- Слава Тебе, Царю мой и Боже мой! Матерь Божия, помози мне!
Страдания он переносил молча или тихо стонал. Лечивший его на протяжении восемнадцати лет врач, пораженный мужеством больного, так описывал его состояние: «Только теперь могу сказать, что я видел человека, говорил с человеком. Не знаю, почему я прежде его не видел; а восемнадцать лет знакомства, кажется, могли открыть глаза. Вот как трудно видеть совершенство».
Наступило 7 сентября, предпразднство Рождества Божией Матери. В шесть часов утра отец Макарий причастился - от крайнего изнеможения, лежа, - затем воздел руки к небу и трижды произнес:
- Слава Тебе, Боже наш! Слава Тебе, Боже наш! Слава Тебе, Боже наш!
Это были его последние слова. Через пятьдесят минут, при чтении канона на разлучение души от тела, на последней, девятой его песни, иеросхимонах Макарий тихо предал свою душу Господу...
Прощание со старцем было торжественным и долгим. Беспрерывно служились панихиды, к обитому красным бархатом гробу, стоявшему в Иоанно-Предтеченском храме, стекались люди - архиереи, священники, монахи, офицеры, чиновники, купцы, мещане, крестьяне... Полторы тысячи человек провожали отца Макария в последний путь. Встречавший траурное шествие у восточных ворот монастыря архимандрит Моисей воскликнул:
- Это что-то необычайное! Восемьдесят лет живу на свете, а не видел таких светлых похорон. Это более походит на перенесение мощей, нежели на погребение!
Похороны состоялись 10 сентября. Несмотря на теплую, почти летнюю погоду, никакого запаха тления тело покойного не издавало. Могила для старца была приготовлена напротив южного придельного алтаря Введенского собора, справа от склепа, где покоился его учитель и предшественник, отец Лев (Наголкин). В день похорон многие заметили, что оба старца, и Лев, и Макарий, скончались на семьдесят втором году жизни, пробыв в монашестве соответственно сорок шесть и сорок пять лет. Впоследствии над могилой была возведена небольшая часовня.
Ученик и помощник отца Макария, будущий архиепископ Литовский и Виленский Ювеналий (Половцов), находившийся в Иерусалиме, писал о настигшем его известии: «До сих пор не могу прийти в себя от скорби о кончине такой неожиданной, внезапной кончине святого отца нашего. Последнее письмо его ко мне было от 23 августа, а 7-го числа сентября и его самого не стало!.. Не могу себе представить скита без батюшки! Какая у вас теперь общая, глубокая, безотрадная скорбь! Кто может заменить незаменимого, полного такою всепокрывающею любовию, таким “горением сердца” о всякой твари! Упокой, Господи, душу его в Царствии славы Твоей!»
Работа по сбору материалов для жизнеописания великого старца началась еще при его жизни. В 1861 году было напечатано составленное иеромонахом (впоследствии архимандритом) Леонидом (Кавелиным) «Сказание о жизни и подвигах блаженной памяти старца Оптиной пустыни иеросхимонаха Макария», а в начале ХХ века схиархимандрит Агапит (Беловидов) начал работу над его монументальным житием, затем не раз переиздававшимся. ...Минули годы. В годы революционного лихолетья была закрыта Оптина пустынь и безжалостно снесено монастырское кладбище, в том числе и часовня над могилой старца Макария. Но память о дивном духовном наставнике не угасала в русской памяти. И 26 июля 1996 года иеросхимонах Макарий (Иванов), один из величайших Оптинских старцев, был прославлен как местночтимый святой. Честные мощи старца Макария Оптинского были обретены 9 июля 1998 года во время раскопок на месте разоренного монастырского кладбища. Специальная комиссия подтвердила, что останки принадлежат именно ему. Это стало понятно, когда на правой плечевой кости обнаружились последствия вывиха, полученного старцем в октябре 1848 года (тогда опрокинулась повозка, в которой он ехал). 23 октября 1998 года Патриарх Московский и всея Руси Алексий II торжественно освятил возрожденный Введенский храм-усыпальницу, где нашли последнее упокоение мощи преподобного. А 14 августа 2000 года состоялось общецерковное прославление старца Макария вместе с другими Оптинскими старцами.
С именем отца Макария связано начало расцвета эпохи русского старчества. Будучи достойным учеником и преемником великих предшественников, преподобных Василия Площанского и Льва Оптинского, преподобный Макарий Оптинский оказал заметное влияние не только на церковную, но и на светскую жизнь своего времени, первым из русских старцев начав духовное окормление известных писателей и общественных деятелей. Благодаря его трудам широкому читателю стали доступны биография и произведения преподобного Паисия (Величковского) и многих других выдающихся богословов. Мудрость, строгость и сила старца Макария, данные им духовные заветы, посеянные им семена (вспомним фразу из его письма: «Наше дело сеять»), обращенные к нему молитвы неизменно помогают нам и сейчас.
Наставления преподобного Макария Оптинского
Скорбишь и о том, что тебя клевещут напрасно. Вспомни, как клеветали Господа нашего Иисуса Христа, Царя славы! Кто ж мы? Он безгрешен, а мы, хотя в том и невиновны, но в других случаях много повинны пред Богом; а за те-то невидимые грехи попускает Бог клевету ложную, чтобы оною очистить те грехи.
