— Пусть кто-нибудь уберет это, — приказываю я.
Я выбегаю из кабинета и направляюсь на главный этаж. Я не заглядываю в студию Мары - знаю, что ее здесь нет. Скорее всего, она еще дома, спит.
Проходя мимо стола Дженис, я вижу нескольких художников, столпившихся у экрана ее компьютера. При моем приближении они расходятся, спеша во все стороны, кроме моей.
Дженис пытается закрыть окно браузера, но я отбиваю ее руку в сторону, рявкнув: — Что ты смотришь?
— Еще одну девушку убили, — заикается Дженис. — Это случилось прошлой ночью.
Я наклоняюсь над ее столом, неприятно окутанным ее тошнотворно-сладкими духами, чтобы рассмотреть экран компьютера.
Она зашла на какой-то дрянной сайт о настоящих преступлениях. Страница покрыта полноцветными фотографиями места убийства.
Работа Аластора.
Его тела гораздо отчетливее, чем его картины.
И все же... это новый уровень насилия, даже для него. Я вижу безумие в разбросанных частях тела. Это была не просто похоть... это была ярость.
Я снова встаю, а сердце уже возвращается к своему ровному ритму.
Это объясняет, почему Аластора не было на шоу вчера вечером. Должно быть, он отвлекся по дороге.
Он пропустил то, что должен был увидеть.
К счастью для меня. У меня есть еще немного времени.
Я подхожу к мрачной викторианской квартире Мары. Я стучу в дверь, пугая ее соседа Фрэнка, который открывает дверь после долгой задержки, выглядя под кайфом и параноидально.
— О, — говорит он, выглядя отчасти облегченным, а отчасти еще более растерянным. — Это ты.
— Где Мара? — спрашиваю я.
— Не знаю, — бормочет он, проводя рукой по своим диким кудрям. — Может, на работе?
Как только мне в руки попадает ее телефон, я устанавливаю на него маячок.
Это намерение превращается в абсолютную навязчивую идею, поскольку я безуспешно посещаю поочередно парк Сладкого Клена и парк Золотые ворота, но не нахожу ее.
ГДЕ ОНА, ЧЕРТ ВОЗЬМИ?
Несколько фантазий проносятся в моей голове, пока я обыскиваю парк. Первая - как я затащу ее на деревья и задушу. Но когда я представляю, как обхватываю руками ее горло, вместо этого я вижу, как они скользят по ее телу... обхватывают ее груди... сжимают ее крошечную талию изо всех сил... заставляют ее опускаться на мой член снова и снова, и снова...
Трахать ее в лесу недостаточно хорошо.
Я хочу, чтобы она была в уединенном месте, где мы могли бы побыть вдвоем. Там, где у меня под рукой будет любой инструмент, который я захочу. Где я смогу провести с ней всю ночь напролет...
Я хочу привести ее в свой дом.
С тех пор как умер мой отец, никто, кроме меня, не переступал порога этого дома. Дом стал моей пещерой. Моим единственным местом абсолютного уединения.
Мое желание привести туда Мару показывает, как далеко зашла эта одержимость. Привести ее в мой дом - все равно что ввести ее в мое собственное тело. Это гораздо более интимный акт, чем просто трахнуть ее...
Где она может быть?
Неужели она снова встретилась с этим трахальщиком?
Неужели она сейчас у него дома и позволяет ему орудовать своими руками?
Мысль об этом приводит меня в такую ярость, что мне приходится положить руки на колени и на мгновение наклониться, тяжело дыша.
Нет. Она бы так не поступила. Она трахалась с ним только для того, чтобы отомстить мне. Потому что знала, что я смотрю.
В это мне хочется верить. Но я должен знать наверняка.
Я достаю телефон и снова захожу в социальные сети Мары.
К этому моменту я знаю каждую фотографию, каждую подпись. Я запомнил их все. И я думаю... возможно... Я видел этого парня раньше.
Я прокручиваю изображения, ищу.
Наконец я нахожу его: пост с того дня, когда Мара сделала татуировку змеи на ребрах. Вот он, стоит рядом с ней, на его руках латексные перчатки.
ЛОГАН ПРИКЛЮЧИЛ МЕНЯ СЕГОДНЯ - наконец-то я получила свое маленькое шипение.
Я прикасаюсь пальцем к его имени, переключаясь на его профиль.
Логан Майкельсон, тату-салон Paint It Black.
Нашел тебя, ублюдок.
Салон находится всего в двенадцати кварталах от парка. Я иду туда, инстинктивно избегая любых записей о том, куда я иду. Оставляю за собой право поступить с Логаном так, как сочту нужным.
Сейчас неподходящее время суток для приобретения. Лучше прийти вечером, когда он, скорее всего, будет работать один, завершая работу с последним клиентом за день. Я мог бы выдать себя за посетителя. Конечно, после проверки здания на наличие камер.
Но я нетерпелив.
Я не хочу ждать до вечера.
Я хочу знать точную природу отношений этого ублюдка с Марой. Прямо сейчас.
Я жду у задней части здания. Он выйдет покурить. Эти ублюдки всегда курят.
