— Мини-экосистема? — спрашиваю я, не в силах сдержать любопытство.
— Не мини, — говорит он.
У меня есть еще сотня вопросов на эту тему, но нас тут же прерывают Эрин и Фрэнк. Хотя все мои соседи по комнате пришли поддержать меня, именно эти двое пробиваются сквозь толпу, чтобы потребовать представления Коула.
Они оба делают все возможное, чтобы подкатить к нему: Фрэнк задает вопросы о последней скульптуре Коула, а Эрин делает намеки и пытается дотронуться до его предплечья.
Коул удивительно терпелив к этому, хотя я могу сказать, что ему не терпится показать меня более важным людям.
Не желая злить его еще больше, чем я уже разозлила, я отпихиваю Фрэнка и Эрин и машу Джоанне на противоположной стороне комнаты. Джоанна ухмыляется и поднимает свой бокал с шампанским в мою сторону в молчаливом тосте.
Она привела с собой своего парня Пола и его соседа по комнате Логана. Логан - мастер татуировок - собственно, он и сделал цитату на моих ребрах.
— Кто это? — спросил Коул, проследив за моим взглядом.
— Моя соседка Джоанна.
— Я знаю это, — говорит он с сомнением. — Я имел в виду двух других.
Прежде чем я успеваю ответить, нас прерывает Соня, которая приводит очередную порцию брокеров и кураторов, желающих поговорить с Коулом, а значит, и со мной.
В начале вечера я заметила в Коуле странное напряжение, не связанное с его злостью на меня. Он сканировал комнату. Искал кого-то.
Но этот человек никак не появлялся.
И вот по мере того, как длится вечер, как проходит время, за которое должен был прийти кто-то важный, я вижу, как он расслабляется.
Я могу читать Коула. Когда он этого хочет... а также когда не хочет.
Он не хочет, чтобы я знала, что он наблюдает. Что сразу же делает его самым интригующим аспектом вечера.
Кого, черт возьми, он ждет?
Похвалы сыплются на мои плечи. Не из-за Коула или его влияния. Я сама убедилась в этом еще до его прихода - работа ХОРОШАЯ.
Чувство достижения, истинного божественного творения затмевает все остальное, что происходит этой ночью, и все, что будет происходить в следующие несколько дней. Профили, посты, перепосты и вирусное распространение картины в Интернете - все это будет впереди. Я вижу это перед собой.
Но в этот момент мне все равно.
Единственное, о чем я думаю, - это вот что:
Я, черт возьми, сделала это.
Я создала искусство.
В конце ночи, в состоянии восторга, я поворачиваюсь к Коулу. Я сияю от счастья. Оно освещает все вокруг меня, придавая каждому человеку свой собственный внутренний свет. Они становятся прекрасными для меня.
В этот момент я вспоминаю всю критику, которую Коул дал мне. Все советы. Я думаю о самой студии, которая появилась у меня только благодаря ему.
И я смотрю на его лицо. На это прекрасное, мать его, лицо.
Я чувствую благодарность к нему, искреннюю благодарность.
Под этим... более глубокие, темные эмоции, которые всегда таятся под поверхностью. Она была там с того момента, как я положила на него глаз, даже в самых экстремальных и ужасных обстоятельствах. Когда я воспринимала его как ангела смерти.
Я хотела смерти.
Я хотела ЕГО.
Каждый момент нашего поцелуя запечатлелся в моем мозгу. Его вкус, его запах, эти полные, сильные губы и зубы под ними...
Вкус моей собственной крови во рту.
Я хочу еще.
Я тащу его в пустые кабинеты рядом с галереей. Мой рот на нем, мои руки тоже. Я прижимаю его к столу и опускаюсь перед ним на колени, расстегивая пряжку его ремня.
В этот момент кто-то в другом конце комнаты прочищает горло.
— Как бы мне ни хотелось сохранить наблюдение в тайне, но моя ужасная совесть не позволяет мне молчать.
Это Саймон Грэнди. Коул познакомил меня с ним еще вечером. Он покупатель « Jolie and Voss» - сардонический, бородатый мужчина лет сорока восьми, от которого исходит слабый запах сигар.
Сейчас он ухмыляется, стоя на коленях перед моим учителем именно в той позе, в которой он ожидал бы меня найти, если бы когда-нибудь заглянул в нашу студию.
Мое лицо горит.
Я хочу сказать ему, что никогда не делала этого раньше, даже не думала об этом. Я никогда не сосала член за услугу. Эта идея вызывала у меня отвращение.
Но в данном случае... благодарность была велика. Как и мой порыв пососать член Коула.
— Не нужно смущаться, — говорит Коул. Его темные глаза скользят между мной и Саймоном. — Мара как раз собиралась выразить свою благодарность за все, что я для нее сделал. И раз уж она так чрезвычайно... благодарна... Я уверен, что она будет рада включить тебя в список.
Саймон делает шаг ближе, пытаясь скрыть эмоции, вспыхнувшие на его лице. Волнение. Вожделение. И ликование. ...он не может поверить в свою удачу в этот момент. В то, как удачно складывается судьба.
— Вот она, уже на коленях, — говорит Коул своим низким, шелковистым голосом. — Уверен, она с удовольствием отсосет твой член в качестве закуски к моему. Она уже доказала, что является очень способной ученицей. . .
