Святые вожди земли русской — страница 32 из 43

В одной православной семье молодой человек, читавший превосходную книгу графа М. В. Толстого «Рассказы из истории Русской Церкви», находился под сильным впечатлением повести о явлении Феодоровской иконы и особенно желал иметь ее, так как родные его были костромские помещики. У этого молодого человека с раннего детства была небольшая икона в золоченом окладе, с которою он никогда не расставался и которую он считал за Владимирскую.

В те самые дни, когда более года длившееся желание иметь у себя Феодоровскую икону не давало ему уже покоя, эта его любимая икона упала, причем от нее отделился оклад, и на доске он прочел ясно: «икона Божией Матери Феодоровская».

Так как эта семья хоронилась в Москве в Донском монастыре, то сестра этого молодого человека захотела иметь Донскую икону. И что же, как-то осенью по возвращении из летнего отсутствия, чистя иконы, она заметила на иконе, висевшей в ее комнате, которую она считала за Смоленскую, не замеченную ее доселе надпись на краю: «икона Донская».

Мне известен еще такой случай. Один человек обогнал на Петербургской улице сборщицу-монахиню, не подав ей. А потом, точно остановленный какой-то силой, подождал ее и спросил, на какую обитель она собирает.

— Божией Матери «Отрада» («Утешение»), — ответила она.

Он подал и подумал про себя: «Какое значительное и прекрасное название — икона Богоматери „Отрада“ и („Утешение“)». В тот же день получил он письмо от одной старинной знакомой, которая писала ему: «Знаете ли вы, что в день вашего Ангела празднуется икона Богоматери „Отрада“ („Утешение“)? Если у вас ее нет, я вам ее пришлю».

Отраден вид тех жилищ, где живут по-старозаветному, где «в красных углах» стоят иконы большого размера с теплящимися пред ними лампадами. И как жалки те, еще верующие, но не смеющие исповедовать открыто свою веру семьи, где в парадных комнатах иконы прячут или вешают такие маленькие иконы, что они сливаются с рисунками обоев.

Если бы мы верили горячей и чище и, пока мы в силе, собирая себе видимые предметы веры, мы сосредоточили бы свою любовь на тех иконах, которые нам были дороги по каким-нибудь воспоминаниям, по обстоятельству тех явлений, наконец, по самым именам своим, мы тогда получили бы много духовного счастья, потому что Богоматерь не оставляет без отклика тех, кто к Ней стремится.

Одни имена икон Богоматери, если в них вдуматься, дают душе такое утешение!

Самый вид этих икон как возвышает душу!

Вот Богоматерь нежно прижимает обеими руками к щеке головку Младенца («Касперовская»). Вот, держа правой рукой Младенца, левую с выражением страдания прижимает к голове («Утоли моя печали»). Вот крепко обеими руками держит Младенца Христа, словно боясь, что у Нее Его отнимут, как готова держать и охранять всякую доверившуюся Ей душу («Взыскание погибших»). Вот показывает Христу, спящему в рубашечке у Ней на коленях, небольшой крест, за который Младенец ухватился своей ручкой, а около стоит та таинственная чаша, которую Ему предстоит испить (Козельщанская). Вот держит в левой руке ветку расцветших цветов («Неувядаемый Цвет»). Вот одной рукой обнимает Младенца, в другой — лестница в знамение того, что она является связью между землей и небом (Путивльская). Вот, поникнув головой, поддерживает руками семь стрел, пронзивших Ее сердце («Семистрельная»). Вот стоит среди огненной звезды («Купина неопалимая») — прообраз Ее неизменной непорочности: до Рождества — Дева, в Рождестве — Дева, по Рождестве — Дева. Вот, одетая в царские одежды, в неизъяснимом величии царицы, в неизъяснимой красоте и скоромности белой лилии, сложив руки на груди, с поникшей головой, внимает каким-то тайнам, совершающимся в Ее сердце (Остробрамская).

Замечают, что женщина, окруженная прекрасными изображениями во время плодоношения, родит прекрасного ребенка. Так на жизни, которую она носит в себе, отражаются те образы, которыми она окружена.

Как прекрасна была бы наша душа, если бы, окруженные со всех сторон иконами Богоматери и теми картинами, на которых лучшие художники отразили свою святую мечту о Ней, мы бы заставили нашу душу все сильней и полней отражать в себе бесконечные совершенства Девы Марии.

Общая разрушаемость всего земного имеет в себе что-то глубоко печалящее человека. Эта разрушаемость есть отражение того проклятия, которое пало на человека после его грехопадения. В раю все было вечно нетленным, вечно свежим, возобновляющимся в силе своей, в своем непрерывном развитии; это было ликующее торжество бытия.

Ужас охватывает душу, когда думаешь о том, как время сметает с лица земли без остатка целые народы и страны, как безмолвная пустыня расстилается там, где были некогда города, значительнейшие во вселенной, блестевшие богатством, кипевшие жизнью и громадною деятельностью.

К таким сказочным городам древнего мира принадлежал Мемфис, лежащий в Египте, в нескольких десятках верст от теперешнего бойкого и торгового города Каира.

