Ирелла уже видела это раньше, но и сейчас с благоговейным ужасом смотрела, как силовое кольцо разбивается вдребезги, гибнет, разбрасывая несчетное множество осколков — сверкающих кинжалов размером с земную Луну.
По всей системе врат червоточины оликсов умирали, отрезая хозяев от их галактической империи сенсорных станций.
— Мы это сделали! — в восторге воскликнула Ирелла. — Им потребуются века, чтобы построить еще одно силовое кольцо, а до тех пор они будут заперты в этой системе!
Кенельм осторожно кивнуло:
— Стало безопаснее. Но там, снаружи, еще тысячи станций оликсов, а посмотри, что мы создали, используя лишь доступные «Моргану» ресурсы.
— Нет. — Ирелла покачала головой. — Мы вырвались из их хватки. Теперь они рассеются, как сделали мы. Монокультура разрушена.
«А я позабочусь о том, чтобы их бог не начал всё сначала, отправив еще одно послание».
— Врата всё еще целы.
Ирелла вытащила из тактической сети последние сенсорные данные. Да, гибель энергетического кольца никак не отразилась на сфере врат.
— Мы были вполне уверены, что уничтожение силового обруча не скажется на вратах; они наверняка подпитываются изнутри. Так что гипотеза комплексов верна. Там должна быть еще одна звезда.
— Значит, это была двойная звезда?
— Да. Что может быть… проблемой.
— Новая?
— Если мы ударим по звезде анклава нашей нейтронной звездой, рухнет сама граница анклава. И мы вернемся в систему двойной звезды, в которой одна звезда становится новой. Что, вероятно, спровоцирует и вторую.
— И в итоге мы получим сверхновую?
— С высокой вероятностью — да. И если это произойдет, радиация уничтожит всё в радиусе пятидесяти световых лет. Так что нам нужно защитить терминал червоточины. Сейчас это единственный способ для любого из нас выбраться отсюда живым.
— Что ж, будем надеяться, мы сможем попасть в анклав.
Теперь, когда оликсы узнали, что каллумиты могут выступать в роли троянских коней, пропуская через свои порталы корабли армады, их тактика изменилась. Корабли Избавления и Решения, двигавшиеся на перехват направлявшихся к кольцу ракет, резко развернулись, устремившись к каллумитам, летящим в сторону врат, а тысячи кораблей, пассивно охранявших врата, присоединились к атаке.
Каллумиты начали все быстрей и быстрей исчезать с тактического дисплея.
Ирелла нахмурилась:
— Как они это делают?
— Столкновения, — пояснил Иммануээль. — Единые сознания кораблей жертвуют собой. Корабли Решения выстроились прямо напротив каллумитов. Таким образом эффект подавления неизбежно достигает цели, но и корабли Решения не успевают уйти с дороги.
— Но у нас тут сто двадцать тысяч каллумитов, летящих к вратам! И мы! А у них…
— Двадцать восемь тысяч кораблей в пределах досягаемости, — сообщил Иммануээль.
— Святые! И они все собираются покончить с собой? Они и вправду фанатики, да?
— Нашим каллумитам придется сбросить скорость. Уменьшение скорости сближения даст силам оликсов тактическое преимущество.
— Но численное преимущество по–прежнему за нами, так?
— Для штурма врат — да. Мы можем произвести еще два залпа, но кораблей у них в конечном счете больше. Нам надо попасть в анклав прежде, чем они прибудут.
Залпы армада произвела, когда каллумитам оставалось двадцать миллионов километров до врат. Это пространство стало «полем смерти» кораблей Решения. Идущие на сниженной скорости ракеты сделались куда более восприимчивыми к эффекту подавления. Сотни, тысячи каллумитов исчезали с тактического дисплея. Но оставшиеся расширили порталы, и в них ворвались новые тысячи каллумитов. Слишком много, чтобы оликсы могли их остановить.
Незадолго до начала четвертой фазы Ирелла активировала иконку Деллиана.
— Как у вас там внизу?
— Скучно, и броня чешется.
— Ох, бедняжка. Но, по крайней мере, все идет по плану.
— Если все идет по плану, почему я должен преть в этой броне целый день, дожидаясь, когда мы доберемся до врат?
— Вот несчастье, подумать только. Если бы все пошло не по плану, червоточина схлопнулась бы, «Морган» отбросило бы назад, куда–нибудь в пространство–время поблизости от звезды врат, и десять тысяч кораблей Решения накинулись бы на нас. Так что смирись со своим роскошным уютным одеяльцем, мистер.
— Странные у тебя представления о роскоши.
Ирелла ухмыльнулась:
— Вовсе нет. Круассаны нынче утром были совершенно неправильного золотистого оттенка; так что вот: я разделяю твои страдания.
— О великие святые!
— Боевые крейсеры выходят к вратам через две минуты.
— Да, я слежу за тактическими данными. На вид всё в порядке.
— Число потерь достигло максимума от прогнозируемого, что мне не нравится, но — да. Мы пока держимся.
— Ты ведь собираешься наблюдать за взводом? Когда мы войдем, я имею в виду.
— Наблюдать, да. Но и только.
— Знаю. Тиллиана и Элличи лучшие. Просто ты мой ангел–хранитель, вот и всё. Ты это знаешь.
