Добирались до Зосимовой пустыни по железной дороге -ехали до станции Арсаки, а потом лошадьми. Дорога подводила к северной стене обители, к величественным Святым вратам, где были устроены две въездные арки и надвратный храм Всех Святых. Приезжие останавливались в двухэтажной каменной гостинице, окна номеров которой выходили на густой ельник. Гостиницей ведал монах отец Иннокентий, который сам встречал всех паломников, размещал их в номерах и подавал в комнаты чай с баранками. В гостинице всегда было тихо, шумели только самовары, закипавшие в келии отца Иннокентия. А между тем все номера были обычно заняты, их бронировали заранее, по почте. Рано утром отец Иннокентий обходил комнаты паломников, стучал в двери и нараспев говорил: «Время пению и молитве час».
Выйдя из гостиницы, паломник видел высокую стройную колокольню, на которой в 1912 году были установлены часы. Справа размещались иконная и книжная лавки. В них нес послушание схимонах Симон (Кожухов, 1859-1928), в миру - видный петербургский чиновник, действительный статский советник. Главным храмом обители был Смоленский собор, возведенный над могилой основателя пустыни старца Зосимы. Три престола собора - в честь
Смоленской иконы Божией Матери, преподобного Зосимы Соловецкого и архангела Рафаила - были выстроены в ряд. Кроме старца Зосимы, в соборе в 1904 году был погребен также восстановитель обители архимандрит Павел (Глебов). Поражал красотой резной дубовый иконостас. Среди икон собора были и те, что написал игумен Герман. Вдоль западной стены пустыни стояли игуменский и братский корпуса, южнее - двухэтажная каменная трапезная, на втором этаже которой был устроен небольшой храм Преподобного Сергия Радонежского. Там же принимал исповедников отец Алексий. Между собором и восточной стеной был разбит фруктовый сад, дорожки между корпусами были обсажены деревьями и кустарником, повсюду разбиты цветники. Весной пустынь превращалась в цветущий сад - жасмин, сирень, яблони, в ветвях которых неумолкаемо пели птицы...
В первую очередь посетителями отца Алексия были преподаватели и студенты Московской духовной академии. Ехали к нему и духовные лица - архиереи, священники, монашество, - и миряне, главным образом москвичи. Отец Илия Четверухин свидетельствовал: «Отец Алексий привлекал к себе всех этих людей как праведник, молитвенник, нежный делатель души, прозорливец и замечательный духовник. Действительно, отец Алексий был глубоко и сердечно верующий человек, строгих церковных взглядов, благоговейный, усердный молитвенник, постник, труженик, к славе Божией ревнивый, к людям добрый, чуждый корысти и гордости, лицеприятия и человекоугодия.
Кто бы ни пришел к нему на исповедь за ширмочки, знатный ли человек или самая простая крестьянка, все равно батюшка одинаково забывал себя с ними, переживал с ними их горе и радости, разрешал их сомнения, утешал, ободрял, наставлял. “Я все переживаю с вами”, - говорил батюшка одной своей духовной дочери. Однажды, когда у нее было тяжелое переживание, он ей сказал: “И я пережил его с тобой, и оно вот где у меня осталось”, - показал он на сердце. Как бы плохо отец Алексий себя ни чувствовал, как бы ни был утомлен и нездоров, он никогда ради облегчения себя не ускорял исповеди, разве только для того, чтобы все желающие успели побывать у него, и до последней возможности старался удовлетворить всех к нему обращающихся.
Батюшка был замечательным духовником. Строго следя за собой, прекрасно зная законы внутренней жизни и по своему огромному опыту, и по аскетической литературе, видя много людей, исповедуя их и следя за ними, он прекрасно знал и понимал человеческую душу, так что в этом отношении его мудрость и знание граничили с прозорливостью, которая также несомненно была присуща ему по благодати. А благодать Божия явно чувствовалась в старце.
Придешь, бывало, к нему скорбный, с душевной тревогой -благодатный старец не только умирит, но еще и утешит, и уйдешь от него довольный, счастливый, даже самый счастливейший. Если придешь с загрязненной миром душой, со спутавшимися и затуманившимися чувствами и понятиями, около праведного старца все станет само собой ясно, что хорошо и что нехорошо. Хорошее станет привлекательным, а нехорошее мерзким. Придешь недоумевающий, а батюшка рассудит все просто и мудро; придешь упавшим духом, унылым и безнадежным, а сделаешься около него бодрым и веселым; придешь холодным, бесчувственным, а горячее сердце батюшки согреет тебя или лаской, или строгостью, смотря по надобности, и холодное сердце затрепещет и загорится. Точно от батюшки исходят какие-то струны благодатной духовной силы, от него веяло вечностью, и эта вечность около него становилась ближе, понятнее, а все земное, наоборот, делалось дальше, малозначительнее, ничтожнее, и, наконец, сама смерть переставала быть страшной».
