всякий приносил свечу и желал поставить ее к образам, творя молитву, кто какую знал, с пожеланием старцу кончины мирной, тихой и безболезненной. На лицах не только простого народа, но и всех вообще, как бы отпечатлевалось, что умирает не простой человек, а Богу угодный. Хотя мне тогда было только 8 лет, но когда меня привела мать к умирающему под благословение, и когда я увидал то благоговение, с которым относится мать моя, все родственники мои, и всё присутствующее, и народы к старцу, о. Алексею, - и как он с кротостью, терпением переносит переход земной жизни в вечную, не переставая при этом молиться и благословлять народ, - мне тогда казалось, что я стою у одра праведника; так, разумеется, думали и все стоявшие у гроба незабвенного о. Алексея».
В теплый ясный день 21 апреля 1848 года, в Великую пятницу, отец Алексий Гнеушев тихо скончался в 10 часов утра на 86-м году жизни. «Кончина его тиха и славна и успение со Святыми, - писал муж его внучки, настоятель Успенского храма отец Павел Вигилянский, - грустно было расстаться с благодетелем и Отцом, но грусть сия облегчается тою мыслию, что Ему за труды и болезни, понесенные в сей жизни, в уделе назначены те истинные блага: их же око не виде, ухо не слыша и на сердце человека не взыдоша, Ему уготовано Царство Небесное».
На погребении, прошедшем 24 апреля, на второй день Пасхи, присутствовало огромное множество народа. Горе мешалось со светлой пасхальной радостью, слова утешения - с вечным «Христос воскресе!..». Похоронили отца Алексия в церковной ограде, против алтаря.
Нижегородский помещик, отставной штабс-капитан Иван Яковлевич Каратаев, глубоко почитавший батюшку и бывший его духовным чадом, поставил над могилой надгробный памятник. А вскоре после кончины батюшки на его могиле начали происходить чудесные исцеления. Первой исцелилась купчиха, которую привезла в Бортсурманы ее дочь. Ехали к живому, но опоздали -батюшку несколько дней как схоронили. Купчиха страдала душевной болезнью, и ее дочь в одиночестве помолилась на могиле отца Алексия - поплакала, отслужила по нему панихиду... Когда она вернулась домой, то, к своему изумлению, нашла свою буйнопомешанную мать совершенно здоровой. После этого случая фраза «Кто меня будет помнить, того и я не забуду» стала понятной многим. На могилу батюшки началось настоящее паломничество. Особенно помогала при различных болезнях земля с могилы старца. Ее принимали и с водой, и просто съедали немножко. Помогали и панихиды, отслуженные на могиле. Так, в 1893 году курмышская вдова Наталья Петровна Мурзанева отслужила панихиду по отцу Алексию, надеясь вылечить от непонятных припадков грудную дочь Веру. Припадки и малокровие у нее бесследно исчезли, когда девочку посадили на могилу священника. В 1911 году при похожих обстоятельствах выздоровела бортсурманская крестьянка Маша Сеянова.
В начале ХХ века (примерно с 1911 года) количество чудес на могиле отца Алексия Гнеушева особенно возросло. Не проходило ни праздника, ни воскресного дня, чтобы у его надгробия не служили панихиды, народ благоговейно увозил с собой целебную землю с могилы. Пошли разговоры о том, что пора отцу Алексию «выйти на землю»... И в 1913 году в Бортсурманы приехала комиссия из Нижегородской духовной консистории - обобщить накопившиеся к тому времени устные и печатные сообщения о чудесах, связанных с именем священника. Работала комиссия весьма тщательно - все сообщения многократно проверялись, опрашивались свидетели чудес, тем, кто жил далеко, высылались опросные листы. Тогда же было сделано подробное описание надгробия священника: «Могила о. Алексия находится в восточной части церковной ограды, в расстоянии одной сажени и одного аршина от алтарной стены храма, в прямом направлении от горнего места. От времени или других обстоятельств на могиле не сохранилось насыпи, или возвышения и только надгробный памятник указывает посетителю место упокоения о. Алексия. Этот памятник - четырехугольный чугунный столб, аршина 21/2 высоты, расширяющийся в своем основании и в верхней части, он учрежден на кладке из белых камней, вросших в землю. На стороне памятника, обращенной к храму, имеется следующая надпись буквами, вылитыми на чугунной доске:
“Господи, Господи. Прими на лоно Авраама душу раба Твоего в Бозе почившего иерея Алексия”.
На другой стороне написано:
“Приношение это сделано в знак истинного уважения к молитве и трудам подвижника от сына его духовного П-ла Я-ва К...ва”.
На третьей стороне имеется надпись:
“День его ангела был Мая 20-го дня. Священствовал 52 года при церкви села Бортсурман Курмышскаго уезда”.
На 4-й стороне памятника написано:
“Здесь лежит тело иерея Алексея Петровича Гнеушева. Он родился в 1762 году Мая 13 дня, а скончался в 1848 году Апреля 21-го дня имея от роду 85 лет 11 месяцев и 22 дня”. К чугунному основанию памятника прикреплена чугунная же доска, на которой имеется следующая надпись:
“Дядинька. Умоляю тебя не забывать своего обещания и по смерти всегда быть с нами. П...ръ А....въ Ра.....кий”».
