— Нет, не врубаюсь. Если она умрет, какая разница, что там она подозревала — а кстати, что?
— Что мы знаем о ней. Что тебя послали мы. Ясно? Так что просто сделай то, что мы просим. Тебе же все равно.
— Вовсе нет. Ты просишь меня кого–то убить. А я даже не уверен, что смогу.
— Ты убил Карно Ларсена.
— Нет! Он… Я не виноват!
— Конечно. А что насчет Николаи?
— А что насчет нее?
— Ты пытался найти ее два года. Что ты планировал сделать, заполучив ее? Сводить на романтический ужин? А потом в клуб?
— Да пошел ты!
— Олли, у нас мало времени. Мне нужно знать твой ответ.
— Скажи, почему она не должна знать о вас, — упрямо сказал Олли. Это все, что у него осталось сейчас, чтобы разобраться в том потоке дерьма, в который превратилась его жизнь.
— А ты подумай. Она работает на оликсов, верно? Они поддерживают с ней связь, так что, если она что–то заподозрит, они об этом узнают. А этого мы не можем допустить ни при каких обстоятельствах.
— Но если она умрет, она… Ох! — Олли захотелось свернуться клубком. Сошла бы и доза зеро–нарка, пожалуй. — Если она заподозрит, что я работаю на вас, и убьет меня… та–а–ак. Черт. Ты не веришь, что я это сделаю.
— Вообще–то верю. Проблема в том, что ты попадешь в исключительно враждебную среду. Нет никаких гарантий. Так что приходится планировать исходя из этого.
— Да. Полагаю.
— Могу чуток подсластить, — сказал Кохаи.
— Чем? Вы же отошлете Лоло домой. — Олли резко вскинул глаза. — Отошлете же, да?
— Да, но мне нужна твоя преданность — настоящая преданность. У нас только один шанс, и он должен сработать.
Дверь камеры открылась, и Олли уставился на вошедшую женщину. Она была в простой белой рубашке и темных брюках, то есть явно не относилась к тем, кто заботится о своей внешности. И лицо ее было довольно обыкновенным. Светло–карие глаза, аккуратно и коротко подстриженные черные волосы. Пожалуй, небольшая примесь азиатской крови. Человек, которого трудно запомнить. Идеальная «типичная женщина».
— Это Лим Танью, — представил «гостью» Кохаи.
— Рада познакомиться, — сказала Лим.
— Да уж.
— Лим из медицинской группы Обороны Альфа. Правильно, Лим?
— Имею такую честь.
— Медицинской? Обороны? — Олли не улавливал смысла, и это было нехорошо.
— Лим занимается исследованием коконов.
— Исследованием?
— Моя группа изучает возможность обращения процесса вспять, — пояснила женщина. — И мы добились кое–каких весьма многообещающих результатов.
— Да вы, на хрен, издеваетесь!
— Нет. Процесс находится на экспериментальной стадии, но, чтобы продвинуться дальше, нам нужно перейти к полноценному испытанию на людях.
— Охренеть. Это вы о бабушке и Бике, что ли?
Кохаи пожал плечами:
— Кто–то должен быть первым. Это их шанс, Олли. Иначе их отправят в убежище «зеленой зоны», к миллионам других, кто там содержится. Ну вот скажи — даже если Лондон переживет завтрашний день, насколько ты уверен в том, что правительственная программа восстановления доберется до них прежде, чем мы победим и прогоним оликсов?
— Ублюдки. А если не получится?
— Честно говоря, — сказала Лим, — я даю семидесятипятипроцентную гарантию их полного восстановления в заново выращенном теле.
— А какие у тебя шансы заставить Николаи это сделать? — мягко поинтересовался Кохаи.
Олли уже знал, каким будет его ответ. Конечно, он согласится. Просто сказать это вслух, признать это будет очередным поражением. Но он уже проиграл партию жизни — в тот день, когда Легион получил первый платеж от Джад.
— Для этого вы заберете их с Земли? — слабо спросил он.
— Моя лаборатория в системе Дельты Павлина, — кивнула Лим.
— Так что Лоло сможет подтвердить, что мы играем честно, — сказал Кохаи. — Олли, мне нужен ответ. У нас очень мало времени.
— Ладно. Я это сделаю.
Лейпциг пал, когда Кохаи вел Олли в комнату внедрения, устроенную на третьем этаже Гринвичской башни. Новости выплеснулись на его линзы еще на лестнице. Единственный генератор щита отключился, пораженный вирусом, и одновременно вырубилась энергия из–за диверсии на кабеле. В обычное время вторичный источник питания среагировал бы мгновенно. Но оборудование, перегруженное двумя годами напряженной работы, слишком истрепалось, а вирус «запорошил глаза» управляющему Ген 8 Тьюрингу, и перенаправление энергии включалось слишком долго, слишком много миллисекунд. Генератор взорвался, запустив каскад, поскольку оставшиеся генераторы не смогли ничего скомпенсировать.
Орбитальные спутники–шпионы видели, как защитная стена искусственно сгущенного воздуха разлетелась в клочья. Секундой позже корабли Избавления отключили энергетические лучи, но это уже не имело значения. Бушующий наружный воздух обрушился вниз, точно наэлектризованный поток магмы. В городе словно разразилось землетрясение. Лопнули миллионы окон, просели крыши, стены пошли трещинами. Здания повыше угрожающе зашатались. Некоторые рухнули в грохочущих клубах пыли, закручивающихся свирепыми вихрями под напором штормовых ветров, несущихся по всем дорогам.