Наплыв посетителей был так велик, что батюшка начал просить духовное начальство разрешить ему удалиться в затвор. Эта просьба была удовлетворена частично -3 февраля 1908 года ему было разрешено уйти в полузатвор, сначала до Пасхи; затем этот срок был продлен. Отныне вход в его келию был запрещен для всех, кроме семьи сына и врача, а исповедников он стал принимать лишь в храме, по субботам и воскресеньям. Но желающих исповедоваться было так много, что в пустыни ввели специальные билеты на исповедь (110 билетов на два дня). В ноябре 1909 года по благословению наместника Троице-Сергиевой лавры архимандрита Товии (Цымбала) к субботе и воскресенью была добавлена еще пятница.
Среди духовных чад отца Алексия начала ХХ века было немало подвижников благочестия. К нему неоднократно приезжала великая княгиня Елизавета Федоровна (18641918, прославлена в лике преподобномученицы в 1992 году), основательница Марфо-Мариинской обители, - беседы с ней старца продолжались по четыре часа. В 1910 году по благословению старца основала Серафимо-Знаменский скит игумения Фамарь (Марджанова, 1868-1936, прославлена в лике преподобноисповедницы в 2017 году). Частыми гостями и собеседниками отца Алексия были архиепископ Иларион (Троицкий, 1886-1929, прославлен как священномученик в 1999 году), епископ Серафим (Звездинский, 1883-1937, прославлен как священномученик в 2000 году), епископ Игнатий (Садковский, 1887-1938, прославлен как священномученик в 2002 году), архиепископы Феодор (Поздеевский, 1876-1937) и Варфоломей (Ремов, 18881935). Не раз бывали у старца и члены религиознофилософского «Кружка ищущих христианского просвещения», основанного в 1907 году Михаилом Александровичем Новосёловым (1864-1938, прославлен в лике новомучеников в 2000 году) - известный в Москве священник отец Иосиф Фудель (1864-1918), в будущем священник и философ, а тогда студент Московской духовной академии Павел Флоренский (1882-1937) и др.
Многие посетители отмечали присущий отцу Алексию дар прозорливости. Когда именно он появился у него, в точности неизвестно. Но сохранилось множество примеров того, как батюшка открывал волю Божию о человеке. Например, в 1907 году его посетил подполковник Александр Викторович Пороховников, в то время комендант станции «Белосток». В беседе с ним старец заметил:
- Вы теперь хорошо знаете нашу монастырскую жизнь и потому, когда будете в Успенском соборе, поддерживайте нас, монахов.
Эта фраза повергла офицера в глубокое недоумение: служит он в Польше, к монашеству отношения не имеет, при чем тут Успенский собор?.. Но через три года все разъяснилось: после попытки ограбления Успенского собора было решено учредить должность соборного смотрителя, и на нее был назначен именно Пороховников. Получая на это благословение старца, он в том числе услышал от него совет, как правильно торговать свечами, и возразил: я ведь не староста, продажа свечей - не мое дело. Но через месяц соборный староста заболел, и эта должность перешла к Пороховникову. Предсказания сбылись в точности.
Упомянутый выше монах Симон, поступивший в обитель в возрасте пятидесяти двух лет, некоторое время смущался этим обстоятельством - ему казалось, что для монашеского подвига он уже стар и ничего не успеет. Но однажды навстречу ему попался отец Алексий, который мимоходом потрепал его по плечу и ласково сказал:
- Не унывайте, отец Симон, я ведь тоже в ваши годы поступил в монастырь.
Прозорливость старца поразила отца Симона - ведь он не был духовным чадом старца и до этого дня даже никогда не разговаривал с ним. Слова старца вселили в него бодрость и придали сил.
Учительница В. П. Дмитриенко, обычно проводившая в Зосимовой пустыни субботу и воскресенье, как-то вошла к батюшке. Он встретил ее с удивлением:
- Вера, ты почему приехала сегодня? Зачем? Я тебя сегодня не ждал. Братья-то твои у тебя живы?
- Все, батюшка, живы, - недоумевая, ответила посетительница. Но, вернувшись домой, она нашла телеграмму о внезапной смерти брата.
М. Г. Золотова хлопотала об открытии в Рязани женской гимназии и получила на это благословение старца. Но заседание попечительского совета, от которого зависело решение вопроса, было назначено на следующий день, программа этого заседания уже составлена, и вопрос об открытии гимназии в нее не вошел. Расстроенная женщина приехала в Зосимову пустынь, но услышала от старца укоризненный вопрос: «И ты уже усомнилась?..» По возвращении Золотова узнала, что вопрос об открытии гимназии все же был включен в повестку и решен положительно.
Многочисленные случаи прозорливости старца были засвидетельствованы во время Первой мировой войны. Побеседовав с О. С. Садовской, муж которой был на фронте, старец заметил: «Вот у меня была сейчас Олечка, она тоскует по мужу, а ведь муж-то ее убит» (известие о смерти пришло через две недели). Другой женщине, которая грустила без находившегося на фронте мужа, он сказал, что скоро он приедет и утешит ее - так и произошло через несколько дней.
По молитвам отца Алексея множество людей получали исцеление от болезней. В конце 1914 года тяжело заболела Наталья Герасимовна Фишер. Врачи в голос заявили, что у нее рак брюшины. Хорошо знакомый с больной отец Симон рассказал об этом старцу, но тот отнесся к известию невнимательно и лишь сказал: «Ничего, не тревожьтесь, все уладится». Когда отец Симон попытался объяснить, что болезнь неиз