент духовной академии – привел к нему своего друга, который увлекался индуизмом и искал духовных советов у разных гуру.
Отец Порфирий, видя этого человека впервые, сразу обратился к нему по имени и спросил, как поживают его жена и дети. Это так потрясло искателя восточной мудрости, что он с чувством глубокой раскаянности исповедался у старца и вернулся в лоно Православной Церкви. Когда эти два друга покидали старца, то обращенный признался своему товарищу: «Я и правда женат и у меня двое детей, но я никогда тебе об этом не говорил. Я действительно их бросил, и старец знал об этом!»
Православная Церковь для старца Порфирия была центром его жизни. Вся его жизнь и деятельность вращались вокруг нее, как колесо вокруг оси.
Отец Порфирий не мог говорить о Церкви без слез. Епископы для него были воплощением и образом Христа, и он благоговел пред ними. Он очень огорчался, когда слышал критику в адрес епископов или находил ее в печати.
Епископ для него был Богом поставленный возглавитель местной Церкви, несмотря на какие-либо его личные качества. Такое представление о епископской власти было для старца священным.
Старец говорил: «Христос открывает Себя только внутри Церкви, там, где люди, находясь вместе, любят друг друга, несмотря на грехи; не из-за их усилий, но по милости и любви Христа. Любовь Христова держит всех нас вместе. Он делает нас одним телом, и мы участвуем в богочеловеческой жизни Господа. Только таким образом, и никак иначе, мы можем вознестись над разрушительной силой греха. И вершина истины есть святая Евхаристия».
Про таинство исповеди старец говорил: «Исповедь – это путь людей к Богу. Это дар человеку любви Божией. Ничто и никто не может отнять от человека этого дара».
Отец Порфирий был нелицеприятен, он, как солнышко, ровно светил на злые и на благие, и его любовь пронизывала самые закоренелые в грехе сердца.
О прозорливости отца Порфирия можно много писать, приведем здесь еще лишь несколько случаев, свидетельствующих об этом даре старца.
Известный греческий писатель и журналист Панагиотис Сотирхос поведал следующее. Однажды старец пошел с тремя своими духовными чадами в монастырь, чтобы отслужить вечерню. Пройдя немного, старец видимо утомился, а до монастыря еще было далеко. Решено было поймать какую-нибудь попутную машину. В этот момент вдали показалось такси. Три попутчика старца решили его остановить. «Не беспокойтесь, – сказал старец, – такси само остановится. Но, когда вы сядете в него, вы не должны разговаривать с таксистом, только я буду с ним говорить».
Точно так и произошло. Такси остановилось, хотя они не поднимали рук, все сели в него, и старец сказал, куда им надо ехать. Когда таксист тронулся с места, то почти тут же начал обвинять духовенство во всех смертных грехах. Каждый раз, когда он выпаливал очередное обвинение, то обращался к сидевшим сзади духовным чадам старца со словами: «Не правда ли, ребята? Что вы на это скажете?» Но они, из послушания, сидели молча. Когда таксист понял, что ему не собираются отвечать, то он обратился к отцу Порфирию и спросил: «Что скажешь, папаша? То, что пишут в газетах, – все правда, не так ли?»
Старец ответил: «Сынок, я тебе расскажу короткую историю. Я расскажу ее только один раз, тебе не придется ее слушать дважды. Жил один человек, в одном месте (он назвал это место), у которого был престарелый сосед, который владел большим участком земли. Однажды ночью он убил соседа и закопал в землю. Затем, пользуясь подложными документами, он завладел землей соседа и продал ее. И знаешь, что он купил на эти деньги? Он купил такси».
Как только таксист услышал эту историю, он весь затрясся, затем свернул на обочину дороги и закричал: «Молчи, батюшка. Только ты и я знаем об этом». «Бог тоже знает об этом, – ответил отец Порфирий. – Он сказал мне, чтобы я передал это тебе. Смотри, покайся и исправь свою жизнь».
Велико было смирение старца: наставляя и спасая других, он смирял и спасал также и себя. Его врач Георгий Папазахос рассказывает следующий случай.
Как-то раз старец позвонил ему в полдень, почти сразу после того, как несколько пациентов выразили ему свою сильную любовь и благодарность за то, как он их лечил. Старец сказал: «Георгий, мы оба с тобой пойдем в ад! Мы там услышим: «Безумный! В сию ночь душу твою возьмут у тебя; кому же достанется то, что ты заготовил? Так бывает с тем, кто собирает сокровища для себя, а не в Бога богатеет» (Лк. 12, 20)». Георгий прервал старца: «Чем же мы наслаждаемся в сей жизни, отче? Полусломанной машиной, пустым счетом в банке или постоянным недосыпанием?» Старец резко ответил: «Что ты говоришь? Не говорят ли тебе люди, какой ты хороший врач? Ты нас любишь. Ты о нас заботишься. Ты нас не обдираешь. И ты услаждаешься этими похвалами, ты их с удовольствием принимаешь. Эх, ты уже потерял свою награду. То же самое происходит и со мной. Они мне говорят, что я исполнен даров, что я могу прикосновением творить чудеса, что я святой. А я, немощный дурак, всем этим услаждаюсь. Эх, вот поэтому мы оба с тобой пойдем в ад!»
Однажды поздно вечером отцу Порфирию стало плохо с сердцем, и он вызвал своего врача Георгия Папазахоса. Когда врач осмотрел старца, то спросил, не было ли у него в этот день каких-либо сильных переживаний. Отец Порфирий заплакал и, прерывая свой рассказ от избытка чувств, стал рассказывать о кровавых событиях, происходивших в этот момент на улицах Румынии. Там в это время шли уличные бои, народ восстал против коммунистического режима Чаушеску. Отец Порфирий своими сердечными очами видел смерть и кровь, точь-в-точь так, как об этом на следующий день поведали газеты мира. Он продолжал плакать, а Георгий стал молиться, чтобы Господь отнял от старца это видение, ибо оно разрушало его любящее сердце.
«Как тебе, отче, могут помочь все лекарства, когда ты не от мира сего? – думал про себя Георгий, – твое сердце бьется здесь в Оропосе, а пребывает в Румынии, кардиограф показывает, что оно полуживое, а ему уготована жизнь вечная на небесах».