Случающаяся с вами тоска, полагаю, есть духовный крест, который надобно принимать со смирением, благодарением и терпением; оным очищаются наши неисправности, грехи и немощи, и приходим даже в познание и тех, кои мы ни за что считали, а они-то и причиною бывают такой тягости. Терпя с благодарением, вы получите облегчение оной тоски; а когда стужаете и малодушествуете, то более отягощаете себе оный крест.
Ты боишься смерти: но кто ж из нас бессмертен? Но смерть не есть уничтожение нашего бытия, а переход от настоящей кратковременной и от худшей в лучшую жизнь. Господь говорит: веруяй в Мя, аще и умрет, оживет (Ил. 11,25), ибо Он несть Бог мертвых, но живых, вси бо Тому живи суть (Лк. 20,38).
Раздражительность показывает вам внутреннее ваше устроение, которое надобно побеждать самоукорением, терпением, любовию, а не вниманием к слабостям ближних и не осуждением; но иногда и вам наносят оскорбления, и конечно не без Промысла Божия, чтобы показать вам вашу немощь и дать средство к исцелению - борьбою, сопротивлением и смирением.
Пишешь, что увлеклась похвалою и самохвалением, и спрашиваешь: каким образом противиться сему? Кажется, всего лучше противиться смирением; не приписывать ничего себе, но Богу, ибо Он сказал: без Мене не можете творити ничесоже (Ин. 15,5). Что твое? ты вся творение Божие; и дарование, какое имеешь, Его же; а наша только греховность, которая и должна нас смирять.
Преподобный Амвросий Оптинский (Гренков, 1812—1891): «Нужно жить нелицемерно ...»
Тамбовское село Большая Липовица стоит у слияния двух рек - Большой и Сухой Липовицы. Эти названия, вероятно, произошли от обилия в местности липовых деревьев (стволы срубленных уже после войны и сброшенных в воду лип и сейчас можно увидеть в реке). В документах село впервые упоминалось в 1745 году; тогда это была деревня, где жили 28 крепостных крестьян, принадлежавших обер-камергеру Тычинскому. Но уже через двадцать лет Липовица стала огромным - 1600 жителей - селом. Рядом проходил тракт на Воронеж, поэтому основным занятием жителей, помимо земледелия, было содержание постоялых дворов для ночлега. Был в селе и храм, где настоятелем служил отец Феодор Гренков. Его сын Михаил пономарил там же и жил в доме отца.
23 ноября 1812 года к липовицкому храму во множестве стекался народ - отмечалась память святого благоверного князя Александра Невского, духовного покровителя императора Александра I. Еще продолжалась Отечественная война, но главные победы над наполеоновскими полчищами уже были одержаны -Великая армия отступала в Европу, преследуемая русскими полками, бои шли в Белоруссии. 16 ноября французов выбили из Минска, 22-го - из Борисова. А 23 ноября в присутствии Наполеона в местечке Бобр были сожжены все французские полковые знамена и штабные бумаги...
Словом, праздник в честь святого князя-победителя, покровителя государя Александра Благословенного, в Большой Липовице отмечали торжественно, весело. К священнику съехалось множество гостей. И за общей суматохой на задний план отступило радостное событие в семье пономаря Михаила Федоровича Гренкова - его жена Марфа Николаевна родила сына, которого назвали Александром. Это был уже шестой ребенок в семье.
Воспитывали его строго. Грамоте учили по Псалтири и Часослову, каждый праздник он пел на клиросе дедовой церкви. Но характер у Саши был озорной и неугомонный, ему никогда не сиделось на месте. Если мать просила его понянчиться с младшими (после него родилось еще двое детей, Петр и Пелагея), то он сидел лишь до тех пор, пока мать была рядом, а стоило ей отвернуться - тут же выпрыгивал в окно и был таков. Без страха лазил по крышам, гоняя голубей, дразнил лошадей до тех пор, пока не получал от них копытом. За эти шалости озорника в семье не привечали: ему доставалось и от деда с бабкой, и от матери.
Когда Саше исполнилось двенадцать, его отдали в Тамбовское духовное училище. Несмотря на то, что там он тоже считался заводилой и шутником, учился он легко. В сентябре 1830 года Александр Гренков поступил в Тамбовскую духовную семинарию, где тоже блистал успехами. «Бывало, на последние копейки купишь свечку, твердишь-твердишь заданные уроки; он же и мало занимается, а придет в класс, станет наставнику отвечать, -точно как по писаному, лучше всех», - вспоминал его однокашник. Спустя шесть лет 23-летний юноша «при способностях очень хороших, при прилежании постоянном, при поведении очень добром» окончил курс семинарии. Но еще за год до выпуска с ним произошел необыкновенный случай.
Сам старец так вспоминал об этом: «Раз я сделался сильно болен. Надежды на выздоровление было очень мало. Почти все отчаялись в моем выздоровлении; мало надеялся на него и сам я. Послали за духовником. Он долго не ехал. Я сказал: “Прощай, Божий свет!” И тут же дал обещание Господу, что если Он меня воздвигнет здравым от одра болезни, то я непременно пойду в монастырь». Так и произошло - юноша выздоровел... Но обет свой выполнил далеко не сразу.