Историки называют монахов-бенедиктин-цев главными аристократами Средневековой Европы, их вклад в просвещение, развитие наук, искусства и ремесел был огромен.
В «Собеседованиях» папа римский Григорий Двоеслов много рассказывает и о чудесах святого Бенедикта.
Современные исследователи подсчитали, что он описывает двадцать четыре чуда, которые условно можно разделить на две категории: двенадцать первых – это пророчества, еще двенадцать – так называемые чудеса действия. Опять два раза по двенадцать!
Бенедикт Нурсийский исцеляет больных, воскрешает мертвых, узнает о том, что происходит далеко за стенами монастыря.
В эти истории просачиваются и печальные события того времени: вот монахи не знают, где им взять пшеницы, чтобы испечь хлеб, или одному из них жаль по приказу аббата отдавать последнее масло на дне сосуда, и Бенедикт выбрасывает всю бутыль за окно: «Чтобы не жило здесь непослушание».
Некоторые из историй дают возможность более отчетливо представить повседневную жизнь в Монте-Кассино.
Однажды аббату Бенедикту за обедом прислуживал молодой монах, в прошлом юноша из знатной семьи. Он держал за спиной настоятеля лампу, освещая его стол, а сам в это время в раздражении думал: «Кто он такой, что я стою пред ним, когда он ест, держу светильник, услуживаю? Кто я, чтобы служить ему?»
Бенедикт обернулся к нему и воскликнул: «Перекрести свое сердце, брат, что это ты говоришь? Перекрести свое сердце». И велел молодому монаху уйти в келью, чтобы тот пришел в себя и избавился от гордых мыслей.
Святому Бенедикту было дано и одно из самых потрясающих в истории христианской мистики видений: однажды ночью он молился перед распахнутым окном и «весь мир словно собрался в один солнечный луч»…
Можно считать чудом и то, как вообще среди всеобщего хаоса и растерянности мог появиться такой упорядоченный и осмысленный мир, устроенный святым Бенедиктом.
Варвары внушали римлянам невероятный ужас. Вот, к примеру, как выглядят гунны в описании Аммиана Марцеллина: «Их дикость превосходит все мыслимое; с помощью железа они испещряют щеки новорожденных глубокими шрамами, чтобы в зародыше уничтожить волосяную растительность, поэтому, и старея, они остаются безбородыми и уродливыми, как евнухи. У них коренастое сложение, сильные руки и ноги, широкие затылки; а шириной своих плеч они внушают ужас. Их скорее можно принять за двуногих животных или за те грубо сделанные в форме туловищ фигуры, что высекаются на парапетах мостов…» Марцеллин описывает пищу германцев из сырого мяса, их одежду из шкурок полевых мышей, которую они носят до тех пор, пока это «тусклое одеяние» не распадается от ветхости…
Но если бы все было так, тогда невозможно понять, как эти дикие, первобытные люди, только что вышедшие из лесов, смогли одолеть закаленные в сражениях римские легионы. По сведениям историков, германские племена, заполонившие в V веке Римскую империю, имели свои традиции, развитые ремесла, в частности, тонкую технику обработки металлов, ювелирное и кожевенное мастерство – просто это был совершенно другой, не римский менталитет.
Встретившись с королем остготов Тотилой, святой Бенедикт нашел в нем некоторый «страх Божий» и сказал ему: «Много зла делаешь, много зла сделал, хотя и раскаешься некогда в нечестии. Правда, ты войдешь в Рим, переплывешь море, девять лет будешь царствовать, но на десятом умрешь». Это предсказание сбылось. 17 декабря 546 года войско Тотилы вступило в Рим, затем вождь переплыл море, овладел Сицилией и погиб в битве при Тагине в августе 552 года после десяти лет царствования.
Некоторые считают, что под впечатлением от встречи Тотилы с аббатом Бенедиктом готы проявили некоторую гуманность при взятии Неаполя и не подвергли город полному разрушению.
Предвидел святой Бенедикт и судьбу своего монастыря в Монте-Кассино. Как-то один именитый муж по имени Феопроб, приехавший к Бенедикту, вошел в его келью и застал аббата в слезах. Бенедикт назвал причину своих слез: ему было открыто, что монастырь Монте-Кассино будет разрушен язычниками.
«Едва я мог умолить, чтобы дарованы были мне души живущих здесь братий», – сказал Бенедикт.
В 567 году аббатство Монте-Кассино и впрямь было разграблено лангобардами, но все монахи спаслись и бежали в Рим.
Каждый год в монастырь Монте-Кассино приезжала сестра Бенедикта, Схоластика, и они вместе проводили день в гостевом доме за стенами монастыря. Но однажды сестра стала уговаривать брата остаться с ней до утра.
Бенедикт с удивлением отказался – по правилам было не положено ночевать за стенами аббатства. От огорчения Схоластика заплакала, и вдруг начался такой ливень, что о возвращении на гору по скользкой тропе не могло быть и речи.