Муниципальные датчики показывали людей, что пробирались по улицам, борясь с ураганным шквалом. Крики их терялись в вое катаклизма. Летящие обломки превратились в шрапнель, режущую кожу. Сухая трава и голые деревья начали тлеть.
Все сетевые каналы связи с Лейпцигом сразу отключились — вместе с остававшимися в городе порталами. Где–то на подсознательном уровне Кохаи этому даже обрадовался. Он уже видел, что происходит после того, как рушится щит, — как на людей охотятся, как их подчиняют и забирают. И не хотел «любоваться» этим снова.
На линзы выплеснулась иконка Юрия.
— Видел Лейпциг?
— Да. — Кохаи неуверенно покосился на Олли; пожалуй, они не могли мотивировать его еще сильнее, открыв доступ к информации.
— Согласно последним разведданным, на подходе новый тип боевого корабля оликсов. Они будут здесь через пять дней, — сказал Юрий. — Не хотелось бы затягивать Ответный Удар, но нам нужен еще день, чтобы все подготовить. Если ты собираешься закрывать проблему диверсий в Лондоне, то это надо провернуть быстро.
— Мои команды наготове. Нужно только, чтобы Олли сделал свое дело. Это еще максимум полчаса.
— Хорошо. Ладно, удачи. Мне правда жаль, что приходится накладывать на тебя все эти ограничения.
— Я понимаю. Не волнуйся.
— Слушай, если Олли облажается, возвращайся сюда, в Дельту Павлина.
— Спасибо за предложение, шеф, но тут, внизу, много людей, заслуживающих того, чтобы выбраться. Не только я.
— Не строй из себя мученика, Кохаи. За последние два года их было так много, что еще одного никто не заметит. Кроме того, тебя ждет жена.
— Да.
— Еще одно. Когда бы ты ни появился здесь, меня рядом не будет, так что я просто хотел сказать, как высоко ценю то, что ты сделал. Ты отличный сотрудник службы безопасности, Кохаи.
— В каком смысле — «тебя рядом не будет»?
— У всех у нас свои роли.
— Тут кто–то что–то говорил о мучениках?
— Я не мученик. Со временем ты это узнаешь. Но мы больше никогда не увидимся.
— Шеф!
— Ты хороший человек, Кохаи. Я доверяю тебе спасти Лондон. А теперь прощай. — И иконка Юрия исчезла.
— Дерьмо!
Олли встревоженно посмотрел на него:
— Что?
Кохаи промолчал, только сейчас осознав, что у него дрожат руки. Потом посмотрел в лицо этого глупого парня. Олли получил несколько периферий, доставленных Лим, созданных по какой–то новой технологии, разработанной Обороной Альфа. Предполагалось, что эти устройства невозможно обнаружить, но с имплантацией пришлось поторопиться. В результате Олли явно страдал от боли: он был красным, потным и постоянно морщился.
— Ничего, — ответил наконец Кохаи так бодро, как только смог.
— Что–то не похоже, — угрюмо отозвался Олли.
— Ты — не единственная операция, которую я провожу, сынок. Не льсти себе.
В комнате внедрения был установлен трехметровый портал. Там же ждал вооруженный отряд из пяти человек; на линзы Кохаи выплеснулась информация, что пятнадцать уже перемещены. А высоко над городом летело восемь противоповстанческих дронов, направлявшихся в сторону Челси.
— Идем, — сказал Кохаи.
Он хотел, чтобы Олли продолжал двигаться, чтобы у него не было времени остановиться и подумать. Крылась в нем какая–то уязвимость, тревожащая Кохаи. Десять минут ушло только на то, чтобы уговорить парня снять кожемаску и ошейник со взрывчаткой. Десять минут, которые они не могли себе позволить.
Олли с беспокойством смотрел на портал и охрану.
— Куда он ведет?
— Я же говорил. Николаи в Челси, в доме семьи Пэйнор на Пелхэм Кресент. А этот портал ведет к дому на Онслоу–сквер, что сразу за углом.
— Пелхэм Кресент?
— Да, на Фулхэм–роуд. Идем. — Он нетерпеливо махнул рукой.
Олли без особого интереса оглядел комнату, в которую они вышли. Типичный старый лондонский шик: гостиная с высокими потолками, большими створчатыми окнами и дорогой мебелью, сдвинутой к одной из стен. На этом фоне жилище Клодетты Бомон выглядело дешевкой. Охранники тоже проследовали через портал. Один отряд уже находился там, так что в помещении сделалось тесновато.
Кохаи провел Олли в зал с классическим черно–белым мраморным полом.
— Так, Лоло на связи. У тебя минута, чтобы убедиться, что оне в порядке и что мы выполнили свою часть сделки.
Олли потребовалась пара секунд, чтобы понять, что ему только что сказали. Боль от только что установленной периферии пульсировала в мозгу несмотря на местную анестезию. Мысли были туманными, вялыми, и всё происходившее он воспринимал с некоторой задержкой. На линзы выплеснулась иконка Лоло.
— Эй, привет, — протянул Олли. — Ну и где ты?
— В Аките. Я действительно здесь, Олли! Где–то в столице; я узнаю силуэты зданий.
— А бабуля и Бик?
— Их пронесли через портал вместе со мной, но потом Лим Танью куда–то ушла с ними. Меня, наверное, туда не пустят.