Подтекст понятен.
Я сейчас на ракете, летящей к определенной цели. Если я хочу долететь на ней до конца, я не сделаю ничего, что могло бы поджечь фитиль. Я не буду рисковать, чтобы не взорвать все раньше времени.
Такова сделка с дьяволом.
Он владеет мной.
Он контролирует меня.
Медленно поднимаюсь на ноги.
Я игнорирую Саймона, как будто его и нет.
Вместо этого, глядя прямо в глаза Коулу, я говорю, — Я хотела тебя. Искренне. Потому что я восхищаюсь тобой. И ты привлекаешь меня, я не буду этого отрицать. Я хотела трахнуть тебя. Но я тебе не принадлежу, Коул. И никогда не будешь.
На мгновение он замирает, бледный и неподвижный. Затем темная, клубящаяся ярость заполняет его черты, словно сосуд, наполненный чернилами. Его глаза - блестящие черные крупинки в море ровного белого цвета.
Я не жду его ответа.
Я просто поворачиваюсь и выбегаю из офиса.
Я прорываюсь сквозь толпу посетителей вечеринки, как комета в небе.
Когда я прорываюсь сквозь них, мой путь перехватывает спутник.
Это Логан, застенчивый и неуместный в своих рваных джинсах и футболке, на которой видны густые чернила, бегущие вверх и вниз по рукам. Он делает шаг мне навстречу, заикаясь о моей картине.
Я хватаю его за воротник и втягиваю в свою орбиту.
— Ты пойдешь со мной.
19
Коул
Мара выбегает из офиса.
Саймон поворачивается и зубасто ухмыляется.
— Ну, попробовать стоило, — хмыкает он.
Я бросаю на него взгляд, который мгновенно стирает улыбку с его лица.
— Я лучше вернусь на вечеринку..., — заикается он, пытаясь проскочить мимо меня из комнаты.
Я отпихиваю его с дороги и сам устремляюсь за Марой.
Я вижу, как ее грива спутанных темных волос исчезает за дверями галереи.
К моей ярости, она схватила за руку какого-то случайного идиота и тащит его за собой.
Что, черт возьми, она себе позволяет?
Ее упрямство начинает меня бесить.
Я хотела тебя... ...искренне.
Моя голова дергается, стряхивая воспоминания об этих словах, словно раздражающую муху, жужжащую возле моего уха.
Я смутил ее.
Она была так уязвима, стоя на коленях передо мной... Я ничего не мог с собой поделать. Я хотел посмотреть, как далеко я смогу завести ее.
Чем больше она бунтует против меня, тем сильнее я хочу ее раздавить.
И чем сильнее она цепляется за свои убеждения, тем дальше я намерен тащить ее по темным и извращенным тропам...
К тому времени как я добираюсь до входных дверей, Мара и ее незадачливый спутник уже забрались в такси и отъехали от обочины.
Куда, черт возьми, она направляется?
Я поставлю маячок на ее телефон. Первым делом завтра. Я уже должен был это сделать.
Соня перехватывает меня.
— Тебя ищет Маркус Йорк, — говорит она.
— Что? — рассеянно говорю я.
— Он вон там. — Она указывает. — Пойдем, я приведу тебя, он говорит, что должен сообщить тебе что-то «важное».
— Еще бы, — раздраженно говорю я.
Йорк - градостроитель и самопровозглашенный «покровитель искусств». Он влиятелен в этом городе, но он также был близок с моим отцом, а это значит, что я его терпеть не могу.
— Коул! — говорит он своим рокочущим голосом, крепко хлопая меня по обоим плечам.
У Йорка небольшой рост, с всклокоченными волосами и цветочным лицом. У него длинные зубы цвета слоновой кости, которые всегда на виду, потому что он постоянно улыбается. Клоунская прическа и добродушный тон призваны обезоружить людей, с которыми он встречается. Я знаю лучше - Йорк - акула, жадно откусывающая от каждого строительного контракта и сделки по зонированию, которая проходит через его стол.
— Я должен навестить вас, — говорит он. — Я слишком давно не приезжал в Seacliff.
Он был одним из тех многочисленных компаньонов, которые часто посещали личный кабинет моего отца на первом этаже дома. Через эти двойные дубовые двери в то или иное время проходило большинство людей из Сан-Франциско. Теперь никто и никогда не приходит в мой дом. И я намерен так и оставить.
— Весь свой бизнес я веду в своей студии, — говорю я.
— Но мы же старые друзья.
Йорк поднимает свои суровые брови.
— Дружба, основанная на бизнесе, превосходит бизнес, основанный на дружбе.
— Это говорит твой отец, — смеется Йорк.
Я ненавижу сравнения со своим отцом.
Ловкий оператор, Йорк видит, как поджались мои губы, и быстро меняет тему.
— Я говорил Соне, что у нас есть прекрасная возможность. Город выделяет два миллиона на монументальную скульптуру для парка Корона-Хайтс. Мы будем принимать эскизы весь следующий месяц. Думаю, ты захочешь принять участие в конкурсе. И Шоу тоже, готов поспорить.
— Где Шоу? — спрашиваю я, бросая взгляд на Соню. — Он никогда не пропускает «New Voices».
Потому что он никогда не пропустит трах с одним из этих новых голосов.