Необычный случай скоро нашел свое объяснение – через три дня Схоластика скончалась в своем женском монастыре, это была последняя встреча брата с сестрой на земле. А через несколько дней заболел и аббат Бенедикт.
За шесть дней до смерти он с присущей ему обстоятельностью велел открыть и приготовить для себя гробницу, а в свой последний день попросил, чтобы его отвели в храм. Опираясь на руки учеников, святой Бенедикт причастился Тела и Крови Христовой и во время молитвы испустил дух.
Это произошло в 547 году, Бенедикту Нурсийскому было примерно шестьдесят семь лет. Он завещал похоронить себя в Монте-Кассино рядом с храмом Иоанна Крестителя, в одной могиле со Схоластикой.
В Риме на площади перед Ватиканом полукругом стоит величественная колоннада, на которой установлены сто сорок мраморных фигур святых Западной Церкви. Семнадцатая статуя слева изображает святого старца с кубком, которого неоднократно пытались отравить завистники, – святого Бенедикта Нурсийского, провозглашенного в 1964 году покровителем Европы.
Cвятитель Григорий Двоеслов(540–604)
Святитель Григорий Двоеслов. Икона. Тзортзи (Зорзис) Фука. XVI в. Монастырь Дионисиат, Афон, Греция.
Я считаю добродетель смирения выше всяких знамений и чудес.
… За окном раздались крики. Неужто варвары ворвались в город?
Нет, это были уже почти привычные звуки на улицах Рима – чьи-то испуганные возгласы, бессильная брань, женские причитания…
Григорий, папа римский, снова склонился над столом. Он составлял житие святого Бенедикта Нурсийского и решил еще раз перечитать то место, где прозорливый старец говорил о судьбе Рима.
Тогда, почти пятьдесят лет назад, стены Рима тоже были окружены варварами. Все были в отчаянии и говорили, что остготы под предводительством короля Тотилы не оставят от города камня на камне. Но святой Бенедикт возразил своему другу, епископу Сабинусу: нет, Рим будет разрушен не варварами, а сам собой придет в запустение, увянет, рассыплется от старости из-за бесконечных наводнений, землетрясений и других бедствий…
Григорий был тогда ребенком и видел, как, узнав о приближающемся войске Тотилы, патриции вместе со всеми своими домочадцами и слугами в спешке покидали город: огромные обозы заполнили улицы Рима.
Говорят, когда Тотила увел с собой оставшихся в городе пленных римлян, несколько дней улицы и площади Рима были совершенно безлюдны. Среди разоренных домов, разбитых статуй, покрытых копотью триумфальных арок бродили только голодные собаки, ослы да изгнанные из императорских парков павлины.
А сам Рим был похож на дряхлую, потерявшую всех своих детей, но все-таки живую волчицу…
Григорий Двоеслов, как говорили о представителях древних патрицианских родов, был римлянином до мозга костей.
Он родился в 540 году в Риме и принадлежал к знатной римской фамилии Анициев, которая дала империи немало сенаторов, консулов, префектов, а потом уже и высших церковных деятелей.
Родным дедом Григория был римский папа епископ Феликс Второй – непримиримый борец с монофизитами. А отец Григория, Гордиан, занимал важный пост в городской администрации. Не исключено, что при римском папе Агапите он нес и ответственное церковное служение – был одним из семи римских диаконов.
Получив лучшее по тем временам юридическое, а также богословское образование, Григорий в возрасте примерно тридцати трех лет стал префектом Рима. В ведении префектов находились городское строительство, финансы, ремонт, судебные разбирательства, устройство общегородских праздников и другие многочисленные гражданские дела.
Правда, в те годы, когда Григорий заступил на эту ответственную должность, она не была уже такой почетной и доходной, как во времена его предков.
О падении авторитета городской власти полувеком раньше писал римский общественный деятель и философ Боэций: «Прежде тот пользовался высоким уважением, кто брал на себя заботу о продовольствии народа; но в настоящее время что может быть презреннее префектуры?» – а ведь с тех пор прошло более пятидесяти лет испытаний голодом и войнами.
Еще до появления Григория на свет Рим был пять раз покорен и разорен варварами – вандалами, смешанным войском германцев под руководством чужестранца Рицимера, готами. Теперь вся Италия была заполонена и разграблена лангобардами – «длиннобородыми», как прозвали римляне это древнегерманское племя за нестриженые космы и бороды.
По словам историка Прокопия, автора «Войны с готами», во второй половине VI века Италия от Альп до Тарента была покрыта развалинами, повсюду свирепствовали голод и эпидемии.
Разрушены были не только города, но и все многовековые устои римской жизни: права владения собственностью, общественные, семейные связи. Какая радость получить в наследство фамильное имение в Кампании, если на этих землях давно хозяйничают германцы? Или ехать на край света за восточными товарами и копить золото, когда всех без разбору косит чума?
Переживший немало разрушений и пожаров город Рим – с дырами в крепостных стенах, вывалившейся мозаикой в полах некогда роскошных базилик – уже не был похож на Вечный город. Многим тогда открывалась простая истина: в мире нет ничего вечного и сокровенного, кроме человеческой души.