Конечно, после почти часа терпеливого наблюдения он протискивается через заднюю дверь, уже пуская искры, прикрывая рот рукой, чтобы защититься от ветра, задувающего порывы сухих листьев в переулок.
Я прижимаю его к стене, прижимаю предплечье к его горлу, прежде чем он успевает втянуть в легкие хоть один глоток дыма.
Он замирает, не сопротивляется, не борется. Смотрит на меня с любопытством и страхом.
— О, черт, — говорит он. — Я тебя знаю.
Я становлюсь слишком узнаваемым в этом городе.
— Тогда, я уверен, ты догадываешься, почему я здесь.
Ему все еще требуется секунда, чтобы собрать все воедино.
— Мара, — говорит он.
— Именно так, — шиплю я. — Мара.
— Извини, чувак, я не знал, что у нее есть парень...
Я бы с радостью обезглавил его только за это замечание.
— Я ничей гребаный парень, — рычу я. — Она принадлежит мне, она моя собственность. А ты наложил свои отвратительные чернильные руки на то, что принадлежит мне. Что, по-твоему, я должен с этим делать, Логан?
Звук собственного имени - это сигнал тревоги, который предупреждает Логана о том, что я здесь не для того, чтобы вести приятную беседу. Продолжение существования этого имени - тонкая нить, на которой моя рука, прижатая к его горлу, действует как острые ножницы.
Он сразу же прекращает нести чушь.
— Я ее почти не знаю. У меня даже нет ее номера телефона.
— Но ты же сделал ей татуировку.
— Да, так мы и познакомились. Я сделал мрачного жнеца для ее соседки. Она спросила, не сделаю ли я змею. Это был ее собственный дизайн - она сама его нарисовала.
— Какие еще татуировки ты для нее делал?
— Никаких. Только одну.
Я ослабляю давление на его горло. Слегка.
Он не настолько глуп, чтобы думать, что на этом все закончится. Он смотрит в мои глаза, в эти черные ямы, которые никогда не заполнить одними извинениями.
— Есть ли... ...что-нибудь еще?
— Да. Где твой татуировочный пистолет?
22
Мара
Я подумала о том, чтобы дать Коулу пару дней остыть.
Я вполне могла обойтись без него - переночевать у друга. Не приходить в студию на работу.
Но эти усилия были бы бессмысленны.
Коул никогда не остынет. Я не настолько глупа, чтобы думать, что пара дней разлуки ослабит его ярость по поводу того, что я сделала. Не после того, как я буквально повесила напоминание об этом на его стене.
Кроме того, я хочу работать. Я не хочу отрываться от рисования на неделю или даже на один день.
Именно поэтому я возвращаюсь в студию чуть раньше полуночи, молясь, чтобы Коул спал и не был настолько зол, чтобы подняться с постели и выместить на мне свою злость.
Дженис нет за своим столом. По ночам в здании работает бродячий охранник, но я подозреваю, что большую часть времени он проводит, прогуливаясь как можно медленнее, чтобы успеть сделать всего несколько обходов до окончания смены.
Странная тишина в обычно шумном помещении выводит меня из равновесия, когда я поднимаюсь по лестнице на четвертый этаж.
Раньше я не была нервным человеком.
Попадание в руки монстра из кошмара навсегда изменило мою привычку.
Я никогда не забуду эту темную фигуру, мчащуюся ко мне. Это было самое страшное: осознание того, что вещи, которых ты боишься, вполне реальны. И они идут за тобой.
Коул спросил меня, почему я сохранила пирсинг. Я сказала себе, что делаю это для себя - как акт неповиновения.
Но Коул прав.
Мне нравится напоминание. Оно мне необходимо.
Поэтому я больше никогда не успокаиваюсь.
Иногда мне кажется, что это Коул похитил меня. Иногда я уверена, что это не так.
Ничто в той ночи не имеет для меня смысла. Это похоже на одну из тех картин с перспективой, где, если смотреть под неправильным углом, получается просто нагромождение форм и линий. Но если переместиться в нужную точку комнаты, фигуры выравниваются, и вы видите изображение четко, как день. Я могла бы увидеть, что именно произошло... если бы только знала, где стоять.
Пока же я точно знаю одно: Коул опасен.
Я должна бежать от него подальше.
Я знаю это рационально.
А я хочу прямо противоположного.
Я очарована им. Меня влечет к нему всеми возможными способами: физически, ментально, эмоционально.
Я читала «Дракулу». Это поучительная история. Предупреждение молодым женщинам не поддаваться на соблазн мужчины, который хочет поглотить вас.
И все же... не все из нас были увлечены прекрасным принцем. Некоторые маленькие девочки поглощали истории о бальных платьях, замках и рыцарях, которые убивали дракона...
В то время как некоторые маленькие девочки читали истории о темной тропинке в лес... о витом особняке с черными окнами и туманом, покрывающим территорию... Именно туда мы и хотели пойти. Неважно, что мы могли бы найти внутри...
Я начала вторую картину.
Она будет такой же большой, как и первая - размером с жизнь. Основная фигура - частично человек, частично животное, с рогами барана и крыльями, похожими на крылья летучей мыши, вытянутыми по обе стороны. Четыре руки и две пары кистей. Одна пара рук тонкая, бледная, изящная. Другие руки толстые, грубые, грубые.