(Этот П...р А...в Ра..кий - родной племянник отца Алексия, Петр Алексеевич Раевский (1796 —?), усердный жертвователь Бортсурманского храма, а вот имя помещика Каратаева, установившего памятник, описывавшие его разобрали неверно, - его звали Иваном.)
Выводы работавшей в Бортсурманах комиссии были однозначны: «Что же касается возникшего в народе движения на почве развивающегося почитания о. Алексия, то, по собранным Комиссией сведениям, это движение особенно обнаруживается в последние два года и пока выражается только в посещении могилы о. Алексия. Среди народа заметно стала распространяться брошюра-жизнеописание о. Алексия Бортсурманского, устные предания о нем и народное поклонение старцу. Однако никакого духа сектантства и чего-либо выходящего за рамки православных традиций в этом поклонении не замечено, и никакой угрозы оно не представляет». Впрочем, члены комиссии с большим скепсисом отнеслись к дневникам отца Алексия, описывавшим его видения. Дознаватели почему-то сочли, что это - следствие общения священника с дворянскими семьями, зараженными идеями Просвещения: «Каких безбожных речей, каких безнравственных поступков молодому в то время иерею Алексию ни приводилось видеть и слышать в помещичьих собраниях, на которых он волей или неволей должен был присутствовать. С уверенностью возможно предположить, что не бесследно остались для о. Алексия безбожные беседы». С чего именно члены комиссии решили, что соседи-помещики отца Алексия все поголовно были «безбожными» и «безнравственными», сказать трудно, но, так или иначе, к публикации его дневник был запрещен и даже... признан секретным: «Дневник о. Алексия в одних может вызвать смущение, в других - сомнения, в третьих -скептицизм, в четвертых - даже глумление, во избежание чего печатание дневника в каком бы то ни было органе или отдельным изданием нужно воспретить и признать его документом секретным».
В том же году вышло Житие отца Алексия, написанное Марией Александровной Пазухиной (1875-1942), внучкой Дмитрия Сергеевича. Оно было опубликовано в трех номерах «Симбирских епархиальных ведомостей» и вышло в Москве отдельной брошюрой. Еще раньше над жизнеописанием старца работал его праправнук Федор Петрович Арнольдов.
Но начавшаяся вскоре Первая мировая война приостановила процесс канонизации отца Алексия. А затем последовали события, надолго отодвинувшие фигуру скромного бортсурманского старца в тень.
Летом 1918 года Бортсурманам было суждено стать свидетелями страшной трагедии. После антибольшевистского восстания, поднятого жителями Курмыша, в село нагрянул отряд латышских карателей.
Начались аресты. Среди арестованных оказался и настоятель Успенского храма отец Михаил Воскресенский (1883-1918), служивший в селе с 1910 года. Никакой вины за арестованными не было, но их всю ночь зверски били. Отцу Михаилу при этом говорили, что он якобы велел звонить в колокол и «с радостью ждал прихода Колчака». 9 сентября 1918 года колонну из тридцати арестованных погнали из Бортсурман в Курмыш. Отец Михаил шел впереди и громко пел погребальные песнопения, его прихожане подпевали... Через пять километров людей выстроили в ряд и открыли по ним огонь. Ни одна из попавших в отца Михаила Воскресенского шестнадцати пуль не убила его. Тогда его закололи штыком в сердце.
В 1934 году Успенский храм в Бортсурманах был закрыт. В приделе святителя Иоанна Златоуста устроили клуб, в других частях храма - колхозный склад. Вновь освятили храм в августе 1993-го.
Но удивительное дело - могила отца Алексия Гнеушева во всех этих перипетиях уцелела! Народная любовь и почитание старца были настолько велики, что люди просто не позволяли ее разорять. В 1930-х снесли старинное надгробие, но само место захоронения оставалось нетронутым, верующие по-прежнему брали с него целебный песок. А сам отец Алексий, уже полулегендарный, ставший преданием, считался покровителем здешних мест.
4 мая 2000 года Юбилейный Архиерейский Собор прославил бортсурманских святых - святого праведного Алексия Гнеушева и священномученика Михаила Воскресенского вместе с 29 мучениками. Память отца Алексия было определено праздновать 4 мая. 17 августа того же года мощи святого были торжественно обретены и перенесены в его родной Успенский храм. Однако история на этом не завершилась.
В 2016 году преподаватель, журналист и сценарист Александрина Владимировна Вигилянская, дочь московского священника отца Владимира Вигилянского и писательницы Олеси Николаевой, начала изучать свое семейное древо. Начала благодаря случайно обнаруженной на кладбище могиле диакона с такой же фамилией, как у нее. Понемногу распутывавшийся семейный клубок привел Александрину в село Бортсурманы, где, как выяснилось, служил ее прапрапрадед - отец Павел Вигилянский. Было 17 августа, день обретения мощей святого праведного Алексия. Александрина никогда не слышала об этом святом. И каково же было ее счастье, когда, купив в церковной лавке книжечку с его Житием, она поняла, что святой праведный Алексий Бортсурманский - ее родной дедушка с пятью «пра», и сегодня - его праздник...