Пишущему эти строки пришлось посетить ту пустыню, которая расстилается теперь на месте Мемфиса. Глубокие сыпучие пески, перемежающиеся бедными деревнями феллахов и пальмовыми рощами. Жгучее солнце. В одной из рощиц — лежащая навзничь на подпорках чудовищная по величине каменная фигура одного из фараонов, своими каменными глазами всматривающаяся в небо. Погребенные под песком остатки зданий… Вдали — загадочные пирамиды и отрытые под песком загадочные могилы обожествленных быков-аписов, загадочные храмы со странными фресками по стенам и с каменными фигурами фараонов, кое-где наметенный ветром правильный узор на песчаной поверхности пустыни…

Вас охватывает ужас и жуть от этого мертвящего безлюдья и мертвенности там, где люди бились и страдали, любили, надеялись и были счастливы, мыслили и чувствовали. Все это время сокрушило, не пощадило ни железа, ни камня, сгладило всякий след жилья, обратило в безличное, страшное ничто…

Когда вам случается видеть что-нибудь, оставшееся от дорогого умершего человека, какую-нибудь бумажку, на которой дорогая рука начертала несколько строк, не становится ли вам странным это сопоставление, что вот — эта ничтожная бумажка существует, а человек, изобразивший на ней свои мысли, ушел безвозвратно. И как бы вам хотелось закрепить эти убегающие существования, которые ничем удержать нельзя; как бы вам хотелось если удержать не самую жизнь в этих людях, что невозможно, то, по крайней мере, сделать неизменяемыми и нетленными их оболочки.

И это чудо в мире совершается: люди, которые достигли безгрешного состояния первого человека, люди праведные избегают общего закона тления, и тела их сохраняются неповрежденными.

Надо самому присутствовать при торжестве открытия мощей, чтобы пережить то необыкновенное, возвышенное чувство, которое охватывает душу, когда раку с нетленными мощами извлекают из земли и праведник словно выходит, как новый Лазарь, из своей могилы к ожидающему его народу.

Мало того что здесь произошла победа нескончаемой во Христе жизни над законом общего разрушения, Божия благодать дает еще мощам цельбоносную силу. Совершающиеся у них исцеления и бывают обыкновенно поводом к освидетельствованию мощей и к признанию чудотворящих праведников святыми, Церковью прославляемыми.

У нас недостаточно распространены точные и правильные сведения относительно святых мощей. Признаками мощей является их целебоносность, а не та или другая степень их сохранности. Известны случаи полного сохранения тела лиц, далеких от какой бы то ни было святости и даже известных своею широкою рассеянною жизнью. И, наоборот, величайшие мировые праведники не имели мощей так называемых «целокупных», то есть тел, сохранившихся в полном своем составе. К числу таких праведников принадлежит великий святитель Николай Чудотворец, кости которого источают целебное миро.

Есть мощи, отличающиеся особо ярковыраженным нетлением. Рассказывают, что к таким мощам принадлежат почивающие на острове Корфу, близ берегов Греции, мощи великого Спиридона Тримифунтского, сохраняющиеся в таком виде полторы тысячи лет. Ежегодно их при большом стечении народа, в день памяти святителя, носят в торжественном шествии по городу.

Доводилось слышать рассказы, что иностранцы, особенно англичане, проживающие на этом острове для пользования его хорошим климатом, оказывают крайнюю, не всегда почтительную любознательность к мощам святителя и что даже от этого на нетленном лике является выражение какой-то скорби.

Из мощей, в России почивающих, особенно жизненны во Владимире мощи юного князя Глеба, сына святого благоверного князя Андрея Боголюбского. Он умер за несколько дней до мученической кончины своего отца, и мощи его пролежали в земле до обретения много веков. Все тело князя сохранилось как у живого, рука свободно гнется.

Передают о такой же жизненности мощей святителя Феодосия Угличского. Присутствовавший при переоблачении его покойный праведный епископ Черниговский Антоний передавал мне, что, когда при переоблачении нажали на грудь, это нажатие, как у живого человека, отдалось в ногах.

Наиболее чтимыми мощами в России являются мощи великих русских иноков Антония и Феодосия Киево-Печерских с великой ратью их сподвижников и последователей в Ближних и Дальних пещерах Киево-Печерской лавры, преподобного Сергия Радонежского в созданной им Троице-Сергиевой лавре под Москвой, святителей Московских в Успенском соборе, святителей и князей Новгородских в древней Новгородской Софии, князя Гавриила-Всеволода в псковском Троицком соборе, преподобного Тихона Калужского в Тихоновой калужской пустыни, также и мощи новых чудотворцев Русской земли, открытые в течение последнего века, — Димитрия Ростовского, Митрофана Воронежского, Тихона Задонского, Феодосия Черниговского, Серафима Саровского, Иоасафа Белгородского.

Мир верующих жадно ищет доказательств своей веры в бессмертие и с особым умилением и усердием подходит к ракам людей, восторжествовавших над смертью и лежащих в этих раках, как к громким проповедникам бессмертия и вечности.

Сколько дум, сколько чувств навевают на вас узкие, низкие, глубоко ушедшие в землю пещеры Киево-Печерской лавры с небольшими углублениями, в которых помещены в простых раках нетленные мощи здесь в тяжелом подвиге трудившихся и здесь упокоившихся праведников.