— Я присмотрю за тобой.
Тысячи каллумитов гасили скорость, окружая эфемерные врата, над которыми дрейфовали семь крепостей–станций оликсов и которые заслонял последний щит из девяти тысяч кораблей Решения. Все каллумиты расширили свои порталы, и из них принялись вылетать тяжелые крейсеры армады.
Бой продолжался два часа. Пространство вокруг врат заполнилось обломками и энергетическими выбросами и порой сверкало едва ли не ярче звезды, преломляя фотохимически активные взрывы в недолговечных асимметричных волнах. Но к тому времени, как орбиты Энсли и терминала червоточины совпали, в радиусе десяти миллионов километров от ворот не осталось ни одного оликса. Хотя десятки тысяч кораблей Решения торопились к вратам со всей системы.
— Они бросили всё, — сказала Ирелла. — Большинство станций кольца охраняются хорошо если десятком кораблей.
— Трудно будет защищать врата, когда мы пройдем внутрь, — заключило Кенельм. — Если пройдем.
— Защитникам нужно будет только немного прикрыть нас — чтобы мы успели запустить четвертую фазу.
— Наши сенсорные зонды сообщают, что граница открыта, — сказал Иммануээль. — Интерфейс представляет собой простой образец отрицательной энергии, который вроде бы не должен причинить вред.
Ирелла рассматривала мерцающий шар с величайшим недоверием.
— Мне это кажется маловероятным. Значит, на другой стороне должно быть что–то, что нападет на нас, когда мы войдем.
— Да, но не сразу. Внутри анклава время течет медленнее. Возможно, они только–только заметили наше присутствие. По их срокам потребуется несколько дней, если не больше, чтобы собрать флотилию и приготовиться к обороне.
— Как только мы войдем внутрь, мы окажемся в том же временном потоке и о «днях» можно будет забыть.
— Да, но пока у нас есть преимущество.
Ирелла бросила взгляд на приближающиеся орды кораблей Решения. Цифры внушали тревогу.
— Мы должны защитить терминал червоточины. Это же наш единственный выход отсюда.
— Принято, — отозвался Иммануээль. — Как только нейтронная звезда выйдет, мы тут же изымем терминал из системы. Оликсам как минимум придется разделить силы. Мы полагаем, что большинство войдет в анклав, преследуя нас.
— Хорошо. Так когда же мы войдем?
— Прямо сейчас, — заявил Энсли.
Ирелла почувствовала, как бешено забилось ее сердце. Пробиться к вратам было нелегко, но она была уверена и в боевых кораблях, и в тактике. А сейчас они воистину делали шаг в неизвестность.
При помощи нейронного интерфейса она собрала как можно больше тактических данных в режиме реального времени. Линейные крейсеры занимали позиции перед вратами, крупные гранулы выходили из червоточины. Едва они появлялись, медная оболочка отгибалась, обнажая орудийные платформы. Воздвигаемый защитный слой утолщался.
— Увидимся на той стороне, — бросил Энсли.
Ей хотелось крикнуть: «Подожди, нет, будь осторожен!» — просто что–нибудь, что могло бы помочь, что дало бы ему понять, что она беспокоится о нем. Но большой белый корабль плавно набрал скорость и легко скользнул сквозь мерцающую поверхность. Секундой позже за ним проследовал поток боевых кораблей армады. Терминал червоточины, поманеврировав, занял позицию всего в двух километрах от эфирной поверхности врат. Еще тысячи тяжелых крейсеров вырвались из червоточины и тут же нырнули в анклав.
— Есть ответ? — тревожно спросила Ирелла.
— Никакого, — ответил Иммануээль. — У меня нет контакта ни с одним из прошедших через врата аспектов моего комплекса. В сущности, та группа, что осталась снаружи, сейчас в меньшинстве. Наш интеллект сократился. Необычное обстоятельство. И оно приводит меня в замешательство. Быть разделенным на две сознательные сущности неестественно.
Ирелла переглянулась с Кенельм. Признание Иммануээля отчего–то деморализовало.
Большая часть армады уже вошла в анклав. Ну, по крайней мере, во врата, сказала себе Ирелла.
«Ох, святые, а что, если это самая хитроумная ловушка во вселенной? Что, если все расы, которым удалось вырваться из тисков вторжения, заманиваются сюда? Что, если…»
«Морган» ускорил ход — и через несколько секунд нос его ткнулся в зыбкий фотонный пузырь врат. Ирелла не могла вмешаться. Не могла уже ничего остановить, даже если бы использовала все доступные ей средства сети.
— О, черт!
Она зажмурилась, чтобы хоть как–то отгородиться от мучительной огненной смерти, которая вот–вот разорвет «Морган» в клочья.
И ничего.
Ирелла открыла глаза, огляделась. Тактические дисплеи быстро заполнялись: «Морган» восстанавливал контакт с армадой и… Энсли. Да!
Но с визуальным изображением определенно было что–то не так. В окнах кафе бешено кружились разноцветные облака. Корабль словно погрузился в атмосферу газового гиганта. Что, конечно, было не так. Ирелла просто не могла разобраться в перспективе — чтобы с чего–то начать.
— Великие святые, это туманность, — охнула она.
— О, значит, ты это сделала? — подал голос Энсли.